Тень ветра - Карлос Руис Сафон Страница 5

3

В тот туманный и дождливый вечер Клара Барсело похитила моесердце, дыхание и сон. Под покровом колдовского сумрака Атенея ее пальцыначертали на моем лице проклятие, которое преследовало меня долгие годы. Пока язавороженно рассматривал Клару, она поведала мне свою историю, рассказав заоднои о том, как впервые, тоже случайно, познакомилась с сочинением ХулианаКаракса. Это произошло в маленьком провансальском поселке. Ее отец, известныйадвокат, ведавший делами кабинета министров — тогда его возглавлял Компаньс, [3] — не был лишен дара предвидения, и в самом началегражданской войны отправил дочь и жену к своей сестре во Францию. Многиесчитали такие меры предосторожности излишними, поскольку Барселоне ничто негрозит: в Испании, колыбели и последнем прибежище христианской цивилизации,последним проявлением варварства, по их мнению, могли быть лишь шалостианархистов, гонявших на велосипедах в кожаных гетрах, тем более что те никогдане заходили слишком далеко. Как часто говаривал Кларе отец, народ не склоненсмотреть правде в глаза, особенно когда берется за оружие. Адвокат был докой нетолько в юриспруденции и знал, что новости верстаются на улицах, заводах иплощадях, а не на полосах утренних газет. Несколько месяцев он еженедельно слалсемье письма. Сначала из своей конторы на улице Депутасьон, затем без обратногоадреса, и наконец — тайком — из камеры замка Монтжуик, откуда так и не вышел.

Мать читала письма вслух, неумело пряча слезы и пропускаястроки, о содержании которых Клара и так догадывалась. Позже, ночью, Клараприходила к своей кузине Клодетте, которую она уговаривала прочесть письмо отцацеликом, будто на время заимствуя ее глаза. Никто так и не увидел на ее лице ниединой слезинки, даже когда письма совсем перестали приходить, а сводки сфронта становились все тревожнее.

— Отец с самого начала знал, что произойдет, —объяснила Клара. — Он оставался рядом с друзьями, поскольку считал этосвоим долгом. Его погубила верность людям, которые в трудную минуту предалиего. Даниель, никогда никому не верь, особенно тем, перед кем преклоняешься.Они-то и всадят нож тебе в спину.

Последние слова Клара произнесла с твердостью, провереннойгодами потаенной боли и страданий. Я вглядывался в ее фарфоровые глаза (они неплакали и не лгали), внимая тому, что понять в то время был не в состоянии.Клара описывала людей и события, которых никогда не видела собственнымиглазами, в таких подробностях, что ей позавидовал бы художник фламандскойшколы, с особым тщанием выписывающий каждую деталь. Она говорила на языкерельефа отзвуков, цвета голосов, ритма шагов. Клара поведала, как во времясвоего изгнания, во Франции, они с Клодеттой брали уроки у частногопреподавателя, вечно подвыпившего мужчины лет пятидесяти, который строил изсебя литератора, гордился тем, что мог без акцента продекламировать «Энеиду»Виргилия на латыни, и которого девочки прозвали мсье Рокфором из-занеистребимого запаха, исходившего от него вопреки разнообразным одеколонам ипрочим благовониям, которыми он щедро умащивал свою раблезианскую тушу. МсьеРокфор был не без причуд (например, он искренне полагал, что колбаса домашнегокопчения, которую Клара и ее мать получали от родственников из Испании, —священный дар, способствующий кровообращению и излечивающий подагру), но приэтом обладал изысканным вкусом. Еще в юности он приобрел привычку раз в месяцнаведываться в Париж, дабы пополнить свой культурный багаж последнимилитературными новинками, пройтись по музейным залам, и, если верить слухам,провести ночь в объятиях юной нимфы, которую он нарек «мадам Бовари», хотя насамом деле она звалась Ортанс и имела несколько избыточную растительность налице. Во время своих культурологических вылазок мсье Рокфор регулярно посещалкнижные развалы напротив собора Парижской Богоматери и именно там в 1929 годуслучайно наткнулся на экземпляр книги никому не известного литератора по имениХулиан Каракс. Открытый всему новому, мсье Рокфор купил ее лишь потому, что егозаинтересовало название, а в поезде не мешало иметь при себе что-нибудьзанимательное. Книга называлась «Красный дом», на оборотной стороне обложкибыло помещено смутное изображение автора (то ли фотография, то ли рисунокуглем). Судя по биографической справке, Хулиан Каракс, молодой двадцатисемилетнийписатель, считай, ровесник века, родился в Барселоне, но проживал в Париже, гдеписал по-французски свои книги и зарабатывал на жизнь игрой на фортепьяно вмаленьком ночном кафе свободных нравов. Текст на суперобложке, выспренний истаромодный, с немецкой тяжеловесностью гласил, что перед читателем — будущееевропейской литературы, первое произведение автора, обладающего выдающимся,блистательным талантом, не имеющим себе равных среди ныне живущих. Между темследовавшее далее краткое изложение сюжета содержало прозрачный намек на то,что повествование не лишено некой скандальности и даже порочности, а это, вглазах мсье Рокфора, который, помимо классиков, превыше всего ценилкриминальные и альковные истории, было несомненным плюсом.

«Красный дом» был посвящен бурной жизни весьма неординарногочеловека, который грабил магазины игрушек и музеи, вырывал глаза похищеннымкуклам и марионеткам и относил их в свое странное одинокое пристанище,заброшенную оранжерею где-то на берегах Сены. Однажды ночью, желая пополнитьсвою коллекцию, он проник в респектабельный дом на улице Фуа, принадлежавшийодному из магнатов, изрядно нагревших руки на грязных махинациях во временапромышленной революции. Дочь магната, изысканная, образованная девушка, вхожаяв высший свет, воспылала к вору любовной страстью. По мере развития запутанногосюжета, полного скабрезных подробностей и сомнительных сцен, героиня раскрылатайну загадочного потрошителя кукол, но при этом она узнала еще и ужасныеподробности из жизни собственного отца, что привело повествование к страшному ивесьма туманному финалу в духе готической трагедии.

Мсье Рокфор, ветеран литературных ристалищ, гордившийсябогатой коллекцией писем с автографами буквально всех парижских издателей,мгновенно возвращавших ему бесчисленные рукописи в стихах и прозе, которыми оних забрасывал, определил, что роман выпустило некое весьма посредственноеиздательство, которое если и было кому знакомо, то лишь по кулинарным рецептам,книгам о шитье и рукоделии. Владелец книжного лотка сообщил, что роман вышелнедавно и даже удостоился пары рецензий на последних страницах провинциальныхгазет, где обычно печатались некрологи. Короче говоря, критики разделали романв пух и прах, посоветовав начинающему литератору не оставлять ремесла пианиста,поскольку в литературе ему вряд ли суждено сказать новое слово. Мсье Рокфор, укоторого завзятые неудачники всегда вызывали деятельное сочувствие, потратилполфранка на творение Каракса, прихватив заодно дорогое издание великогомастера, чьим законным преемником себя считал, — Гюстава Флобера.