Под крышами Парижа - Генри Миллер Страница 5
Под крышами Парижа - Генри Миллер читать онлайн бесплатно
Может быть, мне доставит удовольствие посильнее потискать ее груди? Очень хорошо, она сама их приподнимет. А если на них останутся синяки от моих укусов? Ее соски в моем полном распоряжении. Я кладу ее руку на хуй и смотрю, как длинные миндального цвета пальчики сжимаются вокруг него. Она постоянно что-то щебечет… по-своему, по-китайски. О да, свое дело она знает хорошо. Клиенты готовы щедро платить за горячее дыхание Востока, и Лотос умеет подать товар.
Живот и ноги у нее совершенно голые, только в одном месте оставлена ухоженная, похожая на козлиную бородку полоска. Почувствовав прикосновение, она раскидывает ноги. Бедра жаркие на ощупь и скользкие ближе к пизде. Щелка такая же маленькая, как у Тани, но мягче, податливее и раскрывается легче и шире.
Мой дружок вызывает у нее живой интерес. Она легонько пощипывает его за шейку, потягивает за усики. Я опускаю руки, и она усаживается, поджав под себя ноги, между моими коленями и начинает играть с ним. Пизда раскрывается будто сочный, созревший фрукт, бедра прижимают мои колени. Чулки и туфли придают этим прикосновениям особенную прелесть.
Глядя на нее, трудно сказать, возбуждена она или нет. Единственное, что ее выдает, это влага вокруг шелковистых складок. Мокрое пятно расширяется, блестит, и сквозь аромат духов все отчетливее проступает запах пизды. Лотос треплет моего приятеля по головке, щекочет яйца. Потом вытягивается в полный рост, тычется носом то в член, то в кусты… у нее иссиня-черные волосы, прямые и блестящие.
Не знаю, чему там, на Востоке, учат женщин. Возможно, такой предмет, как сосание хуя, и не входит в обязательную программу, но Лотос получила настоящее французское образование. Ее язычок то забирается в мои джунгли, то скользит по яйцам. Она облизывает мой член, целует живот своими плоскими, как будто приплюснутыми губами… ее косые брови сходятся, когда она открывает ротик и наклоняется, чтобы позволить моему орлу просунуть головку. Ее глаза похожи на узкие щели бойниц. Руки проскальзывают под меня, теплые соски трутся о яйца… она начинает сосать…
Я приподнимаюсь. Она продолжает сидеть, держа член во рту и продолжая сосать, но я толкаю ее, распластываю на коврике и отползаю назад, ниже, к развилке. Трусь о ее кустик щекой, подбородком, щекочу ее губки языком. Облизываю бедра и даже плоскую, словно отутюженную складку между ними. Мне хочется почувствовать, как сжимаются ее бедра, как они втягивают мой рот в ту глубокую расщелину. Хватаю ее за талию, пощипываю упругие ягодицы и слизываю, слизываю соке ее кожи, с отверзшихся, предлагающих себя уст. Она не выдерживает и набрасывается на меня. Ее ноги расслаблены и раскрыты, ее персик прижат к моим губам, ее сок капает мне в рот, а я все сосу и сосу.
Она начинает дрожать, почувствовав, как мой язык проникает все глубже. Не зная, что бы еще сделать с членом, она покусывает его, лижет яйца, в общем, старается как может, только что не заглатывает все мое хозяйство. Даже разводит края пошире, пока мой язык не вылизывает уже матку. И вдруг — извержение. Кончила. И притом едва не перекусила мой член пополам. Я раскрываю рот пошире — пусть трахает его этой своей сочной штучкой…
Я хочу видеть ее, хочу посмотреть, что она станет делать, когда мой шомпол уткнется ей в зубы. Снова откидываюсь на спину и наблюдаю, как она его обрабатывает. Голова поднимается и медленно опускается. В глазах — удивление… Обнаружила во рту что-то теплое. Раскосые глазки закрываются. Она сглатывает и сосет, сглатывает и сосет…
Китайцы — так мне говорили или я сам где-то читал — измеряют совокупление даже не часами, а днями. Спрашиваю об этом Лотос, и она смеется. Если мне так хочется, она может остаться на всю ночь. И нельзя ли хотя бы сейчас — пожалуйста! — снять чулки?
Чувствуя, что проголодался, предлагаю сходить куда-нибудь перекусить, однако Лотос тут же меня поправляет. Когда мужчина покупает китаянку, говорит она, он покупает женщину, а не что-то вроде козы, которую можно только трахать. Она приносит ему все свои таланты, а Лотос умеет готовить. Такие речи мне по вкусу. Мы одеваемся и идем за продуктами.
Вернувшись с покупками домой, раздеваемся, и Лотос приступает к готовке. Вокруг талии она повязывает полотенце, которое прикрывает ее спереди, но оставляет голым зад. Я лежу на диване, и она, проходя мимо, каждый раз наклоняется и целует моего малыша. Такая милая… и не ворчит, если на плите, пока я ее тискаю, что-то подгорает.
Поев, испытываем кровать. Лотос совсем не против заняться повторением, но я хочу именно ебать ее. Прыгаю на кровать вслед за ней и без промедления направляю ствол в дырку. Едва почувствовав, на что способен мой молоток, она перестает трепаться о том, как все было замечательно в прошлый раз.
Ему безразлично, какого она цвета. Достаточно того, что там тепло, сыро и кустики по краям; ничего другого и не требуется. А уж попав внутрь, он как будто расширяется. Заполняет все трещинки и расщелины; надо лишь расправить ему усики, прикрыть уголки. Немного повозил туда-сюда, и девочка уже сияет, как выдраенная шваброй палуба… вертится, крутит желтой задницей, умоляет почесать еще… еще… И не важно, что бормочет она по-китайски, — понимаем мы друг друга прекрасно. Ее маленькие ножки переплелись у меня за спиной. Оказывается, в этих мягких гладких бедрах куда больше силы, чем можно подумать.
Мне становится легко и весело! Вспоминаю Таню, вспоминаю старичка-бухгалтера с его полувзрослой дочкой и смеюсь. Мир белых перевернулся вверх тормашками — для такого простого дела, как спокойный, нормальный трах, приходится употреблять китаезу. Лотос смеется вместе со мной, не зная, почему мы смеемся… хотя если бы узнала, то, наверное, смеялась бы надо мной. Она молодец. Я берусь за нее по-настояшему. Это же отлично — пороть сучку, которая при этом способна еще и смеяться.
И потом… она ведь не шлюха! Скорее содержанка или любовница: Лотос несет не только страсть, но и кулинарный талант. Деньги здесь вмешались почти случайно. Они нужны лишь для того, чтобы купить нефритовую безделушку. Если она пыхтит вам в ухо — это настоящее. Если тихонько постанывает, можете не сомневаться — это потому что она чувствует. В ее теле жизнь и сок для смазки — тем и другим она делится охотно, с желанием.
Я играю ее грудями, и она снова просит пососать их. Только теперь замечаю, что соски окружены желто-лимонными кружками, похожими на китайскую луну. Ах, Лотос, сейчас, сейчас в твоей пизде начнется фейерверк… я опалю твои трубы римскими свечами, и ракеты озарят твое чрево. Искра уже вспыхнула…
Может, Лотос трахается и по-китайски, но кончает определенно по-французски.
Позже, уже ночью, мы пьем вино и веселимся напропалую. Лотос обучает меня самым грязным китайским ругательствам; впрочем, стоит запомнить одно, как другое уже вылетает из головы, так что в итоге там так ничего не задерживается. Я ебу ее снова и снова, а утром обнаруживаю, что она ушла, повесив на моего уставшего солдата шелковый шнурок с дешевой нефритовой безделушкой.
* * *
У нас гости! Двое. Сид, которого я не видел с той ночи, когда мы завалили к Мэриону и устроили там небольшой переполох, и какая-то пизда. Или женщина. Они чинно сидят на стульях, и мы вежливо беседуем о погоде, литературе и чем-то еще, столь же безопасном. Она — мисс Кавендиш. Именно так, мисс Кавендиш, без имени. Стоит только услышать ее напыщенное «здравствуйте», и уже понятно, что перед вами нечто такое, что навсегда останется Англией.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments