Книга Греха - Платон Беседин Страница 5

— Ничего, ничего, я посторожу, — улыбается Михаил Петрович.

Девушка успокаивается. Михаил Петрович умеет войти в доверие. Помогает его изумительная интеллигентность. Он работает преподавателем философии в одном из городских вузов.

Девушка услужливо объясняет мне дорогу к туалету. Я киваю и, войдя в роль, начинаю характерно переминаться на месте. Сзади раздаётся рёв ребёнка. Девушка тут же кидается к коляске.

— Простите.

— Ничего, ничего, — девушка пытается успокоить ребёнка, — вы-то причем?

— Простите, — вновь извиняется Михаил Петрович, — мы не будем мешать. Извините ещё раз!

Быстрыми шагами мы удаляемся от девушки с коляской, делая вид, что уже не вправе мешать ей своими расспросами. Как только она отворачивается, ныряем в частокол деревьев. Закуриваем.

— Господи, какую глупость, какую чёртову глупость я сделал! — беспрерывно повторяю я про себя.

— Чего приуныл? — Михаил Петрович по-отечески шлёпает меня по плечу. — Привыкнешь!

Это пугает меня ещё сильнее. Кажется, моя глупость стала неконтролируемой.

Когда мы выходим на аллею парка, я немного расслабляюсь. Михаил Петрович говорит:

— Теперь самое важное. Посвящение!

— Какое посвящение?

— Собственно, то, ради чего мы здесь, — он удивлён, — ты должен сам подарить людям свободу.

Его слова — удары молота по наковальне моего сознания.

— Разве я не сделал это только что? Там…

— Разве не я привил младенца? — Михаил Петрович хмурится. — Ты просто отвлекал мамашу. Теперь ты должен сам нанести укол.

Открыто, при свете дня, пустить в человека вирус. Возможно, изменить его жизнь в одно мгновение. Способен ли я? И разве это тот самый наполнитель для моей души, что сделает меня ощутимым для самого себя?

Впрочем, в такие моменты, когда стоишь на пути большого выбора, мозг перестаёт думать логично. Есть лишь цель. Есть первые импульсы. И направляющие факторы рядом. Михаил Петрович вновь толкает меня, указывая на бредущую между деревьями высокую блондинку.

Я сжимаю кулак, чтобы ощутить собственную силу. Слишком поздно отказываться. Только вперёд.

Ницше утверждал, что прежде, чем стать равным Богу, он научился не жалеть себя. В древних религиях считалось — человек может стать Богом, впитывая страх других людей путём принесения их в жертву. Не знаю, что есть истина, и есть ли она в принципе. Знаю лишь — мы созданы по образу и подобию Божьему. Это значит, что мы способны давать и отнимать жизнь.

На всё воля Божья. Человек предполагает — Господь располагает. Известные утверждения. Есть ли Его воля в том, что сейчас эта блондинка, попавшая в парк вместе с нами, станет живым трупом? Совсем скоро. Или это воля сумасшедших, разносящих вирус? Чья это воля?

Атеисты скажут, что мы сами выбираем путь. Верующие возразят, что блондинка оказалась в парке совсем не случайно. Имеет ли это значение для блондинки?

Я думаю об этом, когда приближаюсь к ней. Михаил Петрович остаётся позади. Мы договорились встретиться в условленном месте. Но я знаю, он наблюдает за мной.

Мне нужно сделать ей укол. Нужно пройти посвящение. Не сделав этого, я сам стану жертвой. Всё как в жизни: либо ты, либо тебя. Так говорят. Только это ли жизнь?

Я приближаюсь всё ближе. Футболка на моей спине насквозь пропиталась потом. Мне кажется, что в этот момент меня бы не признали даже самые близкие. Настолько сильно изменилось моё обличье.

На блондинке золотистое платье, подчёркивающее её стройную фигуру. Она стоит ко мне спиной, не двигаясь, под гигантским клёном.

По виду стопроцентная шлюха. Жалкая, порочная шлюха. Я говорю это себе, дабы успокоиться. Убеждаю себя в её грехе, чтобы оправдать свой.

Один взгляд назад. Словно зависание над пропастью. Мне кажется, как между деревьями мелькает ухмыляющаяся физиономия Михаил Петровича.

Прости, Господи, ибо ведаю, что творю! Последний взгляд на блондинку. Она заворачивает за угол трансформаторной будки. Я иду следом.

Всё было бы куда проще, если бы моё окружение жило по одним законам. Но мои наполнители, идеи и люди, хоть и являются звеньями одной цепи, форму имеют разную.

Прохладное, приятное утро. Из динамиков, установленных на столбах и деревьях, звучит ритмичная музыка. Народ шумной рекой тянется по залитым солнцем аллеям к сцене, установленной в центре парка. Здесь и праздные гуляки, и идейные личности, и просто любопытствующие.

Почти все, стоящие у сцены, держат зелёные флажки. Нетерпеливо гудят и требуют веселья. На сцене, разукрашенной аляповатыми декорациями, стройный, черноволосый ведущий изливается елеем в микрофон. Серые волнорезы кордонов полиции разрезают океан людей.

Нас четверо. Одетые во всё чёрное мы протискиваемся сквозь толпу, ближе к арене действий. На левой руке каждого из нас алая повязка. За спинами ранцы.

Рядом две старухи держат в руках плакат. На нём размашистыми буквами выведено «Воров — в тюрьму!». Когда грохает оркестр, из дальнего угла выдвигается процессия. Во главе охрана, следом тот, ради кого толпятся все эти люди. Известный политик и меценат.

Толпа скандирует его имя. Ей хорошо заплатили за это.

Мы переглядываемся друг с другом. Политик и его охрана приближаются всё ближе. Нет ни защитных решёток, ни оградительных щитов. Только лениво зевающие полицейские. Наш лидер даёт отмашку. Мы достаём оружие.

Вы никогда не думали о том, как легко убить человека? Просто подойти и воткнуть ему нож в спину. Или слегка подтолкнуть в метро при прибытии электрички. Думаете, кто-то бросится на спасение несчастного?

Вы много видели на улицах полиции? Или вы верите, что она способна защитить вас? Когда кто-то вдруг выхватит пистолет и откроет стрельбу. Например, тот же полицейский.

Убить так легко. Слишком легко.

Последнее усилие. Снаряды устремляются в политика. Чёрные костюмы охраны усеиваются разбитыми яйцами и лопнувшими пакетиками с майонезом. Одно из брошенных нами яиц попадает в плешивую голову политика. Толпа с визгом бросается врассыпную. Охрана выхватывает пистолеты, но кто-то даёт команду, и менты заламывают нам руки, выводя из толпы.

Если ты попал в приёмное отделение полиции, помни три правила.

Молчи.

Тебя будут бить.

Всё равно молчи.

Ничего сложного. Всего лишь три правила, и всё закончится хорошо. При условии, что у тебя есть тот, кто может прикрыть твой зад. У нас такие люди есть. Они сделают нужный звонок, и нас выпустят, предварительно хорошенько поколотив. Это правила игры. Каждый изображает имитацию бурной деятельности. Как говорят в офисах, ИБД. Мы закидываем политиков яйцами. Полиция учит нас. Политик прощает. Босс вытаскивает из отделения. PR для одних и куски выбитых зубов для других. Каждому своё, как писали в Бухенвальде.