Наследие Уилта - Том Шарп Страница 5

Обе попытки принять душ закончились падением в ванну; полчаса спустя Генри, весь в синяках, полный горечи и жалости к себе, пробрался в гостевую комнату, где уснул блаженным мертвецким сном.

* * *

Наутро Уилт позвонил на работу — сообщить, что свалился с вирусной инфекцией. Никто не ответил.

— Нынче суббота, — известила Ева. — В выходные люди не работают.

Уилт радостно вновь залег в постель, но вскоре Ева его растолкала. Неожиданно для себя она многое переняла от тетушки Джоан из Уилмы, штат Теннесси, у которой гостила прошлым летом и которая выдворила, а точнее сказать, вышибла ее из своего особняка под названием «Звездолет». Приобретенный опыт Еву ожесточил. Годами она терпела мужнино непотребное пьянство, но теперь решила действовать в духе своей тетушки. Давно пора за себя постоять.

— Слушай сюда! — рявкнула Ева, сдернув с Уилта простыню. — Отныне будешь делать, что я скажу!

Вид голого мужа вызывал отвращение.

— Господи боже мой, хочешь меня насмерть заморозить? — простонал Уилт.

— На улице жара. Сам виноват, что тебя колотит. Таким пьяным я тебя еще не видела.

— Ну виноват, виноват… С Питером отмечали…

— Что отмечали?

— История долгая и нудная. Можно потом?

— Нельзя.

— Меня не сократили, раз уж так хочешь знать. Вот что мы отмечали.

— Слава богу! — Ева уж хотела уйти, но остановилась: известно, Генри соврет — недорого возьмет. Не на такую напал! — Разве тебе грозило сокращение? Пусть это займет время, но я желаю знать правду.

Уилт выпучил налитые кровью глаза: черт бы побрал эту американскую тетку! Прежде Ева позволяла спокойно отмучиться похмельем, но с ее нынешней благоприобретенной настырностью справиться невозможно, да и сил-то нет.

— Отдай простыню, я все расскажу, — проскулил Генри.

Ева швырнула ему простыню и одеяло:

— Ну, поведай.

— Поначалу я собрался на заседание КРУНа…

Ева терпеть не могла эти чертовы ахро… анахро… сокращения:

— Расшифруй!

— Комиссия по распределению учебной нагрузки. Там решают, от каких дисциплин избавиться и, естественно, кого из деканов попрут с работы. Коммуникации считаются не вполне университетским предметом, и оттого меня не пригласили. Питер рассказал, что там происходило. Мэй-сволочь-филд предложил меня убрать.

— Ему-то что за дело?

— Он, видишь ли, председатель КРУНа, если это так важно, — вздохнул Уилт.

— Ну и?..

— По счастью, там оказался проректор. Нельзя избавляться от Уилта, сказал он, поскольку лучше него никто не управится с отморозками, каких не сыщешь на других отделениях. Ты поняла?

Ева кивнула.

— Хорошо. Затем, добивая Мэйфилда, проректор предложил ему занять мою должность, и подонок наглухо заткнулся. Питер говорит, засранец чуть в обморок не хлопнулся, и вопрос моего увольнения больше не возникал.

Ева почти поверила. Но если что, справится у Питера Брейнтри.

— Теперь можно мне поспать?

— Нет. Оденься, и чтоб через пятнадцать минут был внизу. У меня сногсшибательная новость.

Генри застонал. Из опыта он знал, что их понятия о сногсшибательности сильно расходятся.

Уже через две минуты Уилт, поспешно облачившись в несвежие трусы (второпях иной одежды не нашлось), приковылял в кухню, где за столом сидела Ева, приготовившая стакан воды и таблетку аспирина.

— Вот что, Генри, на лето я подыскала тебе работу, — громогласно объявила она. — Тысяча пятьсот фунтов в неделю на всем готовом. Разве не здорово? Мальчик должен поступить в Кембридж.

Уилт плюхнулся на стул и сжал голову, раскалывавшуюся от боли.

— Что за мальчик и какая работа?.. Тысяча пятьсот в неделю? Этакие деньги даром не платят… И что значит «на всем готовом»?

— Сын леди Клариссы Гэдсли, которая предлагает тебе временную работу.

— Какого рода?

— В поместье «Песчаный дол» подготовить Эдварда Гэдсли к вступительному экзамену по истории. Я сказала, ты охотно согласишься.

— Прелестно! Значит, летние каникулы я угроблю на то, чтобы какого-то сноба-недоумка впихнуть в Кембридж? А тебе не пришло в голову, что уже лет тридцать я не занимаюсь историей и последний раз преподавал ее неотесанным штукатурам, не ведавшим, где находится Австрия?

— Ничего сложного, у тебя будет целых два месяца. Заработаем девочкам на пансион и заодно бесплатно отдохнем.

— Может, ты и… Погоди, что значит «бесплатно отдохнем»? У меня-то не будет отпуска вообще.

Ева усмехнулась, стараясь не смотреть на мужнины испятнанные подштанники:

— Леди Кларисса бесплатно предоставит нам меблированный коттедж. Неподалеку чудесный пляж.

— Возможно. Только черта лысого я его увижу, поскольку буду заперт с идиотом, которому надобно вдолбить причины Французской революции или хотя бы век, в котором она произошла. Правда, не уверен, что сам это помню.

— Рекомендую выяснить, — отрезала Ева. — И побыстрее.

— Слушай, давай отложим разговор. У меня голова не думает. И я оголодал. Вчера не ужинал и завтрак, кажется, проморгал.

— А кто виноват? — Ева испепелила мужа гадливым взглядом, но потом сжалилась: — Ладно, если примешь душ и сменишь эти мерзкие трусы, сделаю тебе сэндвичи.

Вздохнув, Генри поплелся к лестнице.

— Каникулы, твою мать… — пробубнил он.

— Я все слышу! — откликнулась Ева. — Опять сквернословишь? Отучайся! Нас ждет изысканное общество.

Оставив комментарии при себе, Уилт направился в ванную.

* * *

Через полчаса, уже в рубашке и брюках, он вновь сошел в кухню; по телефону Ева сообщала сногсшибательную новость Мэвис Моттрэм, надеясь, что подругу удушит жаба зависти. Взяв сэндвичи (сардины на черном хлебе), Уилт отбыл в гостиную, где вяло уставился в телевизор, транслировавший крикетный матч.

Мысли его крутились вокруг жены, сильно изменившейся после прошлогодней поездки в Америку. Уилт не понимал, в чем дело, а Ева не желала рассказать о том, что давешним летом произошло в Уилме, штат Теннесси. Временами она шипела «сука» или «тупая корова», полагая, что никто ее не слышит. В общем, было совершенно ясно, что поездка с четверней в гости к дядюшке Уолли и тетушке Джоан окончилась полным провалом, как и Уилтово внедрение в Старую Англию, предпринятое тем же летом.

После того как Генри треснулся головой о пикап, все кончилось психбольницей и облыжным обвинением в причастности к пропаже теневого министра. Досрочное возвращение из гостей Ева объясняла двумя сердечными приступами, которые перенес дядюшка. Втайне Уилт подозревал, что именно его доченьки стали причиной нездоровья Уолли Иммельмана, однако не шибко горевал, ибо терпеть не мог скверного старикана. Больше его тревожило иное последствие визита в имперскую Америку — стремление Евы во всем верховодить. И это еще слабо сказано. Если точнее, ее жажда подавляющего контроля. С прошлого лета супруга требовала, чтобы все и вся ей подчинялись.