Мое большое маленькое Я - Фабио Воло Страница 5

— Федерико, честно говоря, не знаю, что тебе ответить. Мы пришли сюда попить пива, а ты заводишь разговоры, которые мы уже вели в прошлом, только вкладывали в них другой смысл. Как прикажешь понимать, что теперь это будет игра? Да приди же ты в себя наконец! И что я, по-твоему, должен делать? Сидеть молча в гараже и ждать, когда ко мне снизойдет некий голос и скажет, что я должен стать космонавтом, колбасником или художником? В конце концов, я просто стараюсь жить так, чтобы чувствовать себя комфортно, — что еще, кроме этого, я должен делать?

— Я тебе это говорил не для того, чтобы ты принимал какое-то решение. Я тебе просто объясняю, что не собираюсь больше тратить свое время на выпивку в барах, если до этого я не успел сделать ничего важного для себя лично. Завтра я начинаю работу над самим собой… Мне лишь хотелось узнать, будешь ли ты моим попутчиком в этих поисках, — добавил Федерико. — Только и всего. Вот что мне было нужно.

— Только и всего, черт возьми! Ты выплеснул на меня целый океан идей. У меня сейчас голова пойдет кругом. Давай выйдем погуляем?

Мы снова вышли из дому и здорово выпили. Я меньше, чем он.

Федерико сказал, что решил надраться, потому что на следующий день после попойки у него начнется новая жизнь.

В тот вечер, когда я вернулся домой, мысли мои сильно путались.

В течение последующих дней мы не возвращались больше к этим разговорам. Наша жизнь катилась тихо и мирно, как и раньше, если не считать того, что Федерико почти перестал выходить на улицу. Большинство вечеров мы проводили дома, чаще всего у него. Однажды вечером мы должны были встретиться в девять часов у меня на квартире, но в начале одиннадцатого Федерико еще не пришел. Я позвонил ему, но он не ответил. Странно, что он не предупредил меня. Будь это обычный вечер, я не стал бы беспокоиться, но это была среда, и игроки в настольный футбол уже собирались в зале. Если в среду он опаздывает, то обязательно дает мне знать.

На мгновение я вижу себя восьмилетним: я стою перед школой и жду маму, а она все не идет. Я начал волноваться.

Ладно, землетрясение отпадает — тогда какая из четырех оставшихся причин помешала ему прийти? Он напился? Договорился встретиться с клиенткой, чтобы показать ей квартиру, а после осмотра они занялись сексом на полу в пустом доме?

Раньше с ним такое случалось.

А что, если он упал дома, потерял сознание или умер? Я выскочил из квартиры и побежал к нему. Я позвонил, но никто мне не открыл. Двери в наших домах закрываются автоматически. Их не надо запирать ключом. От сквозняка они часто захлопываются, поэтому я храню связку ключей от его квартиры, а он от моей.

Конечно, каждый из нас мог бы держать запасные ключи в машине, но, как уже не раз случалось, воспользовавшись ими, мы забывали отнести вторые ключи в машину. Разумеется, рано или поздно все кончалось тем, что и они оставались в квартире вместе с основными ключами. Я взял ключи, открыл дверь и вошел внутрь, боясь натолкнуться на тело смертельно пьяного или мертвого Федерико. Дома его не было.

Квартира была прибрана тщательнее, чем обычно. Все стояло на своих местах, даже в раковине не валялись грязные тарелки и вилки. Куда бы Федерико ни уезжал, он всегда перед отъездом убирался в доме.

На кухонном столе лежала записка для меня:

«Привет, Мики. Я решил испытать себя. Не забывай поливать цикламены».

Итак, в двадцать восемь лет я и Федерико пошли двумя разными путями. Пресловутый экзистенциальный перекресток. Фактически каждый из нас стал alter ego другого. Федерико выбрал дорогу, я — дом. Он целиком отдался приключениям, не ведая, что ждет его впереди. Я, напротив, предпочел спокойную и надежную жизнь.

Еще несколько лет назад я был не в силах принять любое решение, которое сулило перемены в моей жизни. Я был раздавлен страхом. Мне было восемь лет, и я ходил в третий класс начальной школы имени Кардуччи. Учился я в третьем «А» классе.

После звонка я вышел из школы и, как всегда, встал у ворот рядом с бетонной тумбой.

Вот уже несколько дней моя мама, выписавшись из больницы, стала наконец забирать меня из школы.

В тот день она опаздывала, я уже успел попрощаться со всеми моими товарищами. С ними и с их родителями. Наша учительница тоже уже ушла домой. Только я один остался стоять перед школой. На меня обратил внимание наш сторож Сильвано, когда подошел закрыть калитку. Он поздоровался со мной, обратившись ко мне по имени. Он хорошо знал меня, потому что я был его постоянным клиентом, когда во время перемены он из-под полы продавал горячие фокаччи.

— Сильвано, подожди, не закрывай, пусть мальчик на минуту зайдет в школу.

— Микеле, проходи, тебя зовет директриса.

— Я не могу, я жду маму, она должна прийти за мной. Она будет волноваться, если не увидит меня.

— Я оставлю калитку открытой, а когда твоя мама подойдет, я скажу ей, что ты в школе.

Пока я поднимался по лестнице, направляясь в кабинет директрисы, я старался догадаться, что же я такого сделал. Я разволновался и перепугался, хотя так и не смог понять почему.

«Неужели нашли жвачку под крышкой моей парты? Или по почерку догадались, что это я написал на дверях туалета Фабрицио Метелли из третьего „Е“ дурак?»

Как только я вошел в кабинет, директриса надела пальто и сказала мне, что моя мама не смогла прийти и она сама проводит меня домой.

Я не слишком обрадовался тому, что мне придется идти вместе с ней, но у меня все равно вырвался вздох облегчения.

По дороге она ласково пыталась разговорить меня, но в детстве с посторонними людьми я всегда держался скованно, поэтому отвечал ей односложно: «да» или «нет». За всю дорогу я сказал ей только одну фразу: «Вы не туда идете».

— Я веду тебя не домой, а к бабушке, там тебя уже ждут.

Моя бабушка ждала меня перед домом. Она поблагодарила директрису, и та, попрощавшись со мной, сказала бабушке: «Мне очень жаль, у меня просто нет слов», — а потом ушла.

На лестнице я спросил у бабушки, где мама и почему она не пришла за мной. Но бабушка ничего не ответила.

Входя в дом бабушки с дедушкой, я впервые не услышал, как на кухне работает телевизор. Дедушки за столом не было, он закрылся в комнате и вышел только спустя несколько минут, а потом в коридоре о чем-то тихо переговорил с бабушкой.

Пока я сидел за столом и ждал, что меня покормят, дедушка прошел в кухню и сказал, что у него есть ко мне важный разговор.

Говорил он очень путано. Начал с того, что моя мама была женщиной необыкновенной, что ей пришлось на какое-то время покинуть нас, потом он рассказал мне про ангелов, про Иисуса, сказал, что с этого дня она будет защищать меня и все время будет рядом со мной. В конце его слов я понял, что он просто пытался объяснить мне, почему мама не пришла забрать меня домой. Она не смогла прийти в школу, потому что улетела на небо.