Семья Машбер - Дер Нистер Страница 5

— Здравствуйте! Мир вам! — С этими словами, торопливо спускаясь по ступенькам, лавочник спешит навстречу своему покупателю. Надо сейчас же, немедленно, пока приехавший не слез с телеги, зазвать его к себе, чтобы другие не переманили.

— Мир вам, реб Мейлех, что нового в Андрюшевке? — спрашивает лавочник из приличия, но тут же переходит к делу: — Как хорошо, что вы приехали! Есть как раз то, что вам требуется. Прямо-таки необыкновенный, редкий товар, такого не было никогда.

* * *

Другие торговцы тоже пытаются вступить в разговор, зазвать, переманить выгодного покупателя, предложить ему цены пониже, условия кредита получше. Из-за этого частенько вспыхивают ссоры. Лавочник накидывается на лавочника, приказчик — на приказчика. Только грузчики и упаковщики, которые не имеют постоянных хозяев и нанимаются то к одному, то к другому, стоят, не вмешиваясь в спор, в сторонке и наблюдают за происходящим. Иной раз в диспут вступают жены, тогда воздух оглашается проклятьями, руганью, дело доходит до драк.

Такие скандалы, правда, бывают не часто. Обычно каждый занят своим делом. Покупателей много, хватает на всех. С утра и дотемна бойко идет торговля; приказчики заняты черной работой — отмеряют, отвешивают, упаковывают, а хозяева тем временем убеждают, уговаривают, показывают и расхваливают товар, стараются набить цену.

Это, как говорится, постоянная ярмарка. Оптовая торговля и розница.

Вечером солидные купцы приносят домой толстые пачки сотенных и пятисотенных ассигнаций, а в матерчатых кошелях мелких лавочников бренчат серебро и медяки.

Однако шуму эта базарная мелкота производит гораздо больше, чем степенные лавочники. Их ссоры — дело будничное, они то и дело спорят, срываются на крик и ругань. Скандалят по любому поводу — из-за грошовой выручки, из-за кусочка мыла, горстки крахмала, мелкой рыбешки. Ругаются, стараясь перекричать друг друга, не жалея ни сил, ни голоса. Только слышно:

— Чтоб ты сгорел!

— Чтоб ты сдох!

— Когда мы уже оплакивать тебя будем! Господи!

Мирятся с такой же быстротой, как и ссорятся.

Только что орали друг на друга, глядишь — уже вместе пьют чай, выручают друг друга, одалживают друг другу — то гирьку, то бечевку, покупают на пару что-нибудь по дешевке, балагурят, галдят, перекликаются из конца в конец базара, кричат — каждый в отдельности и все вместе, хором.

Так — изо дня в день. Но особенно шумно бывает в базарные дни. Возы загромождают проходы. Распряженные лошади жуют сено с подвод, а те, что в упряжке, погружают головы в торбы. А тут еще жеребята тянутся мордочками к соскам матерей. И время от времени рынок оглашается пронзительным ржанием жеребца.

Здесь постоянно непроходимая грязь, слякоть. Зимою снег превращается в чавкающее месиво. Под ногами всегда — топкая жижа — смесь навоза, лошадиной мочи, соломы и сена. Валяются обручи, бочки, ящики, цветной радугой переливается в лужах разлитый керосин. Базарная площадь убирается очень редко, от случая к случаю.

Особая суматоха царит тут в большие базарные дни, например перед Рождественским постом. Тогда попросту невозможно пробиться сквозь толпу мужиков, баб, горожан, шляхтичей. Весь рынок пестрит коричневыми свитками, рыжими полушубками, платками, шалями, полушалками, шапками, фуражками, папахами, сапогами, валенками, лаптями…

В город приезжают богачи, чтобы приобрести что-нибудь ценное, солидное, бедняки же приходят порой за мелочью, которую легко могли бы купить и у себя дома. Но очень уж хочется им побывать в городе, потолкаться среди людей, походить по лавкам, прицениться, поторговаться, потратить на покупку как можно больше времени и получить от этого удовольствие.

Люди состоятельные расхаживают по рынку неторопливо, степенно, они хорошо знают, что им нужно и куда следует направиться. Лавочник всегда им рад, «пана» и «хозяина» он встречает с особым почтением, разговаривает вежливо, убеждает и всячески старается, чтобы они не ушли, ничего не купив. Беднякам в эти горячие минуты никто не рад, их тут же узнают по глазам, растерянно блуждающим по углам и полкам магазинов. Сразу видно, что кроме большого желания что-нибудь купить у них мало что имеется.

Бедняков встречают недружелюбно, иной раз их просто гонят из лавки, на их нерешительные вопросы отвечают сквозь зубы. Если подобный покупатель чуть замешкался в магазине, затесался в толпе других, то, заметив его, хозяин кричит приказчику:

— Чего толковать с ним так долго? Не видно, что ли, чего ему надо? Гони его ко всем чертям, пока не стащил чего-нибудь!

А воровство в базарной суматохе — не такая уж редкость. Правда, большей частью не бедняк-крестьянин ворует у торговца, а торговец обкрадывает бедняка.

Среди лавочников есть опытные, известные всему рынку «специалисты», которые взвешивают вместо полупудовой гири десятифунтовой. Проделывают они это ловко: только поставят гирю на весы и тут же снимают, так что крестьянин даже глазом моргнуть не успевает. И только позже бедняга спохватывается, обнаруживает обман, прибегает с жалобами и криками, но лавочник, конечно, делает вид, что не узнаёт его. Даже иной раз до драки доходит, но тогда вмешивается «блюститель порядка» — будочник с красной испитой мордой. Он свистит в полицейский свисток, разнимает дерущихся и отводит куда следует как раз того, кого не следует.

Бывает и так, что крестьянин польстится на какую-нибудь мелочь, хвать ее — и за пазуху. Горе ему, если поймают! С ним не будут долго церемониться, расправятся тут же на месте. Прежде всего его отлупит приказчик, а если заглянут приказчики из соседних магазинов, то и они, коли свободны, окажут «помощь» и отдубасят несчастного чем попало; каждый постарается приложить руку — бьют по лицу, по голове, в грудь.

Если попадется крестьянка, будь она молодая или старая, ее бьют, жалея. Зато с нее срывают головной платок и оставляют простоволосую, взлохмаченную, пристыженную на всеобщий позор и посрамление. Впрочем, такие события случаются не каждый день.

Обычно покупатели бывают довольны покупками, а продавцы — торговлей. Лица у всех возбуждены, руки — заняты. Какая бы погода ни была — мороз ли, ветер, снег, метель, — она не мешает, на нее не обращают внимания, торговцев согревает удовольствие от работы.

В базарные дни они едят мало: хватает и того, что подзакусили рано утром дома, перед тем как идти на рынок. Этим сыты дотемна, когда усталые, промерзлые, с кирпично-красными от холода лицами возвращаются домой.

На рынке забывают обо всем. Не обращают внимания на окоченевшие руки, на обмороженный нос или уши, не чувствуют ни ушибов, ни заноз. Ничего, вечером, дома в тепле, все пройдет.

Здесь описан так называемый «грубый рынок». Но то же самое происходит на параллельной улице — на «благородном» рынке. Там тоже невероятная теснота, давка, там тоже не пробиться сквозь толпу. Правда, бедняков там не встретишь, да и вообще торгуют на «благородном» рынке не в розницу, а только оптом.

С одной стороны здесь — крупные мануфактуристы, владельцы галантерейных магазинов, складов готовой одежды, обуви, тканей. Купцы из Лодзи, Варшавы, Белостока и других городов Польши и далекой России. С другой — только помещики, богатые шляхтичи, зажиточные местечковые евреи.