Берлинский блюз - Свен Регенер Страница 5

Да, подумал господин Леман, рано или поздно надо было это высказать. Хотя теперь, когда он немного проснулся и смог излить в этой длинной речи свое раздражение, теперь он даже немного пожалел о том, что сделал матери такой суровый выговор. Он не был уверен, что поступил правильно, вообще-то недостойно так разговаривать с матерью, думал он, в принципе каждый человек любит свою мать – она ведь подарила ему жизнь, думал господин Леман, это само собой разумеется, а то, что она не идеал, – это не ее вина, думал господин Леман, она ведь простая женщина, подумал он, но выражение «простая женщина» его неприятно покоробило, нехорошее выражение – «простая женщина», это дерьмо придумали буржуазные интеллектуалы, подумал господин Леман.

– Эрнст, ты не хочешь поговорить с ним? Он такие странные вещи говорит!

– Мама, это еще зачем?

Из глубины далекой родительской квартиры донеслось недовольное бормотание.

– Все время я ему звоню, – слышал господин Леман голос матери. – А ведь это была твоя идея…

– Мама, что происходит? Может быть, ты сначала спокойно поговоришь со своим мужем? А потом перезвонишь? Не забывай, сколько это стоит. – Господин Леман выложил еще один козырь.

Но мама не слушала его. Господин Леман, на котором были только трусы, а он всегда спал в трусах, одна из его прежних подруг объяснила ему, что голым спать негигиенично и что кипячение грязных простыней, о котором господин Леман ее в общем-то никогда и не просил, – это просто свинство по отношению к окружающей среде, попытался использовать время, пока его мать не давала остыть конфликту, которому тоже, вероятно, шел тридцатый год, и направился на кухню, чтобы там, при максимальном натяжении обоих телефонных проводов, прямого, но постоянно запутанного, и второго, по природе своей спиралевидного, выпить несколько стаканов водопроводной воды и сварить кофе.

– Алло, алло, – кричал он в трубку, с трудом зажигая газ на плите, – я слушаю тебя, – крикнул он, засыпая в турку две ложки кофе, но на самом деле он наслаждался передышкой, хоть ему и приходилось неудобно наклонять голову, чтобы оставаться в игре.

– Это ты всегда говоришь, что нужно ему позвонить, а звонить приходится мне.

– Я… не…

– Сколько это может продолжаться… Кто только что…

– А что, я, что ли, виноват…

– И так годами, а потом он говорит, что мне надо было…

– Я не говорил, что… я только сказал, что нужно сообщить ему…

– И что это значит – ему нужно сообщить, кто будет сообщать-то, если не я?

– Что сообщить? – бросил в эфир господин Леман, который терпеть не мог кофеварок и к тому же полагал, что использование фильтров явилось одним из крупнейших недоразумений в истории кофе, ведь нефильтрованный кофе вредит здоровью гораздо меньше, потому что все те взвешенные частицы, которые задерживает фильтр, способствуют распространению действия кофеина на больший период времени и тем самым позволяют избежать негативного воздействия на кровообращение, и вот он налил в чашку напиток, который он, с тех пор как сломалась его кофеварка, эвфемистически называл ковбойским кофе. – ЧТО СООБЩИТЬ? – крикнул он в трубку, скорее не от волнения, а из простого желания покончить с этим бредом. – АЛЛО, АЛЛО, МАМА, АЛЛО, МАМА, АЛЛО, МАМА, МАМА…

В этот момент, и это было неприятно для господина Лемана, которого уже давно перестало волновать, что о нем думают соседи, потому что он считал их всех асоциальными придурками, прежде всего из-за того, что они страдали склонностью к жареным полуфабрикатам и периодически окуривали его квартиру дешевым жиром, – в этот момент в стену громко постучали. Это та идиотка с растаманскими патлами, подумал он, и испугался недоразумений, которые могут возникнуть, если именно эта женщина услышит, как он громко и долго зовет маму.

– Да что тебе, Франк? – проявилась наконец та самая мама.

– Мама, это ты мне позвонила, ты забыла? А я вынужден стоять тут и слушать ваши ссоры…

– Да это не ссора, с чего ты взял, что мы ссоримся, ссора – это что-то совсем…

– Не забывай, сколько это стоит, – снова предостерег мать господин Леман. – И скажи же мне наконец, что тебе нужно, ну пожалуйста, – он унизился до того, чтобы сказать «пожалуйста», – мама, что же тебе нужно?

– Разве нельзя хоть иногда позвонить собственному сыну и без всякой…

– Можно, мама, – прервал ее господин Леман успокаивающим тоном, – конечно можно.

– Разве нужно каждый раз давать отчет, когда звонишь собственному…

– Да нет же, мама! Все в порядке. – Господин Леман постарался разрядить обстановку, которая, как он знал, могла нагнетаться до бесконечности, и это могло привести к чему угодно, даже вызвать слезы.

– Мы едем в Берлин!

К этому господин Леман не был готов, это был тяжелый удар. Такой тяжелый, что господин Леман замолк. Они едут в Берлин, они едут в Берлин, думал он и просто не мог себе это представить.

– Франк, ты слушаешь?

– Да, мама. А зачем вы едете в Берлин?

– Ну как же, сынок, мы ведь всегда хотели.

– А я этого, – раздраженно сказал господин Леман, – как-то не замечал. За все те годы, что я живу здесь, я не замечал, мама, чтобы вы хотели съездить в Берлин.

– Да как же, мы часто об этом говорили.

– Нет, мама, – сказал господин Леман, – вы об этом никогда не говорили. Вы всегда говорили о том, что вы не хотите ехать в Берлин, потому что вам не хочется ехать через ГДР, что это Восточный блок и так далее, что вы не хотите унижаться перед гэдээровскими полицейскими и вся эта чушь. [3]

– Но, Франк, теперь ведь все не так строго, и что это вообще у тебя за тон…

– У меня? Что? Какой это у меня тон?

– Ведь это все в прошлом, теперь все не так строго, теперь есть соглашения и вообще…

– Это я вам всегда так говорил, а вы отвечали…

– Что за тон у тебя и какое нам вообще дело до этих полицейских, мы ведь никаких законов не нарушали, и нам нечего опасаться.

– Нормальный у меня тон.

– А мне показалось, что ненормальный.

Все бесполезно, разочарованно подумал господин Леман. Ничего уже не поделать.

– И когда вы приезжаете? – сменил он тему.

– Это просто потрясающе! – сказала мама. – В путевку входит все: автобус, гостиница и посещение театра.

– Да, но когда вы приезжаете?

– Это театр на Курфюрстендамм, там будет играть Илья Рихтер, это называется, называется… Эрнст, как там это называется, что они будут играть?…Ну да, в театре!..Конечно, с Ильей Рихтером… Что? Нет, что ты… Ты уверен?