Модницы - Линн Мессина Страница 5

Наблюдать за этим жутковато и неприятно, и я хожу в туалет длинным путем, чтобы обойти ее клетушку. Поздними вечерами, когда редакция почти пустеет, я слышу, как она по телефону пересказывает лучшей подруге сегодняшние неприятности. Озадаченным голосом она жалуется, что ей не поручили статью в рубрике «Между нами, девочками» («Ну-ка расскажите мне о своем режиме красоты: что сначала, тушь или тени?») или даже интервью для «Стильного мужчины» («Если бы пришлось выбирать между кожей и замшей, что бы вы выбрали и почему?»). Она сердито говорит Грете, что ей опять поручили рекламную заметку, которую запихнут к промышленным пресс-релизам. Не для этого она училась в университете Колумбии.

Эллисон винит Джейн в том, что ее карьера застопорилась — наблюдение вполне точное. Джейн выбирает сотрудников не по навыку и заслугам, как другие менеджеры. Она нанимает красивых редакторов, которые не умеют писать, и выгоняет некрасивых, которые умеют. Ассистентов она подбирает как аксессуары, и мы все сочетаемся — высокие, худые и с прямыми каштановыми волосами до подбородка.

Журналом она управляет как французским двором XVII века. Говорить полагается только тогда, когда к тебе обращаются, глаза в присутствии Джейн не поднимать. У нее почти патологическая потребность требовать покорности, и если бы это не противоречило требованиям совета по охране труда (смотри раздел «Травмы повторяющегося напряжения»), мы бы у нее все регулярно преклоняли колени. Ее интерес к «Моднице» продержится ровно столько же, сколько рост спроса, и как только продажи хоть чуть-чуть упадут, она уйдет. Она сбежит с тонущего корабля, и журнал начнет долгий спуск к банкротству. Достаточно посмотреть на закрывшийся «Путешественник» и отчаянно барахтающееся «Лицо». Вклады в хороших сотрудников и создание фундамента для многолетнего успешного издания журнала в ее планы не входят. После Джейн хоть потоп.

Неудивительно, что крестьяне начинают бунтовать.

Я краеугольный камень, и вот почему: Джейн меня уважает, так как Алекс мне обязан.

— Как это обязан? — говорю я.

— Так. Обязан, — возражает Эллисон.

— Нет, не обязан.

Я всего лишь младший редактор и не могу сделать одолжение даже себе самой.

— Нет, обязан. Номер со сменой имиджа за прошлый май, — доносится из туалетной кабинки голос Сары.

— Со сменой имиджа? — Пытаюсь вспомнить хоть какой-то контакт с Алексом Келлером, но ничего не приходит в голову. По той простой причине, что мы никогда не встречались.

Слышна спускаемая вода, и выходит Сара, застегивая брюки капри.

— Да-да, прошлый май, — говорит она и открывает воду, чтобы вымыть руки.

В том майском номере, кроме обычного набора балов и вечеринок, был специальный раздел «Измени свой имидж и жизнь», но с Келлером я никак не пересекалась.

— Ничем он мне не обязан.

— Карла Хейден, — говорит Кейт и выжидающе смотрит на меня.

Имя кажется мне смутно знакомым, но и только. Кто она, знаменитая актриса, стилист-парикмахер или новая сотрудница «Модницы»? Имена занимают в моем мозгу маленький и редко используемый участок.

— Карла Хейден, — кивает Сара. Она вытирает руки бумажным полотенцем, швыряет его в урну и плюхается на кушетку рядом со мной. Меня обволакивает запах ее духов, цветочного, явно дорогого аромата.

— Невысокая, полноватая, тусклые темные волосы, — добавляет Эллисон, будто такие детали могут подтолкнуть мою память.

По мне, так это описание половины мира. Я непонимающе смотрю на них.

— Ей меняли имидж в майском номере.

Сара поворачивается ко мне с раздраженным вздохом.

— Ты одела ее в то платье от Хлоэ с косым кроем и сделала светлые тона в волосах.

— Ах да, Хлоэ, — говорю я, наконец вспоминая. Они сами виноваты, что мне потребовалось столько времени. Если бы догадались принести с собой майский номер, мы бы во всем разобрались еще пять минут назад. — Ее звали Карла Хейден?

— Карла Хейден Келлер, — говорит Эллисон.

— Карла Хейден Келлер? — повторяю я тупо.

— Карла Хейден Келлер, — кивает Кейт.

— Он что, женат? — Я пытаюсь представить, какая женщина выйдет за вздорного бородавчатого тролля. Невысокая и полноватая, с тусклыми темными волосами как-то не подходит.

— Она его сестра, — с усмешкой поправляет меня Сара. Она отбросила часть фамилии, чтобы сбить Джейн со следа.

— Сестра? — По Келлеру никогда не скажешь, что у него есть братья и сестры, так что мы их и не учитывали, гадая насчет его биографии. Как-то неприлично теперь их предъявлять, вполне в его духе. — Я не знала, что у него есть сестра, — раздраженно говорю я. Нам бы следовало знать о сестре.

— У него их две, — объявляет Кейт.

— Вот паршивец, — говорю я, пытаясь привыкнуть. Сестры должны были бы очеловечить юного Алекса. — Наверняка они старше. Наверняка старшие, властные и злые, как сводные сестры Золушки.

Сара качает головой.

— Они моложе.

— Черт. — Я не представляю, как у такого ужасного человека могут быть младшие сестры. Это кажется невозможным.

— Так ты понимаешь, почему он тебе обязан?

Я меняю людям имидж двадцать — тридцать раз в год. Никто никогда еще не воспринимал это как одолжение.

— Нет.

— Ты изменила ее жизнь.

Именно такую ерунду мы пропагандируем в журнале, но это неправда. Счастье не зависит от того, какую тушь для ресниц ты покупаешь.

— Я изменила ее волосы.

— Через два дня после того как она вышла отсюда со светлыми тонами в волосах и платьем от Хлоэ, Карлу Хейден Келлер пригласили ведущей «Поколения Игрек» на канале «Метро». На вечеринке «Метро» она встретила известного финансиста Элистера Конкорана, который немедленно в нее влюбился. Через два месяца они поженились, купили дом в Вестчестере и теперь ждут первого ребенка, — говорит Эллисон с широкой улыбкой.

— Вот видишь, — говорит Кейт, — Алекс Келлер тебе обязан.

В редакции всем есть что порассказать про Алекса Келлера. Хотя никто этого отъявленного мизантропа в глаза не видел, мы все имели с ним дело. Он вечно раздраженно вешает трубку, шлет хамоватые и-мейлы с нетерпеливыми ответами или царапает резкие записочки, которые обижают стажеров до слез.

Дверь его кабинета закрыта. Через покрытое морозными узорами стекло никогда не видно света, и, если бы из-за двери не доносился непрерывный ритм диско, можно было бы подумать, что там никого нет. Когда ты хочешь что-то ему передать, то полагается следовать установленному порядку. Кладешь это в его ящик для входящих документов возле двери, стучишь дважды и уходишь. Обернешься секундой позже, и ничего уже нету. Весь процесс покрыт тайной, и ощущение такое, будто летишь на метле в страну Оз.