Визит лейб-медика - Пер Улов Энквист Страница 5

Да, может ли это пробудить в нем остатки мужчины. Человека. Или же он всего лишь животное.

Вот, значит, кем она его считает. Животным. Она обнажила себя перед ним, словно желая сказать: я знаю. Знает, что он — увечный и презираемый, уже больше не человек, уже больше недостижим для похоти. И делает это совершенно сознательно, со злым умыслом.

Ее лицо находилось в это время возле самого лица Гульберга, и ее почти обнаженная грудь выкрикивала ему оскорбления. Пытаясь вновь обрести самообладание, он думал: да покарает ее Господь, чтоб ей вечно гореть в огне ада. Да вонзится карающий кол в ее порочное лоно, и да вознаградится ее коварное бесстыдство вечными муками и страданиями.

Его душевное волнение было столь сильно, что на глазах у него выступили слезы. И он боялся, что сие не ускользнет от юной распутницы.

Возможно, он все же истолковал ее превратно. Он, в частности, описывает, как она быстро, словно бабочка крылом, провела рукой по его щеке и прошептала:

— Простите меня. О, простите меня, господин… Гульберг. Я не хотела.

Тогда господин Гульберг поспешно встал и вышел.

В детстве у него был очень красивый певческий голос. До этого момента все соответствует действительности. Он ненавидел художников. Ненавидел нечистоплотность.

Окоченевшие трупы запомнились ему чистыми. И они никогда не создавали хаоса.

Величие и всемогущество Господа проявились в том, что он избирал своими орудиями также и маленьких, ничтожных, убогих и презираемых. Это было чудом. Непостижимым чудом Господним. Король, юный Кристиан, казался маленьким, возможно, душевнобольным. Но именно он был избранником.

Ему была дана вся власть. Эта власть, эта избранность исходила от Бога. Этого не дано было красивым, сильным и блистательным; они-то и были истинными парвеню. А избран был самый ничтожный. Чудо Господне. Гульберг понял это. В какой-то степени и король и он сам были именно проявлениями одного и того же чуда.

Это приносило ему удовлетворение.

Он впервые увидел Струэнсе в Альтоне в 1766 году, в тот день, когда туда прибыла юная королева на пути из Лондона в Копенгаген накануне вступления в брак. Струэнсе стоял там, среди толпы, окруженный своими друзьями-просветителями.

Но Гульберг увидел его: высокого, красивого и порочного.

Гульберг сам когда-то прошел сквозь стену.

Тот, кто будучи невзрачным, сумел это сделать, знает, что любые стены могут стать союзниками. Весь вопрос в организации. Политика требует организации, умения заставить стены слушать и рассказывать.

Он всегда верил в справедливость и знал, что зло должно быть повержено маленьким, неприметным человеком, которого никто не принимает всерьез. Это было движущей силой его души. Господь избрал его и сделал серым, как паук, карликом, поскольку пути Господни неисповедимы. Но деяния Господни полны лукавства.

Господь был самым первым политиком.

Очень рано Гульберг научился ненавидеть нечистоплотность и порок. Порочными были распутники, богохульники, транжиры, аристократы, альфонсы и пьяницы. Все они существовали при дворе. Двор был порочен. На лице Гульберга всегда возникала едва заметная, любезная, почти смиренная улыбка, когда он наблюдал за пороком. Все полагали, что он смотрел на их оргии с завистью. Маленькому Гульбергу, наверное, тоже хочется поучаствовать, думали они, но он не может. Не хватает… инструмента. Хочет только посмотреть.

Эти их насмешливые ухмылки.

Но им следовало бы присмотреться к его глазам.

В один прекрасный день, думал он обычно, настанет час проверки, когда это окажется в его власти. И тогда его улыбка уже перестанет быть вымученной. Тогда настанет час оскопления и чистоты, тогда будут обрезаны бесплодные ветви дерева. Тогда, наконец, порок будет кастрирован. И настанет час чистоты.

И времени распутных женщин придет конец.

Что он сделает с распутными женщинами, он, однако, не знал. Их ведь невозможно было кастрировать. Быть может, распутные женщины съежатся и сгниют, как грибы с наступлением осени.

Эта картина ему очень нравилась. Распутные женщины должны были съежиться и сгнить, точно грибы по осени.

Его мечтой была чистота.

Радикалы из Альтоны были нечистыми. Они презирали маленьких и кастрированных и лелеяли те же тайные мечты о власти, против которой, по их утверждениям, они боролись. Он раскусил их. Они говорили о свете. О факеле во тьме. Но их факелы распространяли одну лишь тьму.

Он побывал в Альтоне. Знаменательно, что этот Струэнсе прибыл из Альтоны. Париж был змеиным логовом энциклопедистов, но Альтона была еще хуже. Они, казалось, стремились поколебать основы мироздания: мир пошатнулся, и наружу вырвались смута и удушливый чад. Но Всемогущий Господь избрал одного из своих наименьших, самого презираемого — его самого, чтобы встать на пути Порока, спасти короля и очистить от грязи Господнего избранника. И, как писал пророк Исаия, Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столько величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? — «Я — изрекающий правду, сильный, чтобы спасать». Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя — как у топтавшего в точиле? «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое; ибо день мщения — в сердце Моем, и год Моих искупленных настал. Я смотрел, — и не было помощника; дивился, что не было поддерживающего; но помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя — она поддержала Меня; и попрал Я народы во гневе Моем, и сокрушил их в ярости Моей, и вылил на землю кровь их».

И будут последние первыми, как сказано в Священном Писании.

Это его призвал Господь. Его, маленькую Ящерицу. И великий страх снизойдет на мир, когда самый Ничтожный и самый Презираемый будет держать бразды отмщения в своих руках. И гнев Господень покарает их всех.

Когда порок и распутство будут сметены, тогда он восстановит репутацию короля. И даже если порок нанес королю вред, он снова сделается чист, словно дитя. Гульберг знал, что в глубине души Кристиан оставался ребенком. Он не был душевнобольным. И когда все будет позади, и избранный Господом младенец будет спасен, король станет следовать за ним, как тень, как ребенок, покорный и чистый. Он снова будет чистым ребенком, и один из последних будет одним из первых.

Он должен защитить короля. От них. Ибо король, да, и король тоже, был одним из последних и самых презираемых.

Но топчущим точило не ставят конных статуй.

Гульберг был у смертного одра короля Фредерика, отца Кристиана.

Тот умер утром 14 января 1766 года.

В последние годы жизни характер короля Фредерика становился все более тяжелым; он постоянно пил, его руки дрожали; его плоть расплылась и сделалась рыхлой и серой, его лицо было похоже на разложившееся лицо утопленника, и от него, казалось, отделялись кусочки мяса; а где-то глубоко внутри скрывались глаза, блеклые и истекающие какой-то желтой жидкостью, как будто труп уже начал гнить.