100 дней счастья - Фаусто Брицци Страница 5

Веснушчатая Ева ходит в первый класс. Учителя ее обожают. Когда она вырастет, то запишется в «Гринпис». Она заставила нас взять кучу животных, и теперь мы радостно делим пространство с хромым и косолапым волкодавом (мы зовем его просто Волк), невоздержанным и кусачим белым хомячком (Аличе) и тремя ленивыми и совершенно бесполезными котами, подобранными на улице, которых, разумеется, зовут в точности так, как в диснеевском мультике: Мари, Берлиоз и Тулуз.

Ева – просто настоящий кладезь всевозможных слов. Она ни на секунду не умолкает. Перед тем как перейти к сути вопроса, она напичкает свою речь таким количеством «как» и «почему» и описанием подробностей и обстоятельств, что даже адвокат Перри Мейсон, персонаж известного детектива, не сможет составить ей конкуренцию. Столько пыли вокруг основной мысли не сможет пустить даже он. Уверен, что когда Ева вырастет, она станет политиком или телеведущей, что, в принципе, одно и то же. Ее любовь к природе проявляется во всем: она заставляет нас сортировать мусор настолько тщательно, что в итоге получается гербарий, в котором представлены всевозможные материалы, формы, запахи и цвета. Ева – чудесная, красивая девочка, но не умеет этим пользоваться. Она подключает свою неподражаемую улыбку и восхитительные голубые глаза цвета августовского неба только для того, чтобы убедить ближнего способствовать ее гражданским порывам. Вместо «чао» она обычно говорит «мяу», что дает ей право утверждать, что в прошлой жизни она была кошкой.

Иногда она все-таки вспоминает, что ей всего шесть с половиной, и залезает на меня, пока я лежу на диване, и ластится и смотрит мультфильмы. В такие моменты время замедляется и, наконец, останавливается совсем. Говорят, что никого на свете не любишь так, как собственного ребенка. Ради детей сворачивают горы, о них пишут песни. И это правда. Когда Ева бежит мне навстречу или залезает к нам под одеяло, потому что за окном гремит гром, мое сердце поет, морщины разглаживаются, и я снова чувствую себя, как двадцатилетний мальчишка.

Это лучшее лекарство на свете.

Еву обожает еще один герой этой истории. Самый внушительный герой. Мой тесть Оскар.

Несложно представить, как выглядит Оскар: он безумно похож на Альдо Фабрици [3]– те же округлые формы, та же походка, он точно так же ворчит и бормочет себе под нос. Его жизнь поделена на две половины: до и после несчастного случая. Лет десять назад его тишайшую и милейшую на свете жену, Витторию, сбил какой-то придурок. Она как раз вывела пописать вечно голодного домашнего любимца, лабрадора Джанлуку.

Оскар не может простить себе, что не отправился в тот вечер на прогулку сам: застрял перед телевизором, смотря футбольный матч, и, между прочим, Италия тогда проиграла Дании со счетом 2:0. Он часто об этом вспоминает.

С тех пор мой тесть сильно изменился. Первые несколько месяцев он сильно переживал, а затем стал более общительным, начал читать романы и превратился из обычного пекаря в настоящего философа, политика и проповедника. Каждый вечер он обращается к своим покупателям, точно кандидат в депутаты, выступающий с кафедры:

– Друзья мои! Я расскажу вам, как наладить нашу жизнь! Я понимаю, как поднять Италию с колен, лучше всяких политиков. Только дайте мне точку опоры, и я вам покажу. Пункт первый: упорядочим государственные счета. Все проще простого: захватим Сан-Марино и Ватикан. Это будет бескровное вторжение. Все равно у одних только-то и есть, что четыре солдата с гигантскими перьями на головах, а другие только и могут, что собирать марки. Вторжение займет всего пару минут: освободим собратьев и нацепим на купол Святого Петра итальянский флаг. Папе отведем роль представителя, придумаем для него какое-нибудь бесполезное министерство, вроде Министерства по религиозным делам. А сами конфискуем все Божье добро, что лежит в Ватикане. Немного поделимся со странами третьего мира – так мы станем популярней, – а остальное пополнит финансы нашей страны. То же провернем и в Сан-Марино. Оформим его в собственность и сбагрим китайцам. Собор Святого Петра выставим на аукцион и посмотрим, кто больше предложит. Представляете, сколько бабок заработаем? Но самое главное, чтобы Италия потом опять не села в лужу. Купим железные ошейники и будем их надевать на всех, кто не платит налоги. Так, глядишь, все и наладится. Потом перейдем к переустройству Рима. Непростой городишко, что и говорить. Сначала придется с пробками разобраться. Но и тут есть отличное решение – можно же Тибр заасфальтировать! И почему до сих пор никто до этого не додумался? Ведь это так просто! Сделаем хорошую дорогу да пустим вокруг Тибрского острова окружную, и все дела!

Посетители булочной хохотали. И уходили прочь, не обращая внимания на то, что милый Оскар, чистокровный и типичнейший итальянец, забыл пробить им чек.

Я постоянно с ним спорю. Хотя, когда речь заходит о смысле жизни и тесть начинает высказывать свои предположения, меня это так веселит, что я готов признать его своим гуру. Я совершенно уверен, что когда-нибудь его афоризмы войдут в школьные хрестоматии и студенты возненавидят Оскара так же рьяно, как и его коллег Платона и Сократа.

Его конек – жизнь после смерти. Оскар склоняется к мысли о том, что реальность, которая перед нами, – не более чем очередной круг карусели, на которой суждено прокатиться каждому из нас и которую принято называть «адом и раем». Кто в прошлой жизни вел себя хорошо – тот рождается в обеспеченной семье, здоровым, симпатичным и умным. Ну, а тот, кто вел себя плохо, приходит в этот мир уродливым, туповатым или больным, живет всю жизнь бедняком или заболевает и умирает, не дожив до старости. По теории Оскара, таким образом в мире все устроено справедливо: кому повезло, тот, значит, заслужил, а кому не повезло – сам виноват. По-моему, эту идею он заимствовал у традиционного детского праздника: хорошие дети получают от Бефаны конфеты и шоколадки, плохие – уголь, ни больше ни меньше. Я безумно веселюсь и стараюсь продлить разговор, слегка поддразнивая Оскара:

– То есть можно расслабиться и ничего не делать? Все уже предрешено?

Оскар качает головой, берет прихватку и достает из духовки пончики. Ему нечего ответить, он заставляет тебя сомневаться, ставит проблему, но ответов никогда не дает. Философ, что с него взять.

– Дорогой Лучио, смысл нашей жизни сводится к тому, чтобы откусить пончик, пока он еще горячий.

Я улыбаюсь и отправляю в рот пончик. Он прав, тут не поспоришь.

Как вы уже догадались, я одержим всевозможными изобретениями, и поэтому прежде, чем перейти к описанию героев, я просто обязан раскрыть одну из важнейших тайн истории человечества, а именно: кто изобрел жареный пончик?

Неужели итальянец? Возможно, вездесущий Леонардо да Винчи? А вот и не угадали.

Леонардо и правда изобрел нечто весьма похожее по форме – спасательный круг. Но поскольку изобрести пластик он не успел, то круг и надувные рукавчики существовали только в его воображении.