31 августа - Лоранс Коссе Страница 5

Ее первой мыслью было спуститься в гараж и посмотреть… Посмотреть на что? Она села на край кровати, втянув голову в плечи.

Ивон ставит мотоцикл у правой стены гаража. Не было случая, чтобы эта навороченная махина стояла слева.

Мотоцикл он выводит задом, может, он обернулся и посмотрел на "фиат"? Да нет, он наверняка смотрел в другую сторону, на свой байк, или назад, на стену, чтобы ее не задеть. Он вышел из гаража, развернул мотоцикл и оседлал его. Ворота закрываются автоматически. Зачем ему оборачиваться?

Как бы там ни было, ничего уже не изменишь. Если он увидел разбитый вдребезги стоп-сигнал, это конец. Минут пять Лу кружила по квартире. Телевизор, казалось ей, раздувался от злобы. Она отвернулась от него. Стоит ему включиться, стоит его включить, она увидит себя — как она выходит из Дворца правосудия, загораживая локтем лицо, но ее все равно узнают…

Она начала набирать себе ванну. Радио — совсем другое. Оно не враждебное. Радио вас не показывает. И мне нельзя его не слушать, нельзя пропустить, как там объявляют марку машины-помехи, ее цвет и результаты расследования, которые позволят эту машину найти.

Ивон вернулся под вечер.

— Ты встала? — спросил он. — Тебе лучше?

Он говорит не как всегда, тотчас же отметила Лу. Она сидела на диване, в ночной футболке, и не поднялась ему навстречу.

— Ноги меня не держат, — сказала она. — Куда ты ездил?

— К лодке, — сказал Ивон, сбросив к ногам свой непромокаемый плащ, два мешка и сумку с инструментами. — Сегодня утром Ренан почувствовал, что шверт слишком свободно ходит в колодце, и я решил пригнать его плотнее. На воде никого, что редкость для воскресенья. Похоже, вся страна сидит перед телевизором.

— Из-за того, что случилось ночью? — спросила Лу, как спросила бы девушка, которой вообще-то все равно, но не хочется показаться невежливой. — Ты думаешь, это кого-нибудь волнует?

— Еще бы, — ответил Ивон.

Он слишком внимательно смотрит на меня, решила Лу. Он какой-то странный.

— Что-то не так? — спросил Ивон. — Ты какая-то странная.

— Голова кружится, — пробормотала Лу, — пойду лягу.

Ивон смотрел, как она укладывалась. Прямо врач, подумала Лу.

— Что ты такого могла съесть, что тебе так плохо? — спросил Ивон.

— Не знаю, — сказала Лу. — Вчера вечером, когда я вернулась, мне дико хотелось есть, и я съела паштет из кролика, может, дело в нем.

Ивон нахмурился.

— Паштет из стеклянной банки? — медленно произнес он. — Но я доел его в обед. Я был один, я очень хорошо это помню, я еще подумал, не оставить ли банку, чтобы складывать туда скобы или крючки. В конце концов я ее выкинул.

— Наверно, я что-то путаю, — сказала Лу, закрывая глаза.

На этот раз он явно что-то заподозрил. Он что-то заметил, он следит за мной.

За ширмой Ивон включил телевизор. Лу спрятала голову под двумя подушками. Авария произошла уже двадцать часов тому назад. Разумно предположить, что у следователей нет номера "фиата". Может, они узнали, что это "фиат"? Сомнительно. Но пусть даже узнали. Когда свидетели в один голос скажут: маленький белый "фиат", останется еще выяснить, какой именно. Этой ночью Луизе Ориган нечего опасаться.

Мне нужно только одно, твердила себе Лу, — продержаться. Продержаться до завтрашнего утра. А завтра посмотрим. Ивона не будет дома. Я не стану сидеть сложа руки, я пойду в банк и посмотрю, сколько там у меня. Найду механика.

Ивон лег спать час спустя, может, два. Лу не пошевельнулась. Он скользнул к ней, не делая лишних движений. Видимо, не хотел ее будить.

Лу прислушивалась к его дыханию, дожидаясь, когда оно перейдет в мерное посапывание. Но Ивон и не думал спать. Раньше, стоило ему коснуться головой подушки, он мгновенно проваливался в сон, но сегодня ему не спалось. По его дыханию Лу пыталась понять, какие подозрения и догадки засели у него в голове.

Он знает, подумала она. Он знает, что я знаю, что он знает. Он знает, что я делаю вид, что сплю, и что я знаю, что он не спит. Он ждет, что я заговорю.

Может ждать сколько угодно, все равно не услышит ни слова. Она вытянулась в струнку, пытаясь расслабиться, как вдруг у нее засосало под ложечкой. Она вспомнила, что целый день ничего не ела. Прочь мысли о еде, иначе спазмы усилятся, вдобавок начнет урчать в животе.

И мысль ее, словно отпущенная пружина, вернулась к той, о ком она старалась не думать вот уже столько часов, к той белокурой красавице, к знаменитой блондинке, которая лежит неподвижно, а вокруг нее — родственники, врачи, официальные лица Франции и Англии, фотографы со всего света, радиостанции, телеканалы, зеваки, соглядатаи и скорбящие, — к мертвой принцессе, ставшей сегодня центром вселенной.

Изувеченное тело приводили в порядок всю ночь, готовили к последнему появлению на публике. Лу много читала об этих технологиях, она чувствовала, как пальцы профессионалов касаются ее тела, выпрямляют кости и хрящи, заново облепляют их мясом, стягивают щипцами лоскутья кожи, сшивают и скалывают тонкими иголками, покрывают и разглаживают лицо воском, чтобы придать ему умиротворенный и чудовищно неузнаваемый вид.

Ивон наконец заснул. Как раз вовремя, Лу уже мутило от голода. Нужно хоть что-то перехватить.

На цыпочках она пробралась на кухню, открыла холодильник и, стоя в полоске зеленого света, проглотила одинаково безвкусные остатки риса и кусок швейцарского сыра.

Когда она вернулась в спальню и собралась улечься, Ивон, ничего не говоря, обнял ее. У нее хлынули слезы.

— В чем дело? — еле слышно спросил он.

Лу всхлипывала, Ивон принялся ее успокаивать:

— Тебе лучше. Раз хочется есть, значит, ты выздоравливаешь.

Да, сказала Лу. Ей ужасно хотелось, чтобы он поцеловал ее за ухом и в шею, но она перевернула его на спину, чтобы прильнуть губами к губам.

* * *

— Ты что-то рано уходишь сегодня, — заметил Ивон. Он сидел на своем стуле и пил кофе, обхватив руками чашку.

Он был еще в пижаме. Лу уже успела натянуть маленький черный топик, красные полотняные "корсары", на ходу проглотила кофе.

— Это только сегодня, — ответила она. — Я начинаю как обычно, просто мы встречаемся с Анжелой у "Конфорамы" на Новом мосту, нам надо прийти к самому открытию, купить шесть плетеных кресел для террасы; на двух машинах мы сможем все увезти.

Она подошла сзади к Ивону, наклонилась и через плечо легко поцеловала его в уголок губ.

— Вечером я свободна, — добавила она. — Вернусь к половине восьмого.

Ивон продолжал разглядывать ее:

— Что-то ты бледненькая. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Да, — сказала Лу, — все прошло.

Она схватила свою сумку и махнула на прощание рукой. Улыбайся, приказывала она себе, — и улыбалась.