Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1 - Борис Носик Страница 5

Все начиналось шестнадцать веков назад, когда над могилами мучеников-епископов воздвигли тут первый молельный дом. Святая Женевьева перестроила его в 475 году, а между 630 и 638 годами здесь была построена новая церковь. Ее щедро одарил король Дагобер, который первым и пожелал быть здесь погребенным. Король Пипин Короткий перестроил церковь и освятил ее в присутствии самого Карла Великого. Тогда же здесь было устроено хранилище, где и в пору, когда короли стали венчаться на царство в Реймсе, по-прежнему хранились королевские сокровища и символы власти – и корона, и скипетр, и перстень… Друг и будущий советник Людовика VI Сюжер жил в монастыре с десяти лет и учился тут грамоте вместе с будущим королем. Когда он стал настоятелем в Сен-Дени, здесь началось строительство и уже можно было увидеть первые достижения французской готики. Это здесь монахи писали по-французски свои летописи и знаменитые Большие хроники, доведя их до эпохи Людовика XII. Так что в Средние века Сен-Дени был центром истории и литературы, центром учености. Здесь сложились самые долговечные и прочные из ритуалов монархии. Это здесь на протяжении доброй тысячи лет в час королевских похорон звучал знаменитый возглас: «Король умер, да здравствует король!» Клич этот говорил о непрерывности власти, о ее преемственности и надежности. Иные из королей (скажем, Пипин Короткий) предпочитали не ездить в Реймс и венчаться на царство в престижном Сен-Дени, где хранились не только королевские регалии, но и алое военное знамя аббатства с золотыми языками пламени, которое с XII по XV век служило и королевским штандартом.

Под готическими сводами базилики происходили самые памятные события французской истории. Это сюда Жанна д’Арк, раненная в 1429 году под Парижем, приходила освятить свое боевое оружие. Под этими сводами король Генрих IV отрекался от протестантской веры отцов, здесь он служил мессу, которой стоили ему власть и Париж. Именно здесь короновали французских королев, на протяжении веков – от Анны Бретонской до Марии Медичи. Здесь златоуст Боссюэ произносил свои надгробные речи.

СОБОР СЕН-ДЕНИ – ВЕЛИКИЙ МУЗЕЙ МОНАРХИИ И СКУЛЬПТУРНОГО ИСКУССТВА. НАДГРОБИЕ ЛЮДОВИКА XII И АННЫ БРЕТОНСКОЙ

Сен-Дени познал и беды – разорение Столетней войны, Религиозных войн и Фронды, когда были украдены серебряные надгробия Людовика Святого и Филиппа-Августа. Но конечно, до конца XVIII века Сен-Дени и в страшном сне не видел того, что принесла Французская революция. Сперва базилику превратили в некий Храм разума, потом в фуражный склад, потом в артиллерийский склад. Могилы были разграблены, скульптуры вывезены или изуродованы. Вытащили «короля-солнце», черного как прах, из могилы и бросили в общую яму. Как писал Шатобриан, народ «швырял прах усопших королей в лицо живым, чтобы их ослепить». Пошли в переплавку надгробия из меди, великолепные творения искусства, вроде надгробия Карла VIII, творение Гвидо Маццони из Модены. В переплавку пошли короны и драгоценности. Остальное разошлось по музеям и по карманам. Как свидетельствовал тот же Шатобриан, базилика зияла разбитыми окнами, дырявой крышей. В XIX веке новое бедствие постигло базилику – реставрационные работы бездарного Дебре. Построенный им шпиль пришлось разломать. Виоле-ле-Дюк пытался спасти кое-что. Вернули в Сен-Дени иные из старых надгробий…

Помню, в былые годы это великое множество королевских могил ранило мое отцовское сердце состраданием к доченьке, которая к урокам истории в лицее Генриха IV заучивала бесконечные списки французских монархов. У нас-то на Руси их было раз-два и обчелся. В базилике, впрочем, этот тяжкий груз французской истории скрашен усилиями скульпторов, и французов и итальянцев, – ренессансным мрамором, который тесали миланцы Микеле д’Ариа и Джироламо Вискардо, флорентийцы Донати ди Батиста и Бенедетто да Роведзано… Это, впрочем, лишь начало XVI века.

А позднее трудились французы – Пьер Бонтан, Филибер Делорм и еще десятки и сотни славных мастеров, воздвигших пышные надгробия королям и принцам крови, воинам и поэтам. Один перечень королевских могил или имен мастеров-ваятелей растянулся бы на много страниц, а есть ведь надгробия, перед которыми задержаться надо надолго, – вроде надгробия Анны Бретонской и Людовика XII или великолепного бронзового надгробия Генриха II и Екатерины Медичи.

Во многих книгах, в частности у того же Шатобриана, вы найдете романтическое описание здешнего подземелья, крипты, подземных часовен.

В северной части базилики Людовик XVIII после Реставрации устроил оссуарий, куда снесли кости королей, принцев и принцесс, которые в незабываемом 1793 году еще не все перебившие друг друга деятели революции свалили в общую яму у северного портала базилики.

В базилике Сен-Дени так много шедевров искусства, что, закончив их осмотр, не захочешь идти дальше. Сил ни на что больше не остается. Оно и к лучшему, ибо вокруг базилики местные власти затеяли ныне жилстроительство, а на что оно похоже, может и без осмотра угадать всякий. Чтоб это увидеть, не надо и во Францию ехать, тем более на прогулку по городу Сен-Дени тратить бесценное время жизни.

Французское плато Сарсель • Вилье-ле-Бель • Экуан • Музей Ренессанса • Ле-Мениль-Обри • Люзарш • Виарм • Бомон-сюр-Уаз • Аббатство Руайомон • Лис-Шантийи • Шантийи

От Сен-Дени и Парижа идут к северу прямые, точно по линейке прочерченные, дороги вроде шестнадцатой или семнадцатой национальной (госдороги), ибо к северу от Сен-Дени (а стало быть, и к северу от Парижа) протянулось плоское Французское плато, плато Франции. Если б я имел право менять старинные названия, я бы даже назвал его Франкским плато. В местах этих с середины V века обитало германское племя франков, которое и подарило свое имя этой стране, тогда как племя паризиев, населявшее парижский остров Сите, подарило свое имя только столице Франции да еще кое-каким мелким селениям. В сущности, паризии и франки заселили одну и ту же территорию – долину между Сеной, Марной и Уазой, и названия здешних поселений до сих пор отражают их былую принадлежность. Скажем, Фонтенэ-ан-Паризи лежит всего в каких-нибудь двух километрах от Шатенэ-ан-Франс, просто одно обязано своим названием паризиям, другое – франкам и былой маленькой Франции. Кстати, уже знакомый вам Сен-Дени еще и в XIX веке назывался Сен-Дени-ан-Франс. Так что не удивляйтесь, если вам попадутся на дороге эти «ан-Франс» и «ан-Паризи».

Плоская, плодородная эта местность, где крестьяне с усердием выращивали овощи и фрукты для прожорливой столицы, была в прошлом открыта всем бедам и нашествиям. Последнему нашествию подвергла ее сама гордая столица, застроившая в середине прошлого века старинный Сарсель (Sarcelles), что в 16 километрах к северу от Парижа, кварталами новых домов для городских работяг и иммигрантов. Жутковатый получился город-дортуар, спальный город для бедных. Даже термин такой вошел в мировую урбанистику, наподобие медицинского, – «сарселит». Им обозначают язвы, болезнь больших городов, жуткие пригороды вроде Сарселя. Тридцать лет спустя самые страшные из кварталов заново перестроили, пытались немного подлечить город от «сарселита», но, конечно, новый Сарсель и нынче малоинтересен для экскурсий. В старой его части уцелела построенная на месте старого храма римлян церковь Петра и Павла с великолепной колокольней XII века, с ренессансным западным фасадом XVII века (авторство которого приписывают известному в этих местах Жану Булану), с готическими хорами XIII века и нефами XV века, с порталом в стиле «пламенеющей» готики. На улице Ришбур в старой части города сохранился небольшой замок, с хозяйкой которого гостивший в замке любвеобильный сочинитель Жан-Жак Руссо завел некогда небольшой роман.