Жизнь, которая не стала моей - Кристин Хармель Страница 5

– Кейт? – Голос Дэна вернул меня к реальности.

Губы сами растянулись в улыбке. Пульс частил.

– Да! – услышала я собственный голос. А потом, поскольку это правда – ведь я знала, что правда, – я повторила громче: – Да, конечно же да! – Так должно быть, сказала я себе, и мое сердце наконец-то наполнилось радостью. – Да, я выйду за тебя, Дэн.

Он испустил ликующий крик, вскочил, прижал меня к себе, пустился в пляс, все поддержали его свистом и криками.

– Кейт Уэйтмен, – сказал он. – Я постараюсь сделать тебя самой счастливой женщиной на свете.

И я смеялась вместе с ним, когда он надевал кольцо мне на палец: луч света упал на бриллиант, рассыпался мириадами крошечных звезд.

– Я люблю тебя, Кейт, – шепнул он, прижимая меня еще крепче. Но за грохотом собственного сердца я едва разобрала его слова.

* * *

Потом еще час я улыбалась и смеялась как по команде, но все расплывалось в тумане: друзья болтали, рассказывали про нас обоих какие-то анекдоты, называли нас «золотой парой», хлопали Дэна по спине, целовали меня в щеку. С полдюжины человек объяснили мне, что давно пора налаживать свою жизнь, и не меньше дюжины напомнили, какая Дэн замечательная добыча. Официантка – я перехватила ее взгляд – с жадностью рассматривала Дэна из-за барной стойки. Хорошо, что он не обращает на такое внимания.

На какое-то время, пока Сьюзен пыталась приструнить своих шумных отпрысков, а Дэн общался с друзьями, мы остались вдвоем с Джиной. Вот кто понимал, что творилось у меня в душе: она сама вышла замуж после шести лет вдовства, и признавалась мне: когда она дала согласие новому жениху, в ней сталкивались и бушевали противоположные чувства. Она винила себя за то, что окончательно уходит от старой любви. Радовалась, что обрела новую. Робко надеялась на счастье. И грустила о прошлом, с которым настало время распрощаться.

– Ты как? – спросила она, принеся мне бокал шампанского.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Спасибо.

Она на миг прижала меня к себе.

– Подумать только, он арендовал весь ресторан целиком, чтобы сделать тебе предложение на глазах у всех друзей. – Она ухмыльнулась и покачала головой. – Вот это по-нашему, верно?

– Джина! – Я схватила ее за руку в тот момент, когда она собиралась отойти. – Как ты думаешь, если я не смогу родить, Дэн все равно захочет на мне жениться?

Она остановилась, вытаращилась на меня:

– Что у тебя случилось, Кейт?

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

– Я сегодня была у врача. – Дрожащим голосом я быстро пересказала все, что сказал мне врач. – Это ничего, я с этим справлюсь, – тут же добавила я, видя ее озабоченный взгляд. – Но за Дэна я переживаю.

– Ох, Кейт. – Она снова крепко обняла меня. – А он-то хочет детей?

Я пожала плечами, высвобождаясь:

– Не знаю, мы никогда об этом не говорили.

– Никогда не говорили? – Не то чтобы в ее голосе звучал упрек, но я почувствовала свою неправоту.

– Как-то все случая не было. – Когда такое произносишь вслух, звучит глупо. – К тому же дети у меня должны были родиться от Патрика, – совсем уже шепотом закончила я.

Джина чуть не заплакала от сочувствия. Она прикусила губу, и я, зная ее столько лет, понимала, что она пытается удержать слова, рвавшиеся с языка. В итоге она спросила только:

– А ты хочешь иметь детей?

– Не знаю. Но я не была готова услышать, что у меня их никогда не будет. – Я шмыгнула носом и вытерла глаза.

– Этого тебе никто не может сказать, – отрезала она. – Сделаешь ЭКО. Или, если у тебя остались еще яйцеклетки, поможет суррогатная мать. Можно и усыновить. Возможностей сколько угодно. Не смей даже думать, будто у тебя не осталось шансов.

– Спасибо. – Я с трудом улыбнулась в ответ.

– И Дэну сказать надо, – решила она. – Это ничего в ваших отношениях не изменит. Он тебя любит. Сегодня про это больше не думай, договорились? Наслаждайся моментом. А потом поговори с ним, Кейт. Это же нормально – все обсуждать с человеком, за которого выходишь замуж.

– Конечно. Обязательно. Прости, что вывалила это на тебя. Не волнуйся за меня, ладно? – И я отошла, удерживая на лице улыбку, прежде чем Джина успела что-то еще сказать.

Сломалась я через полчаса, когда в ресторан вошла мать Патрика.

– Кейт! – воскликнула она, подбежав, и крепко меня обняла. Пахло от нее, как всегда, корицей и тестом. – Меня Джина пригласила: ничего, что я пришла?

– Это здорово! – Мы с ней оставались друзьями после смерти Патрика и еще больше сблизились, когда девять лет тому назад умер ее муж Джо. Патрик был их единственным сыном, и, когда не стало и мужа, я почувствовала себя ответственной за нее и была рада этой ответственности: свекровь стала для меня второй матерью. – Я так рада видеть тебя, Джоан.

– Извини, что опоздала. – Она возмущенно закатила глаза. – Представь, я не успела на поезд. И весь мой график полетел.

Джоан жила в Глен-Коуве, небольшом городе на Лонг-Айленде, все в том же доме, где вырос Патрик. Иногда я задумывалась – каково там остаться совсем одной, в окружении прошлого? Я-то удрала из нашей с Патриком квартиры через три недели после похорон, не могла вынести пустоту на том месте, где была наша жизнь. Каждый раз, открывая дверь, я снова надеялась увидеть его. К тому же соседи стали жаловаться: я вдруг вставала посреди гостиной и вопила в голос. Хозяин квартиры только рад был досрочному прекращению аренды.

– Ничего, – сказала я. – Ты уже тут, это главное. – Только сейчас я почувствовала, что по моим щекам катятся слезы. – Джоан, послушай, ты на меня не сердись.

– За что? – удивилась она.

– Я… я не хочу, чтобы ты подумала, будто я забываю Патрика, – всхлипнула я, утирая глаза. Не сразу решилась встретиться с ней взглядом.

– Лапонька, – ласково ответила она мне, – ты имеешь полное право строить свою жизнь. Ты должна жить дальше. – Она обняла меня одной рукой. – Давай выйдем, подышим? – Она вывела меня из ресторана, за углом вынула из сумочки бумажный платок и вручила мне. – Кейт, дорогая моя, прошло почти двенадцать лет. Патрик хотел, чтобы ты была счастлива. Я знаю, он смотрит на тебя с небес и улыбается.

Мы одновременно посмотрели вверх. Подумала ли она то же, что и я: небо нынче сплошь затянуто облаками, звезд не видно и кажется, будто небо очень далеко.

– Ты все еще носишь монетку? – тихо спросила она, так и не дождавшись от меня ни слова.

Я кивнула и вытянула из-под блузки серебряный доллар на цепочке. Последний подарок Патрика. Ювелир по моей просьбе просверлил монету и продел в нее длинную цепочку.

Джоан слегка улыбнулась.

– Патрик верил, что в мире много хорошего, – заговорила она, дотронувшись до моего талисмана. – Он верил в любовь, в удачу и счастье и хотел, чтобы все это было у тебя. В этом смысл серебряного доллара, ты же знаешь. Он хотел для тебя самой лучшей жизни, какая только возможна.