Паранойя - Виктор Мартинович Страница 50

— Возьми мне и себе пива и иди за тот столик, — сказал тот, не интонируя.

Анатолий поставил перед собеседником целлюлозный бокал, в который бармену полагалось сцеживать пиво из бутылок, бокал, до такой отвратительности напоминавший мутный мочевой пузырь какого–нибудь некрупного животного, что он откровенно порадовался тому, что не исполнил предложение мужчины и взял себе вместо пива зеленого чая.

— Виктор Иванович, — сказал мужчина все так же ровно, — большой поклонник вашего таланта. — Анатолий уже собирался хмыкнуть, но следующая фраза мужчины его от этого оградила: — Теперь вылей чай, возьми себе пива и не выёбывайся.

Анатолий, не успев даже подумать, суетливо сцедил чай в урну и выкинул стаканчик туда. Чувствуя, как беспомощно мокнет в страхе спина, он трижды пожалел о том, что попросил Дэна о своей услуге. Конечно же, с людьми МГБ лучше не встречаться. Ни на допросе, ни в городе, ни для консультации. Никак. Он дурак, что в это вляпался. Возможно, он сделал крепко хуже и себе, и Лизе, Лизе.

Осторожно поставив свой бокал на стол, он вежливо уселся рядом, чувствуя, что его брюки не вполне при этом касаются лавки, а ноги напряжены и готовы в любой момент сорваться — через стол, туда, к выходу, и там, в бег, хотя у этого товарища почти наверняка есть пистолет.

— За знакомство, — поднял бокал Виктор Иванович.

Анатолий понял, что жидкость сейчас придется пить, и ее действительно пришлось пить. Пиво отдавало напитком «Дюшес» и имело настолько сладкий вкус, что могло спокойно подаваться на утренниках в детском саду в качестве киселя. Собеседник оказался чернявым лысеющим мужчиной неопределенного возраста. «Ему могло быть как двадцать пять, так и сорок лет», — мысленно описал его Елизавете Анатолий, словив себя на мысли, что так обычно в книгах описывают женщин. Уши Виктора Ивановича торчали от черепа чересчур воинственно и были по–вампирски остры, производя впечатление неких бойцовских органов, применимых в странных физиогномических драках. Мужчина был очень бледен, а по всему его лицу крупным черным перцем была просыпана щетина. «Таким нужно бриться два раза в день, только чтобы не… Только чтобы не так», — с отвращением подумал про себя Анатолий. Ему показалось, что именно подобным образом должна выглядеть щетина на трупе, — контрастно и остро. Пиджак по замыслу, похоже, был шерстяным, в крупные серо–черные точки, но в комплекте с этим невозможным лицом выглядел так, будто на него осыпалась часть черного перца с лица, будто это существо брилось в пиджаке и не стряхнуло обритой крошки, а она разлетелась по плечам, упала на воротник, на котором ох как интересно стреляной гильзой блеснул значок МГБ — щит, меч и змея — так, кажется, наклониться бы, заглянуть, да невежливо.

Мужчина сделал вдох и откинулся на спинку лавки. Зубы у него оказались очень плохими, и это почему–то еще больше испугало Анатолия. Кругом толкалась, громко говорила и хохотала толпа. Люди пили пиво, стоя в очереди за пивом. Любой из них мог оказаться сослуживцем Виктора Ивановича. Если его в принципе зовут Виктор Иванович.

Анатолий решил использовать паузу для того, чтобы сформулировать свое дело, которое ему уже совсем не хотелось формулировать.

— Видите ли, Виктор Иванович, меня завтра пригласили на допрос в ГБ, — начал он.

— Допрос? — оборвал его собеседник. — Ты уверен?

— Нет, называлось это «беседа».

— Вот. Это очень важно. Ну?

— В ходе этого… Беседы у меня могут начать выспрашивать вещи об особе, которая, как им кажется, похищена, но на самом деле… Я, наверное, могу говорить с вами начистоту, раз вас прислал Дэн? Так вот, эта особа просто скрывается. И я очень боюсь сболтнуть лишнего…

— Ты что–нибудь знаешь о местоположении Елизаветы Супранович? — профессионально вспух, как–то даже стал выше человек, назвавшийся Виктором Ивановичем.

— Да ничего я не знаю! Знаю только, что не хочу, чтобы они ее нашли из–за моей неосторожности. Дело в том, что она… Она такая уязвимая. А я ведь могу… Случайно.

— Так, слушай сюда, — сплюнув под ноги, заговорил с ним собеседник. — Дело твое — говно. Я, конечно, не знаю всех подробностей, не вникал в оперативную обстановку… Только, похоже, переиграли вас. Переиграли вас двоих. Ну она думала, что сможет свинтить с концами. Ну ты подумал, что она свинтила там, не звонил ментам. А вас переиграли, понимаешь? На пять ваших ходов вперед посмотрели и сожрали вас двоих. Девчонку, конечно… М–да.

Нельзя сказать, что Анатолий много понял из сказанного, его голову сверлила мысль о том, не зря ли он в принципе открылся этому человеку, хотя даже и не открылся, а приоткрылся, а у него — такие зубы, тик на правой щеке, и все лицо в перце… Переиграли, переиграли…

— Слушай сюда, эй! — Виктор Иванович что–то спрашивал.

— Да, да.

— Давай в глаза смотри, — рявкнул он. Анатолий прекратил следить за перемещениями своих пальцев по столу.

— Следак у тебя, говорю, кто?

Некоторое время пришлось потратить, чтобы понять, да, конечно, следак. Следователь.

— Тупик. Пупик… Цупик. Цупик у меня следак, — с трудом выдал Анатолий.

— Говно это, а не следак, — резюмировал Виктор Иванович. — Значит, без отпрессовки будет. Он ведь новенький у нас, в прокуратуре. До недавнего в операх ходил. Колоть еще не умеет, но оперативный нюх у него что надо. Если вдруг утаить что захотел, подумай хорошо, как это сделать. Ну обсадись там чем. Валерьянки какой выпей. Он же тебя всего считает, даже он–то! Я уж не говорю, если тебе нормального спеца поставят на колку. Запомни фамилию. Запомни фамилию, говорю. Зверев. Зве–рев! Повтори за мной.

— Зве–рев, — послушно ступил два слога, след в след, Анатолий.

— Если услышишь вот этого… Беги… Будет возможность — беги за границу. Потому что пришьет все, вплоть до исключительной. Такой волчара… А Цупик… Ну что Цупик? Хотя с таким, как ты… Слушай, вот ты можешь, блядь, так бровями не дергать? Можешь руки свои под стол засунуть и там сцепить, ну? Ну ты ж пойми, ты вот как книжки свои пишешь, а потом их же читаешь, так вот же и сам сейчас для любого следака — «а, б, в». Почесал затылок — задумался. Поднял бровки домиком — испугался. Скрытный ты наш, блядь! От следствия решил утаить тайну! Причем сам пока не понял, что хочет утаить!

Виктор Иванович так быстро переходил с откровенно оскорбительного тона на доверительный, что Анатолий как будто бы уменьшил собственную чувствительность, вслушиваясь только в информацию.

— Слушай теперь сюда, — продолжил собеседник. — Придешь — первым делом спрашивай, по какому делу и в каком качестве. Если тебя вызвали, должно быть дело. Как формулируется? Исчезновение? Убийство?

При слове «убийство» кто–то в Анатолии вскрикнул и упал.

— Вызвали как свидетеля или подозреваемого? Если подозреваемый, то здравствуй жопа новый год — гарантированная подписка о невыезде, суши сухари. Но преимущество — можешь не отвечать на вопросы. Вообще ни на какие. Если свидетель — говори аккуратно и, главное, читай, что подписываешь, понял? Читай, говорю, что подписываешь! Блядь, ну чего вот ты глазками своими по столу чиркаешь, когда я тут тебе?! Наговорить ты можешь что угодно. Это могут записать на аудио и даже фильму снять. Но в деле, по которому тебя судить будут…