Звезда в оранжевом комбинезоне - Катрин Панколь Страница 50

Иногда Жорж получает письмо от нотариуса, который запрашивает копию старого документа, чтобы восстановить дело. В такие дни Жоржу приходится вечером принимать в два раза больше сердечных капель.

Нет уж, правда, от семейки Буррашар только нищета да убыток.

Однажды, лет десять назад, на ферму зашел Эдмон Куртуа. Он спросил, может ли Жорж приютить у себя Стеллу. До тех пор, пока она не подыщет себе жилье.

– У вас есть помещение в прекрасном состоянии. Вы им не пользуетесь. Я дам вам денег, сделайте ремонт, чтобы она смогла там жить…

Жорж не ответил ни «да» ни «нет».

– Вы мне очень поможете, – настойчиво сказал Куртуа. – И ей тоже.

Фермер посмотрел в лицо человеку, который не боялся Рэя Валенти.

– Он вас не тронет. Ни вас, ни вашу сестру. Я вам это гарантирую.

– А откуда такая уверенность?

– Просто даю слово, и все.

– Он по-прежнему угрожает отобрать у меня дом.

– Он не может. Дело закрыто.

– А он говорит, что нет.

– Он вас просто хочет держать на стрёме.

– Ну… ему это удается, по правде говоря.

– Тогда будем считать, что я сильнее, чем он.

Когда он это говорил, лицо его стало как ледяной камень, источающий ненависть. И Жорж ему поверил.

Сделал все работы в пристройке и поселил туда Стеллу.

– При одном условии, – так ей сказал, – я слышать ничего не хочу про твоего отца, про твою мать, про дом 42 на улице Ястребов. Я сыт по горло трагедиями вашей семьи.

Стелла откинула набок светлую прядь, сунула кулаки в карманы, пожала плечами и сказала: «Да я, вообще, никогда не разговариваю, я научилась молчать».

Не то чтобы Жорж был собой доволен в этот момент.

Она так никогда никуда и не переехала.

Жорж показал ей вход в подземный ход, спрятанный в травах на склоне расщелины. Он вел до поляны в полутора километрах от фермы. Тоннель был прорыт давно, еще во времена революции, роялисты драпали через него, спасая свои драгоценные шкуры. Они скрывались на ферме, думая, что здесь их никто не найдет. Своды у тоннеля были еще крепкие. Конечно, там попадались крысы, землеройки и летучие мыши, но ничего действительно опасного там не водилось. Ты можешь ходить туда-сюда, и никто тебя не увидит.

Раньше, когда Стелла была совсем девчонкой, она всегда прибегала к Жоржу и Сюзон, если что-то у нее не ладилось. Проскальзывала в дом, как голодная кошка. Проглатывала остатки супа, сгрызала горбушку, сворачивалась клубочком перед телевизором, смотрела фильм и уносилась в ночь на своем велосипеде.

– Хватит строить из себя гордячку! – говорил Жорж ей, насыпая медовую карамель в карманы ее пуховика.

В конце концов он стал относиться к ней как к собственной дочери.

Она улыбалась ему, и в этой улыбке было столько грусти, что уж лучше бы не улыбалась!

Так вот, в тот вечер, когда мужчина появился на нашей кухне и сказал: «Иди приведи Тома», Жорж не стал ему мешать. Том пошел с ним, а Стелла начала орать так сильно, что Сюзон даже расплакалась.

Новая драма.

Жорж посмотрел на небо и спросил себя, почему же жизнь повторяется, почему каждый раз идет по одному и тому же кругу. Чтобы как-нибудь в один прекрасный день все всё поняли и решили свои проблемы раз и навсегда?

Но нужно еще иметь способы с этими проблемами справиться.

Еще нужно быть достаточно сильным, достаточно хитрым, достаточно знающим.

Он бросил школу в четырнадцать лет. Никогда не читал настоящих книг. Он не верит в Бога. Никогда в жизни не разговаривал с духовником. Он знает лишь деревья, растения, зверей, овощи, фрукты, ветер, который дует с запада и приносит дождь. Он умеет обрезать деревья или отвадить тлю от персиков и фиговых деревьев, повесив на ветки маленькие мешочки, наполненные яичной скорлупой. Он очень хорошо знает, что салаты, капусту, сельдерей и петрушку нужно сажать на растущей Луне. Но про дела мужчин и женщин он как-то мало понимает.

Жорж еще раз посмотрел на небо, чтобы найти там ответ. Пожал плечами, обозвал себя старым мудаком, отряхнул сзади штаны и вернулся в дом.

Стелла вошла в кухню и натолкнулась на Медка, который лежал на плитке. Она улыбнулась. Если он так спокойно спит у двери, значит, с Томом все в порядке.

– Что ты тут делаешь, дружок? И где все остальные?

Медок подскочил, как развернувшаяся пружина. Мотнул головой, встряхнулся. Встал на задние лапы, полез к ней целоваться. Она почесала его за ухом, потом под мордой, погладила по голове, чмокнула в нос. Этот пес был безнадежно сентиментален и чувствовал себя в своей тарелке только после того, как получал свою долю слов любви и нежностей.

– Ты красавец, ты самая красивая собака в мире, ты мой любимый малыш. А что Том? Он спит? Он в своей комнате?

Попугай Гектор заворочался в клетке. Принялся кусать прутья, выпрашивая кусочек хлеба с маслом или орешек.

– Попозже, красавец мой, ладно, попозже…

Он тоже не нервничал. Значит, опасность ей привиделась. Всполошилась из-за ерунды.

Она поставила сумку, сняла шляпу, распустила волосы, сбросила тяжелые башмаки, закатала рукава пуловера и ринулась вверх по лестнице.

Силач и Полкан лежали возле полуоткрытой двери. Они как по команде подняли головы, встречая хозяйку, окинули ее ласковым взглядом. Даже в этом радостном порыве они были величавы и сдержанны, как английские мажордомы.

– Ох вы, мальчики мои! – воскликнула она. – Вы салютуете мне шпагами? Какие же вы милые.

Она достала из кармана печенье. В отличие от Медка, который обожал, когда его гладят и ласково при этом приговаривают, подчеркивая этим его статус любимца, Силач с Полканом предпочитали грызть печенье.

Том спал в своей кровати, на его губах играла улыбка. Наверное, ему снился очень приятный сон. Прядь волос была откинута назад, словно ангел погладил его во сне по лбу.

Она присела рядом и вздохнула: гора с плеч. Голова, казалось, взорвется, так она была полна противоречивыми впечатлениями: она одновременно чувствовала облегчение, убедившись, что Том в своей кровати, и волновалась, как там мать одна в больнице.

Она обняла Тома за плечи, притянула к себе. Задумчиво укачивала его, успокаивалась его теплом. «Надо как-то спасать маму, надо что-нибудь придумать. Эдмон Куртуа поможет мне, я чувствую, сегодня вечером это стало совершенно очевидно. На него можно рассчитывать». Том зашевелился во сне, выкинул руку, которая попала ей прямо по лицу. Она подхватила руку, поцеловала еще и еще. «Я мерзко повела себя с Сюзон. Какая во мне порой поднимается агрессия, прямо шквал огня! Я жалю и уже потом думаю».

Она отодвинулась от мальчика, достала сотовый телефон и заговорила тихо-тихо: