Шесть подозреваемых - Викас Сваруп Страница 51

Я прихожу в себя в больничной палате. Затылок ноет, левая рука упрятана в гипс. Осторожно касаюсь больного места, ожидая испачкаться в липкой крови, но пальцы нащупывают мягкую ткань. Должно быть, меня перебинтовали. На соседней кровати лежит моя мама, Чампи ухаживает за ней. У сестры на шее качается черный амулет.

— Что… что случилось? — Язык меня еле слушается.

— Чудо, — загадочно отвечает сестра.

Появляется доктор и объясняет, что мне еще повезло остаться в живых.

— Вы перенесли серьезное сотрясение мозга. Пальцы на левой руке переломаны. Теперь шесть недель, не меньше, проходите в гипсе, пока все не зарастет.

— Как моя мама? — спрашиваю я.

— Будет жить, — отвечает он и принимается изучать какой-то график, повешенный возле кровати.

— Долго я здесь пролежал?

— Два дня.

— Сколько мы вам теперь должны?

— Ничего, — улыбается врач. — Это благотворительное учреждение. Тут все бесплатно — и магнитно-резонансная томография, и рентген, и лекарства.

— Спасибо, — говорю я. — Можно идти?

Вопреки предостережениям врача, несмотря на ужасную головную боль, я иду пешком от больницы Даявати до храма. По нашей каморке точно смерч прогулялся. Деревянная столешница — и та разбита в щепки. В кармане «бенеттоновской» куртки по-прежнему лежат два билета первого класса. Я иду на вокзал, чтобы сдать их обратно. Не видать мне теперь Мумбаи. Слишком уж этот город любит покрасоваться, похвастать особняками да «мерседесами». Совсем как Дели. Это все для богатых. В индийских мегаполисах нет места босякам. Не важно, насколько ты честен, как тяжело зарабатываешь свой хлеб; тебя в любую минуту могут объявить вором и посадить за решетку — всего лишь за то, что ты не имеешь ни денег, ни власти. С чемоданом, набитым купюрами, я чувствовал себя королем. Я знал, что смогу позаботиться о Риту, исполнить любые мечты. Вместе с дипломатом канули в прошлое и великие грезы.

Внезапно жизнь кажется хрупкой и бессмысленной. Как ни странно, я почти не держу зла на своих мучителей, отобравших заветный чемодан. В конце концов, он и так мне не принадлежал. Вместо этого весь мой гнев сосредотачивается на Вики Рае. На человеке, посмевшем причинить боль Риту. На том, кто забрал жизнь моего отца. Любовь ослепляет, отчаяние заставляет пренебрегать опасностью. Поэтому я решил купить оружие.

Самая крупная банда в нашем районе — та, которую возглавляет Бирджу Пехелван. Я не раз видел, как ее члены расхаживали по улицам Санджая-Ганди, щеголяя револьверами, словно модными безделушками. Один знакомый, бывший участник банды, в ответ на просьбу показывает дорогу к подпольной оружейной лавке в Манголпури.

Отправляясь в подобное место, можно сразу же позабыть о салонах с витринами и кондиционерами. Отыскав кривой и зловонный переулок, я поднимаюсь на второй этаж и попадаю в грязную сумрачную берлогу, в которой перед массивным сейфом из стали сидит продавец. Я говорю ему, что ищу дешевое оружие. Он кивает в ответ и показывает мне «дейси-катта» — самодельный пистолет, произведение местных умельцев.

— Вот этот — всего за тысячу сто, — скалится он.

— Есть что-нибудь получше? — спрашиваю я.

— А сколько у вас денег?

Я показываю четыре тысячи двести рупий, которые получил в кассе возврата за сданные билеты.

Продавец открывает сейф и достает предмет, бережно завернутый в белую тряпицу. Внутри обнаруживается черный пистолет.

— Тоже «катта», но отменного качества. Похож на китайскую «Черную звезду», а стоит каких-то четыре тысячи. Попробуйте.

С этими словами он протягивает мне оружие рукояткой вперед.

Ладонь ощущает тяжесть металла, выпуклые углы, длинный и гладкий барабан. По коже бегут мурашки. Обещание жестокой молниеносной смерти не может не завораживать.

— Беру, — заявляю я.

— Правда, у меня закончились пули, — сетует продавец. — Для этой модели осталось только пять штук. Может, зайдете завтра еще раз?

— Да нет, с меня и пяти вполне достаточно. Вообще-то нужна всего одна.

— Алло?

— Алло.

— Резиденция секретаря внутренних дел? [113]

— Да.

— А он на месте? Его спрашивает министр Джаганнатх Рай.

— Секунду, сэр. Соединяю вас с господином секретарем.

Музыка.

— Алло. Баглей у телефона.

— Одну секунду, сэр. Господин министр сейчас подойдет.

Гудки.

— Алло. Это Гопал?

— Добрый день, сэр. Виноват, сэр, я не мог позвонить вам утром. Факс не работал, но теперь у меня все данные на руках. Начиная со вчерашнего дня, мы имеем несколько случаев убийства. В Хардои и Морадабаде два вооруженных ограбления. Четыре изнасилования — в Азамгархе, Бахрай…

— Гопал, меня не волнует ваш дежурный отчет. Есть дела поважнее. Скажите-ка, вы смотрели американский фильм «Дончи»?

— Как?

— Ну, или «Винчи»… «Винчико»?

— Вы имеете в виду «Код да Винчи», сэр?

— Да-да. Он самый. Смотрели?

— Видел, сэр. Неплохой фильм.

— Так вот, его нужно немедленно запретить в нашем штате.

— Да? Но, сэр, это было давно. Он уже вышел из проката.

— Не важно. Запретим, и все. Говорят, он оскорбляет чувства христианской общины штата. Там содержатся совершенно дикие намеки вроде того, что Иисус имел связь с продажной женщиной. Как мы вообще выпускаем подобное на экраны?

— А может быть, сэр, прежде чем принимать решение, вам стоит посмотреть фильм?

— Зачем? Разве мы читаем все книжки, которые запрещаем?

— Сэр, ведь есть же свобода слова. Девятнадцатая статья конституции…

— Пропади она процадом, ваша конституция. В штате Уттар-Прадеш вообще мало грамотных. Кто ее здесь читал, тем более целиком? Вы, что ли?

— Э-э-э… Нет, сэр. А позвольте спросить, кто вам рассказал об этом фильме?

— Отец Себастьян. Очень хороший человек. Нравятся мне христиане — такие милые, скромные люди. Всегда прилично одеты и восхитительно говорят по-английски. В обмен на запрет он обещал нашей партии поддержку на местных выборах, а это никогда не повредит. Главное — не растерять голоса остальных. Так что скажите сразу, такое решение не заденет индусов нашего штата?

— Не думаю, сэр.

— Ладно, а мусульман?

— Вряд ли, сэр.

— Может быть, это заденет сикхов?