Клео. Как одна кошка спасла целую семью - Хелен Браун Страница 51

Точнее было бы назвать его безумным. Те недели, когда дети были со мной, сливались в калейдоскоп: школа, домашние задания, бег домой с работы, поспешное приготовление спагетти, сказки перед сном, рассказанные на бегу. Вечером, рухнув в постель, я нередко обдумывала статью, которую собиралась писать назавтра. Я слишком уставала, чтобы смотреть телевизор.

Я бы, наверное, вообще рухнула, если бы не Энн Мэри, которая невозмутимо стирала и пылесосила, готовила бутерброды, убирала за детьми игрушки и делала еще уйму вещей, которые, как она говорила, никогда не делают няни. Иногда после моего возвращения с работы она задерживалась выпить кофе. Мы научились уважать сильные стороны друг друга и терпимо относиться к различиям. Иногда я приходила с работы такая усталая, что ложилась на пол и дремала на солнышке — Энн Мэри признавалась, что никто из ее прежних нанимателей так никогда не делал. Однажды она заметила, что не встречала раньше таких усталых женщин. Но мне все же хватало сил и энергии на то, чтобы сшить Лидии крылышки феи и показать Робу, как готовить суши. До совершенства нам было далеко, но все же мы как-то жили. Я даже заподозрила, что у одиноких матерей есть своя богиня-покровительница, которая и давала мне сил, когда я уже совсем выдыхалась, а еще делала так, чтобы в нужное время на моем пути оказывались нужные люди. Если такая богиня и впрямь существовала, думалось мне, она должна выглядеть как кошка.

Стив строил новую, самостоятельную жизнь в коттедже в пяти минутах езды от нас. Мне было приятно услышать от детей, что у него появляются подружки. Я надеялась, что счастье еще повернется к нему лицом, он этого заслуживал.

Хотя в тот день в пиццерии Филип понравился Робу, я не была уверена, что и у него впечатления такие же приятные. Кто его знает, как он представлял себе эту встречу и соответствовали ли мы с детьми его ожиданиям. Он увидел нас как единое целое и теперь, несомненно, начал понимать, насколько это немыслимо — пытаться войти в жизнь нашей тройки (плюс еще кошка). Телефон молчал несколько дней. А потом, к моему удивлению, раздался звонок. Очевидно, Филип оказался мазохистом. Он приглашал нас всем семейством, включая Клео, провести выходные на озере.

При дневном свете, с двумя дополнительными пассажирами (один из которых молчал, а вторая постоянно ныла), дорога показалась длиннее. Шоссе вело то вверх, то вниз, извивалось, будто агонизирующая кобра.

— У меня животик болит, — заскулила Лидия, когда машина преодолевала очередной подъем.

— Ничего у тебя не болит. — В отличие от многих добросовестных матерей, я относилась к детским жалобам как к выдумкам до тех пор, пока не подтверждалось обратное.

— Меня сейчас стошнит.

— Сделай глубокий вдох. — Я обернулась, чтобы осмотреть пациентку на заднем сиденье. Ее личико, обычно розовое, как мармеладка, приобрело угрожающий лиловый оттенок.

— Нам лучше остановиться, — обратилась я к Филипу. Я-то давно привыкла к адской смеси запаха рвоты и прочих телесных жидкостей в своей собственной машине, но едва ли Филип психологически готов ароматизировать салон своей «ауди» нашим фирменным «семейным одеколоном».

Он свернул к обочине на вершине холма. Пока Лидию рвало в канавку, я любовалась живописным видом, открывавшимся внизу.

Когда машина была припаркована под серебристой березой, коттедж окутывала туманная дымка. Признаюсь, на дождь я рассчитывала меньше всего. Филип сказал, что это не страшно — на озере найдется занятие в любую погоду. Влажный воздух усиливал запах листвы. Клео безошибочно узнала место и с довольным видом выскочила из машины в заросли папоротников — предположительно, территорию, занятую множеством мышей.

Дети пока что не демонстрировали восторга. Роб со спальником под мышкой поплелся в дом, громко хлопнув дверью. У Филипа был совершенно безмятежный вид. В армии он, наверное, вдоволь нагляделся на всякого рода проявления мужского поведения. А может, если учесть, что и сам он повзрослел всего несколько лет назад, не успел еще забыть, что значит быть подростком. Как бы то ни было, жуткие тинейджерские взбрыки, от которых у меня просто руки опускались, на Филипа явно не действовали.

Я помогла Лидии вылезти из машины на сырую землю.

— Это лес, — объявила она, задрав голову и глядя на дерево.

Мы втащили сумки в дом, где моих ноздрей коснулся знакомый аромат водорослей и жженого плавника. Я остановилась у доски, густо увешанной семейными фото. Открытые, улыбающиеся лица — встреча Рождества на озере. В семье Филипа все были загорелыми, подтянутыми и красивыми, с такими белыми зубами, что они наверняка светились в темноте. В их кружке явно не было толстяков, нерях, геев, чернокожих или психически неуравновешенных людей. К тому же, судя по фотографиям, семья состояла из одних олимпийских чемпионов. Водные лыжи, теннис, горные лыжи, спортивная рыбная ловля. Чтобы научиться всему этому, мне никогда не хватало времени и денег, не говоря уж о плохой координации движений.

Были на фотографиях и молодые женщины. Стройные, отлично сложенные, загорелые красавицы в бикини, скорее всего, юристы или дантисты. В списке требований к невесте у таких по всем пунктам будут стоять плюсики. Стало быть, ему было из кого выбирать, подумала я. Именно на таких правильных девушках должны жениться Филип и два его брата. А почему нет? Любая из улыбающихся красоток стала бы первоклассной невестой. Но на мой прямой вопрос Филип ответил, что они никуда не годятся, слишком скучные.

«Пожалуйста, используйте толькомаленькие кусочки туалетной бумаги», — гласила надпись в сортире. Я забеспокоилась, сумеем ли мы с детьми соответствовать этому требованию.

— Поплавать не хочешь? — спросил Филип Роба.

— Дождь идет.

— Я бы помог тебе спрыгнуть в воду из лодки, если хочешь.

— Слишком холодно.

Сказать, что этот человек настойчив, значит ничего не сказать.

— Кроватки! Тут кроватки! — позвала Лидия. Я вошла в комнату с двухъярусной кроватью. Роб зашвырнул свой спальник на верхнюю. Лидия прыгала на матрасе нижнего яруса, размахивая пухлыми ручками.

Озеро раскинулось, как мятый лист фольги. По запотевшему окну стекали капли. Филип согнулся над камином и мял газетные листы, делая из них шарики. После нескольких неудачных попыток все же появилось пламя, и комната ожила. Клео бросилась на паука, скрывавшегося в дровах, и смаковала его лапки с задумчивым выражением ценителя. Только после дегустации она заняла обычное свое место у огня. Устремив на меня взгляд полуприкрытых глаз, она позевывала и, казалось, хотела сказать: «Вот так все и должно быть. Не волнуйся. Все уладится».

— Сейчас вернусь, — сказал Филип.

Усадив Лидию к себе на колени, чтобы почитать ее любимую книжку про слона и непослушного ребенка, я на всякий случай вытерла ей руки. Конечно, коттедж по-деревенски прост и бесхитростен, но здесь явно давным-давно не оставляли следов детские пальцы. Мне ужасно не хотелось обвинений в том, что мы захватали мебель чем-то липким.