Огненное погребение - Владимир Нестеренко Страница 51

Пока допхнули на убитой фиолетовой «копейке» Крота до лагеря – переслушали все новинки шансона. Крот на этом немного гонит, покупает кассеты, много знает про Катю Огонек, биографию, блядь, дискографию. Обсудили покойного Михаила Круга. Тут мнения совпали – голимый таксист, и заточка таксистская, в объектив не влазит.

Долго тусовались с Кротом под зоной, ожидали свиданку, рассматривали плакаты и вывески, радовались, как тот доктор: «Очень хорошо, что у меня такого нет».

У ворот вывеска:

УЧРЕЖДЕНИЕ ЮЯ-98/77 РЕАЛИЗУЕТ ТОВАРЫ ШИРОКОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ:

– СЕТКУ «РАБИЦА»

– КОЛЮЧУЮ ПРОВОЛОКУ

– НАДГРОБИЯ И МОГИЛЬНЫЕ ОГРАДЫ…

Магазин при зоне называется «Лаванда». И к гадал ке не ходи, что хозяин в доле, а название хорошее, с юмором у мусоров все в порядке.

Зона показательная, все покрашено, побелено – в таких вот покрашенных, как правило, и жизни нет.

Мусорша разорвала нам пакеты с чаем, вермишелью и прочей бакалеей – наркозона, госмонополия на внутреннюю эмиграцию, у мусоров надо мак покупать.

Сигареты тоже пришлось из пачек вынимать, пока ебали муму с сигаретами – ефрейтор Галя закрыла свою будку и куда-то свалила. Рассматривали наглядную агитацию, чтобы убить время.

Никогда не перестану удивляться – как все же цыганские мотивы нет-нет, а вылезут, везде, где художник из народа, или из зоны. Желтая калина, синие листья, оранжевые надписи.

Везде листовки про мусоров, предавших интересы службы.

«Прапорщик внутренней службы И. С. Мертвый, вступив в преступный сговор с заключенными, пронес в нижнем белье 56 грамм раствора ацетилированного опия…

…старший сержант внутренней службы П. Р. Заверни волк пронес на территорию учреждения для передачи заключенным 50 грамм наркотического вещества марихуаны…»

На листовках наркобароны без глаз. Такие же не пойманные мусора и выковыряли гвоздем – зэки здесь не ходят.

Интересно, а они понимают, что «сегодня ты, а завтра я»? Носят-то все.

Запустили в шлюз, на свиданку. Паспорта взяли, стоим перед окошечком – Клава в пятнистом бушлате смотрит паспорта.

Я Кроту сказал: «Сейчас в СБУ позвонит. К Борису Соломоновичу приехали Владимир Ильич и Виктор Феликсович. Наберет номер: „Партячейка в сборе, можно брать“«. Поржали, а хули делать – плакать пока рано.

Выводят арестантов, ну и Кривой идет, улыбнулся – в комнате посветлело, фиксы. Сели, пиздим по телефону, через стекло. Говорить особо нехуй – у Кривого все нормально, поседел, отъелся. У нас – тем более заебись. Общие знакомые – почти все рядом, Кривой так и сказал: «Тут наших много».

Борис Соломонович на еврея не похож. Такая себе наглая круглая рыжая морда. Только когда его приморили на крытой – стал похож. Без зубов, ангидрид зубы сожрал, худой, как велосипед, в робе – точно как в хронике из Бухенвальда. Я у него тогда спросил: «Кривой, вас тут пиздят?» – он мне закивал, а в трубку: «Да перестань, такой хуйни давно нет, все по закону». Сам кивает и лыбится в три зуба.

Сейчас опять отожрался, зубы вставил из нержавейки. Точно как из фильма про Джеймса Бонда, только ростом меньше. Был там такой, Челюсти погоняло, по ходу акулу в бассейне загрыз.

Поржали мы вдвоем с Кротом, Кривой это кино не видел.

Пиздел бессвязное, гнал на жену, что-то она там накосорезила. Развод – и пиздец, на хуй она нужна. Начали отговаривать: «Ну и где ты найдешь дуру, чтобы семь лет к тебе ездила?» Отговорили, «но до первой бочины» с ее стороны. Вынесли жене заочный приговор, с отсрочкой. Поговорили про амнистию. Не подходит статья. Про грев попиздели. В меру возможности возим, курить и чай без вопросов. Про порядки на зоне. Жить можно. Особенно после крытой и того лагеря, где он раньше сидел.

Кривой передал с нами пару угроз жене, попросил насчет мака пробить, мусор нас вывел со свиданки, поехали потихоньку домой.

На трассе продают раков – стоят селяне группами: сахар в мешках, яблоки и раки. Крот тормозить отказался – его тут знают. Он тут фуфловые баксы втюхивал, на сотку четыре мешка сахара – и до свидания. Так что с раками не получилось, жизнь дороже.

Я вспомнил историю про куртки. Мы тогда, в девяностом, ехали со стрелки, и Крот в машину попросился. В центре говорит: «Остановись у магазина, я куртку заберу». Стали, ждем. Хуярит Крот, в руках – ворох кожаных курток, все с плечиками. За ним вываливает народ из магазина, продавцы, покупатели, кипешуют. Красиво нас тогда Крот взял по делу, если сейчас мусора – всем пиздец, хуй докажешь, что мы его только подвезли.

Хозяин лавки, какой-то зверек, прыгает в свою «девятку» – и за нами.

Догнал, хули, мы вообще на «Волге» были, она тихоходная, прижал к бровке, выскакивает, бодрый такой, видно, не битый.

Дверь пассажирскую распахнул, – а Кривой ему ТТ в глаз. Тот от неожиданности садится на бровку, побледнел – стал желтый. Звери в желтизну бледнеют, русские – в синеву. Смешная история, только я с тех пор старался Крота в машину не брать.

Заехали к Кроту, ему надо было какую-то хуйню взять, тоже работает, начальник охраны на фирме, собирался охрану проверить. Поднялись, дома мать Крота, совсем старая, на костылях. Я зашел на кухню воды выпить, сушит по обкурке, она мне шепотом: «Володя, помогите моему сыну, совсем плохо дело, они пьют каждый день». Мать хорошая у Крота. Я ее помню, десять лет назад виделся – с адвокатом знакомил, интеллигентная женщина, муж умер, тут еще Крот добавил счастья.

Отсидел Крот десятку, разбой: сейф вынесли с фирмы. Охранник до первой осечки пытался сражаться. Когда у Крота «Наган» осекся – сторож понял, что надо руки вверх.

Сдала телка, Крот по пьяни ее отпиздил, а она с каким-то мусоренком, обсосом, встречалась втихаря – вот и стукнула. Приняли утром, и «Наган», и даже патрон осекшийся, сука, мусорам выдала.

Пошел Крот по делу, и с ним «четверо неустановленных следствием лиц» – за всех один отсидел. Вышел – а неустановленных лиц и нет, не у кого спросить, где доля из сейфа, да где грев, что должны были возить. Троих насовсем жизнь установила, а один сидит пожизненное, до окончательного установления.

В хате – голяк, совиная мебель, ящик тоже совиный, «Рубин» или «Славутич», на кровати жена Крота, спит одетая. Она приезжая, стриптизеркой была, пьет.

Умудрилась заболеть туберкулезом, открытая форма. Хуй его знает, как можно на воле поймать палочку. Так что теперь Крот ее прописывает, чтобы хату у государства получить, тубикам положено. Врачи прописали тубазин или тубазид. От этого тубазина целый день как в тумане ходишь, мусора им котов в лагерях травят. Она еще и бухает при этом.

Смотрел фотографии Крота, с зоны. Ну, все как обычно – угловатые лица, недобрые взгляды, агрессивные позы.

Охуел я от одной фотки, постановочной – сидит Крот с кентами на фоне зеленой занавески с красной бахромой. У каждого в одной руке четвертушка водки, в другой – куриная нога.