Сандаловое дерево - Элль Ньюмарк Страница 52

Глава 22

Западная, не приправленная специями пища манила меня, как успокоительный оазис манит путника в раскаленной пустыне, и я знала, что Мартин оценит это отступление от жгучих соусов, какими бы аутентичными они там ни были. Я накрыла в столовой, воспользовавшись посудой, что перешла к нам вместе с домом, — розенталевским фарфором с голубым цветочным узором и тяжелым уотерфордовским хрусталем — ни тот ни другой в Чикаго мы себе позволить не могли. Я покрутила в руках бокал, любуясь радужными гранями, затем вышла в сад, чтобы срезать красных маков для кувшина. Цветы выглядели трепетно живыми между степенными старинными подсвечниками, и этот причудливый эффект вызвал у меня невольную улыбку. Терпимость оказалась вполне достижимой.

Хабиб пришел, когда я уже заканчивала накрывать стол. Увидев в кухне бараньи отбивные и горох, он нахмурился и застыл на месте. Я принялась сама разгружать его корзину.

— Займитесь ужином. А я тут готовлю кое-что для гостя.

Хабиб рассчитывал на заработок, и было бы жестоко лишать его этих денег. Он отодвинул мясо в сторону и принялся нарезать лук — похоже, любое индийское блюдо начинается с нарезки лука, — а я наблюдала, как он крошит, перемалывает, приправляет. Хабиб выстроил в линию нут, шпинат, семена тмина, кориандр, почки и — как обычно — горку острых-преострых перцев. Я решила подать его карри и райту в качестве дополнительного блюда, но, когда он вытащил баклажан, сказала:

— О, мистер Митчелл не любит баклажаны.

— Конечно-конечно, госпожа. Баклажан — бесполезный овощ.

— Что?

— Простите, это моя оплошность. Я его уберу. Торговцам не следует продавать такие бесполезные овощи, не так ли?

— Но вчера вечером вы говорили, что баклажан — король овощей.

Хабиб посмотрел на меня с жалостью — ну как можно не понимать очевидное.

— Госпожа, — сказал он, — я работаю на вас, а не на баклажан. Какая мне польза от того, что я буду спорить с вами и соглашаться с баклажаном?

Хабиб вернул баклажан в корзину, а я увидела, как сгибается бамбуковый прут.

Джеймс Уокер позвонил в дверь, когда я ставила на плиту картошку. Я вытерла о передник руки и поспешила впустить гостя. Казалось, этот здоровяк заполнил собой весь дверной проем, и я, к своему удивлению, вдруг поняла, что очень рада его видеть — в Индии мне было одиноко. Уокер вручил мне упаковку из шести бутылок пива «Кингфишер», и я, не удержавшись, мельком взглянула на открытую бутылку бургундского, которую оставила подышать на буфете. Он проследовал за мной в кухню, где я поставила пиво в деревянный холодильник и добавила огня под картошкой.

Заглянув в кастрюлю, Уокер сказал:

— В краю душистого риса варите картошку?

Я приняла его удивление за комплимент. Он приподнял крышку над той из кастрюль, где варилось карри Хабиба, вдохнул пикантный дух и, прикрыв глаза, замурлыкал от удовольствия. Уж не просчиталась ли я? Гость — англичанин. Не должен ли он быть помешан на ростбифах, рыбе, жареном картофеле, мягком горохе, стейках и пирогах с мясом, копченой селедке и сосисках? Верна показывала мне библию мемсаиб, «Настольную книгу индийской домохозяйки и стряпухи», и в ней не было ни одного индийского рецепта. Может быть, Джеймс Уокер представляет собой своего рода кулинарное отклонение?

Ну конечно же! Ведь он провел в Индии почти двадцать лет! Слава богу, что я не отказалась сегодня от карри!

— Как насчет скотча?

Уокер взглянул на холодильник:

— А местное пиво вы пробовали?

Я открыла две бутылки, и Уокер взял одну за горлышко:

— Стакан даже не ищите. И так сойдет.

Он легонько стукнул своей бутылкой о мою и сделал большой глоток. Я тоже пригубила и нашла богатый, насыщенный вкус неожиданно приятным. Отличный контрапункт, сказала я себе, для острого карри.

Билли с шумным причмокиванием хлебал за столом чечевичную похлебку. Рис он ел, как его научила Рашми, — скатывал в небольшие шарики и запихивал в рот. Про себя я отметила, что позднее нужно будет поговорить с ним об этом.

— Ну что, маленький сахиб, хинди еще не выучил? — спросил Уокер.

— А мне и не надо, — степенно промолвил Билли. — Мама всех научит английскому.

Я улыбнулась сыну.

— Не всех, милый.

Уокер положил руку ему на плечо:

— Я не выучить ли нам пару новых слов из хинди?

Билли с серьезным, несмотря на чечевичные усы, видом кивнул:

— Можно попробовать.

Пока я переворачивала на гриле отбивные, Уокер научил Билли говорить «пожалуйста» — крипья и «спасибо» — шукрия. Билли кривил губы, стараясь изо всех сил, и Уокер проговаривал для него слова на обоих языках.

Когда пришел Мартин, я открыла для Уокера еще одну бутылку пива и извинилась: Билли пора в постель.

— Намасте, мистер Уокер, — сказал Билли, и я понесла его в спальню.

Мы с Мартином уселись с противоположных сторон его узенькой кроватки, Мартин подтянул к подбородку одеяло, а я сунула сыну под руку Спайка. Мы поцеловали его.

— Крипа, — сказал Билли и замер в ожидании реакции.

Мартин рассмеялся:

— Плутишка.

Я подула Билли на шею, и он захихикал.

— Нужно говорить не крипа, Бо-Бо, а крипья.

— Не-а.

— Да, да. Я научилась этому от моих учеников много-много недель назад.

Билли посмотрел на меня с бесконечным терпением:

— Знаю, мама. Но я научился этому только сегодня.

От его серьезности мне захотелось одновременно и рассмеяться и заплакать, и я видела, что Мартина переполняют такие же чувства. Мы обменялись понимающим взглядом, и я вновь подумала, что научиться терпимости не так уж и трудно.

Я еще раз поцеловала Билли:

— А теперь — спать, Персик.

В столовой я передала слова Билли Уокеру, и тот снисходительно улыбнулся. Я знала, что мы с Мартином подумали об одном и том же: Уокер просто не понимает, какой особенный Билли. Поразительно, но помимо меня и Мартина почти никто этого не замечал. Вспомнив, как смягчилось лицо Мартина в спальне сына, я вдруг подумала, что наш сын — та единственная причина, по которой Мартин теперь смеется. Долго ли мы протянули бы, не будь у нас сына? Я прогнала эту мысль и стала раскладывать ложки.

Уокер широко развел руки в стороны:

— Эви, вы просто чудо.

— В данном случае, это Хабиб… — попыталась возразить я.

— Конечно, чудо, — подхватил Мартин. — Когда мы познакомились, она изучала астрономию.

— Вообще-то, — заметила я, — мы познакомились в немецкой пекарне. Я стояла за прилавком и…