Железные игрушки - магнитный потолок - Юрий Невский Страница 52

Валентин протиснулся мимо нее, не менее впечатляющего зада, обтянутого лопающейся джинсой затерханных шорт. Ни здравствуй тебе, ни привет, ни до свидания, сразу же «ты» с порога! Нет, странная все же фирма…

Зал четырехкомнатной, как он определил по расположению, квартиры, показалась просторным, наверное из-за того, что кроме журнального столика и двух кресел, никакой обстановки. На стене пара туристических календарей-постеров — и все голо. Дама вошла, продолжая болтать по телефону. Да что ты! — ее общение с некой «Марьяной» состояло в основном из междометий, — ну! ага! надо же! угу!.. Тут же в руке ее оказался издающий пронзительные трели, теперь уже мобильный телефон, она стала говорить еще с кем-то, ведя вокруг Валентина, неуверенно присевшего в одно из кресел, как бы задумчивый танец, беспрерывно перемещаясь со своеобразной грациозностью обученного тюленя в цирке. Он как-то растерялся, не мог собрать впечатления. На голове у нее что-то невообразимое: обесцвеченное, пегое. К тому же, вся взбита как тесто… как тесто, затиснутое в не достающий до пупка цветастый топ. Еще и пляжные тапочки! — все это, видно, вполне в порядке вещей для сотрудниц этого «офиса».

— Ну-ну, — кивнула ему, отстраняясь от обеих трубок, — что у тебя?

— Я по поводу каталога. Макет сделать, сверстать, — напомнил он цель своего визита.

— Да, да… — вернулась к этому после несколько минут болтовни, эмоционально насыщенной восклицаниями. — Я должна передать что-то? Совсем забыла.

Валентин спросил материалы, фотографии… вообще, как это должно выглядеть? И деньги, напомнил на всякий случай, ведь речь шла о том, что половину получит сразу.

Конечно, согласилась беспокойная дама, наконец-то прекратила свои кружения, взяла с подоконника прозрачный файл с бумагами. Окно было широко открыто, в комнату вливалась свежая прохлада начала осени.

— Таньк, Таньк! — теперь уже неведомой Таньке кричала она в мобильник. — На ту квартиру, на проспект, нельзя сейчас, езжай сюда, вы где?! Ну, это близко… — стала подробно объяснять Таньке, которая, видно, находилась в машине с каким-то мужиком, как проехать к этому дому.

— Так, а тебе сколько нужно? Денег сколько на это? — обратилась к Валентину.

Прикинув стоимость того, что, во-первых, ему «тыкают» с порога; во-вторых, явно игнорируют, будто ему нужен этот каталог, а не этой дурацкой фирме, он вывел свою сумму… Пусть после этого хотя бы отвлечется от болтовни, посмотрит на него и переговорит о деле. Впрочем, есть ли о чем говорить?

Но она, выйдя на минуту, появилась с сумкой и, как бы это само собой разумеется, стала отсчитывать деньги. — Ты посмотри, в папке там наши объявления, примеры реклам, фотографии, номера телефонов. Ну, ничего… в смысле, ты как к этому относишься? Сделаешь?

Как относишься, сможет ли сделать, что за вопросы? Если серьезно, за такие деньги можно постараться, думал про себя, невольно раздражаясь от непонятной суеты вокруг дела, которого и не видел, но которое все больше казалось каким-то подозрительным.

— Вот там! — закричала она вдруг без всякого перехода, будто от этого зависела чья-то жизнь: — Этот длинный дом такой! сворачивайте направо! можно проехать!.. — по-штурмански руководила едущим где-то автомобилем. Отсчитала доллары, несколько сотенных купюр, положила на край столика. — Да нет там никакой автостоянки! Вы уже дальше проехали, что ли? Вернитесь до этого дома длинного, я же сказала!

Валентин вынул из файла, какие были бумаги, бегло просмотрел их.

Нет. Он никак к этому не относится. И отбросил папку, встал, чтобы уйти.

Там были фотографии обнаженных девиц. Это напомнило бледную замороженность куриных тушек в холодильной камере… покатую рыночную витрину… толстое заляпанное стекло. Запрыгали бледные груди, поползли распяленные окорочка, мерзко лоснилась тифозная стриженность лобков.

— Еще я проститутками не занимался! Извините…

Не замечая его потрясения, она лишь отстраненно проследила за кружением купюр, разлетевшихся от броска папки на стол. Примостившись задом на подоконнике, продолжала отдавать команды невидимому автомобилю. — Да сворачивайте обратно, еще бетонный забор, стройка, но туда не надо… это куда занесло вас! Вот… — продолжила, обращаясь уже к Валентину, — у нас тут девочки, трансы, массаж, выезд к клиенту, апартаменты, комфорт, снятие стресса, эротический отдых для души и блаженство для тела, все ваши фантазии станут реальностью, дорого, качественно, безопасно… — тарабанила свой заученный текст с равнодушием монаха-инквизитора, перечисляющего арсенал пыточных подвалов.

Ну что тут скажешь?

— Я знать вас больше не желаю! Ни вас, ни чем вы здесь занимаетесь!

Да, если она чему-то и удивилась… нет, ничему она не удивилась. Ну ладно, значит, мы не поняли друг друга. Так что разойдемся по-хорошему. Давай, пока… Она запросто протянула ему руку.

Руку?!

Преподаватель основ композиции и рисунка в детской школе эстетического воспитания оторопел… Рука как рука. Кое-где заметны веснушки. Браслет какой-то.

— Нет уж, а вот руки я вам не подам никогда! Ни при каких обстоятельствах!.. — холодно отрезал он и повернулся уйти.

Но мобильник ее заблеял, возможно, машина с бестолковой Танькой и водителем могла попасть в поле зрения — или со связью проблемы? — но «мадам» улеглась на подоконник, высунулась в окно и почти криком объясняла маршрут. В комнате заметно потемнело, своим возвышающимся и величественным задом она наполовину закрыла окно. Валентин остановился в недоумении, в каком-то предчувствии. «Да где вы пропали, тупые! Поворот, что ли, найти не можете?! Там же все ясно… Ну заехали!», — разорялась дама, взбалтывая ногами и еще больше высовываясь наружу.

— Знаете, что я вам скажу? — закричал в ярости. — Такие как вы путают звездные карты человеческих судеб, записанные на небесах! Вы продаете сами основы Бытия… такие как хлеб, тепло… и любовь то же самое! Пытаетесь нажиться на этом, делая свой грязный бизнес! Ничего святого для вас нет! Но час расплаты близок…

Но кому он кричал это? До кого хотел достучаться, кого убедить в чем или изменить что-то? Перед ним чистый квадрат неба, он стоял, по-дурацки держа в руке отлетевший тапочек, что поймал машинально. В общем, картина ясна: масса выдающегося бюста «мадам» перевесила, она кувыркнулась за подоконник. Но каким-то образом все же уцепилась за карниз, болталась и билась, вцепившись в него, как большая рыба. Он подошел, заглянул за край. Лицо ее искажено, проявились пигментные пятна, на лбу проступила испарина, глаза расширены от ужаса, побелевшие пальцы, соскальзывая, царапали ржавую жесть… «Ну что, ведь было тебе сказано про час расплаты?».

— Руку… руку дай! — прохрипела едва, — помоги мне! — она будто цеплялась за его живой голос, как и за отрывающуюся жесть карниза, не рассчитанную на такие нагрузки.

Вот еще, руку… Не могу я подать тебе руки. Ведь я уже дал слово, а все слова наши отражаются на Небесах. Но, впрочем, я могу дать телефон, набрать Службу спасения, они приедут и спасут. Или ты, может, хочешь сказать кому-то последнее «прости»?