Американский голиаф - Харви Джейкобс Страница 52

ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛ ПРЕДСТАВЛЯЕТ

НА ОТКРЫТОМ СОБРАНИИ ЧАС РЕШЕНИЯ:

ЧЕЛОВЕК, СТАТУЯ – ИЛИ ПОДДЕЛКА.

Мудрец из Конкорда – Ральф Уолдо Эмерсон [50]

От Гарвардского колледжа – мистер Оливер Уэнделл Холмс [51]

Выдающиеся американские художники

Сайрус Кобб [52]из Бостона и Эрастус Доу Палмер [53]из Нью-Йорка

СПЕШИТЕ УСЛЫШАТЬ ДОКЛАД ОБ УДИВИТЕЛЬНЕЙШЕМ КАРДИФФСКОМ ИСПОЛИНЕ

По результатам тщательного исследования мозга каменного человека

5 декабря 1869 года, 8 часов вечера

Цена билета – $ 10.00

Большой танцевальный зал отеля «Йейтс»

Сиракьюс, Нью-Йорк

Эмерсон, Холмс, Кобб и Палмер? Если до Судного дня подать рукой, то Джордж Халл просто обязан на нем присутствовать. Использовать жену и ребенка в качестве предлога для поездки означало искушать судьбу, но иногда судьбу просто необходимо искушать. Между прочим, Кардифф вполне может пойти на пользу Анжеликиному здоровью и пробудить в ней интерес не только к красному мясу.

Костомол Брайан сидел в первом ряду боксерского зала Джо Секиры, откуда ему было отлично видно, как из пор на лице Черного Барса, точно из труб, хлещет пот. Секунданты пытались губками и полотенцами остудить этот паровой котел, но грязевой поток не желал иссякать. Дури Дан Дулли в другом углу ринга расслаблял пушечные ядра мускулов и махал публике руками. Звяканье колокольчика объявило начало двадцать девятого раунда.

Через две минуты Барс расплющится под бугорчатыми кулаками Дури Дана. Костомол ухмыльнулся и вздохнул одновременно. Огромным зубам ниггера Барса откусить обе руки Дулли не труднее, чем сжевать моллюсков. Для кого это новость? И все же зачем разумные люди поставили немалые деньги на черномазого, если знали, что в конце концов он превратится в бесформенную кучу. Перед тем как потерять свои доллары, они потеряли всякое соображение.

Каждую пятницу на ринге Джо Секиры повторялась одна и та же история. Какой-нибудь южный козел начинал вопить и блеять. Ирлашка, макаронник или пшек расфуфыривался в ответ и разражался таким же меканьем. Эта парочка быстро доводила дело до нужного уровня. Наполучав по мозгам, белый выигрывал, а Костомол клал себе в карман ставки толстожопых лохов. И дело не в том, что все проплачено, – просто так устроен мир.

Черный Барс и Дури Дан Дулли уже бились. Дулли провел связку левая-правая, за каждым выбросом следовал мерзкий мокрый удар. Однако, вместо того чтобы шататься и ослаблять защиту, Барс стоял твердо. Ему все объяснили пять, а то и десять раз. Он знает, что такое «хватит» и когда пора ложиться. Дулли обрушивает на него новый шквал, лупит по животу. На этот раз Барс опускает руки, но не размыкает коленей.

– Давай, Дании, чтоб у него зенки повылазили! – орет рядом с Костомолом какой-то болельщик. – Чтоб яйца звенели! Давай, Дулли!

Дулли влепил правый кросс, и у Барса из носа потекли красные сопли. Ноги на этот раз подогнулись, но он остался стоять вертикально. Костомол понимал, что происходит. Иные спесивые нигтеры согласны превратиться в отбивную котлету, лишь бы доказать свое. Черный Барс, похоже, был из этой железножопой породы. Туп, как все мудаки со слишком крепкими мускулами.

Дури Дан Дулли знал свое дело. Морда у Барса стала как стиральная доска. Костомол успокоился, однако напрягся опять, когда Барс по-бычьи вдавил Дулли в канаты и сложил вдвое ударом в пузо. Дулли скрутился рогом. Рефери, дожидаясь, пока тот отдышится, что-то сказал Барсу. Боксеры сдвинулись на середину ринга. Дулли опять занялся делом, но удары его стали резиновыми. На Барсе даже не было крови, если не считать капли под луковицей носа.

– Господи, – сказал Костомол соседу справа, истекавшему потом не хуже боксеров, – что с мальчиком? Он не знает свое место и время?

– Все он знает, босс, – сказал сосед. – Все знает.

Барс врезал Дулли в челюсть, сначала левой, потом правой, – звук получился как молотком по печени. Провалявшись пять секунд, Дулли все же поднялся и стал отпрыгивать назад. Барс приближался, вопя ругательства.

– Я думал, что видел все, – сказал Костомол. – Черный ублюдок убивает моего мальчика. Где вы его взяли?

– Всех обезьян присылает один и тот же парень. Сказал, что этот сообразительный, устроит хороший спектакль.

– Обезьянщик больше делами не занимается – ни со мной, ни с кем-то еще. И его, и мальчишку в Нью-Джерси.

– Еще не конец.

– Посмотрите, какие у Дулли глаза. Не конец? Он забыл, какой сегодня день.

Барс вошел в клинч. Это потребовало некоторых усилий. Пришлось поворачивать Дулли к себе лицом. Затем Барс упал мордой в брезент, вытянул ноги, мертво распластал руки и провалялся так до конца счета. Под завывание толпы рефери поднял вверх Дуллину руку.

– Видите, босс, – сказал потный.

– В расход обоих, – ответил Костомол. – Шкуры домой мамашам.

– За что? Они выполнили договор. На следующий четверг мы записали Барса в Филадельфии. И место хорошее.

– В Филадельфии? Ладно, черт с ним. Пусть дерется а после ведите ко мне. Бешеный негритос будет у меня собачкой.

Костомол встал и зашагал сквозь толпу. Почувствовав на плече чью-то руку, он повернулся в противоположную сторону и влепил тычка Барнаби Раку.

– Oy! – складываясь, простонал Барнаби.

– Будете знать, что меня нельзя трогать, – объяснил Костомол.

– Я всего лишь хотел сказать здравствуйте, Шон Шеймус.

– Мы знакомы?

– Барнаби Рак из «Горна».

– Ага. Из «Горна». Вы обо мне писали. Но если вы собрались писать о Джо Секире, забудьте. Хватит с него спортивных страниц, других не надо. Сами знаете, как это бывает.

– Никаких проблем, – сказал Барнаби. – Мне сказали, что вы здесь будете, вот я и пришел.

– В этом моя беда. Слишком легко нахожусь. Нужно менять привычки. Значит, вы меня нашли. Что дальше?