Рэт Скэбис и Святой Грааль - Кристофер Дейвс Страница 52

Скэбис очень ждал этой поездки в Фонтесторб. В последнее время он все больше и больше склонялся к мысли, что тайна Ренн-ле-Шато самым что ни на есть тесным образом связана с географией не в меньшей степени, чем с историей, религией и оккультизмом, – и большой барельеф с изображением местных пейзажей в церкви Ренн-ле-Шато, многочисленные краеведческие описания в «La Vraie Langue Celtique» Анри Буде и географические реминисценции в «Le Serpent Rouge» лишний раз подтверждали, что подобный подход заслуживает самого пристального внимания. Среди прочего Скэбис выдвинул теорию, что сокровища Соньера спрятаны в каком-нибудь хитром месте, куда просто так не проникнешь. Может быть, в таком месте, которое в силу природных особенностей доступно лишь в определенное время года. Или в определенное время суток. Иными словами, в каком-нибудь месте наподобие пещеры Фонтесторб.

По утверждению некоторых охотников за Граалем, источник в пещере Фонтесторб был прототипом волшебного фонтана, оберегавшего замок Монсальват в «Парцифале», средневековом романе Вольфрама фон Эшенбаха, посвященном поискам Святого Грааля. Впервые эту идею высказал в 1930-х годах Отто Ран, немецкий специалист по эзотерической истории, который, как и Жозефин Пеладан, большой друг Клода Дебюсси, был уверен, что Монсальват – это Монсегюр. Но как бы там ни было, вряд ли Соньер отыскал Святой Грааль (или любое другое сокровище) в Фонтесторбе. Это место на протяжении многих веков привлекало туристов – о нем было известно задолго до того, как Жюль Верн разработал концепцию туризма, – и если бы там действительно хранились какие-то ценности, их бы давно обнаружили. Скэбис, однако, не отступал от своей гипотезы и высказал предположение, что в здешних краях может быть не один «пульсирующий» источник. Не исключено, что где-нибудь глубоко под землей или высоко в горах есть и другие источники типа Фонтесторба.

В самой низшей точке «отлива» вода отступает в глубь пещеры, обнажая неровную тропинку из плоских камней, которая тянется от входа и исчезает за поворотом. Камни затянуты скользкой зеленой тиной, и тропинка достаточно круто спускается вниз, но нас со Скэбисом это не остановило. Мы первыми ломанулись в пещеру и обнаружили, что тропинка кончается у крошечного озерца. Однако из воды торчали высокие камни, расположенные в непосредственной близости друг от друга, и при желании по ним вполне можно было пройти на ту сторону.

– Давай посидим, подождем остальных, – сказал Скэбис, когда мы с ним уселись на корточках на двух ближайших к «берегу» камнях, выступавших из озера. Камни были еще мокрыми, но высыхали буквально на глазах. Видимо, отчасти это объяснялось наличием солнечного света, проникавшего в пещеру через большое отверстие в потолке в дальнем углу. – Интересно, кто будет первым? Я бы поставил на Гарри.

И он не ошибся. Первым действительно был Гарри. Сразу за ним, с отставанием в двадцать секунд, подошли Джон, Тоби И Герда. Еще через пару минут подтянулись и все остальные Примерно полгруппы – потому что в пещеру решились спуститься не все. Но и те, кто решился, ушли почти сразу. С нами остались лишь Гарри и Герда. Перепрыгивая с камня на камень, мы принялись осматривать стены пещеры и пристально вглядываться в глубину озерца в безуспешных попытках найти то место, откуда выходит подземный источник. Когда мне надоело скакать по камням, я уселся на солнышке под отверстием в потолке и раскрыл брошюрку, посвященную Фонтесторбу, которую взял в гостинице со стенда информации для туристов.

– Там в стене выбиты опоры для рук, – сообщил Скэбис, перебираясь на камень, где сидел я. – Иди посмотри. Вон там. – Он указал большим пальцем себе за спину.

– Тогда подвинься и дай мне пройти.

– Что?

– Мне надо как-то тебя обойти.

– Ну так встань на тот камень. – Скэбис кивнул вбок.

– Я бы встал, только он под водой.

– Что?!

– Он под водой.

– Не может он быть под водой. Я же только-только прошел по нему. А как бы еще я к тебе подобрался?

Камень был под водой. И не только тот камень, но и многие другие. Вода поднималась. Только теперь до меня дошло, что нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга сквозь рев прибывавшей воды. Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Одно дело читать в информационной брошюрке, чт максимальная скорость прироста объема воды на пике паводка составляет 1800 литров в секунду, и совсем другое – наблюдать этот феномен, находясь в самом центре событий.

– У меня сейчас туфли промокнут! – крикнула Герда. – Уже промокли!

Оставался единственный путь наружу – обратно к выходу из пещеры, вверх по узким каменным ступеням, цепочкой по одному. Я бежал самым последним, следом за Гарри. Перед ним была Герда, а Скэбис мчался впереди, задавая темп. Буквально за две-три секунды вода поднялась уже выше лодыжек. Скэбис протянул руку, помогая Герде вскарабкаться на особенно скользкий камень, и та воспользовалась заминкой, чтобы снять свои драгоценные туфли. Видимо, не доверяя себе, она сунула их в руки Скэбису.

– Черт возьми, женщина! – заорал Гарри, подтягивая повыше штанины своих мешковатых шортов. Вода поднялась почти до колен.

На самом выходе из пещеры я уже чувствовал мощный напор водяного потока, который буквально вынес меня наружу. Уже потом, сидя в автобусе в мокрых джинсах, я подумал, что, может, все было не так ужасно, как мне представлялось, и нам не грозила серьезная опасность, и все же я был несказанно рад, что нам не пришлось это проверить на практике.

Монсегюр, бывшая крепость катаров, стоит на вершине горы Пог. Подъехать туда на машине никак невозможно. Понятно, что Генри и некоторые другие не очень здоровые члены группы при всем желании не сумели бы преодолеть подъем по крутому склону на высоту 4000 футов. Недельный тур с плотным графиком экскурсий выжал из Генри все силы: он выглядел совершенно измученным. Джон помог ему выбраться из автобуса и подойти к мемориальному камню у подножия Пога. Генри кривился от боли при каждом шаге и тяжело опирался на руку Джона.

Именно здесь, в Монсегюре, в 1244 году состоялось последнее противостояние католиков и катаров. К тому времени Альбигойский крестовый поход длился уже тридцать пять лет, и Монсегюр оставался последним оплотом катаров на юге Франции. Там укрылись около пятисот человек: все, кому удалось уцелеть в ходе жестоких репрессий, направленных на искоренение религиозного движения аскетов, решившихся бросить вызов духовной власти католицизма. Осада крепости продолжалась девять месяцев. В конце концов 1 марта 1244 года Монсегюр сдался католикам, которые, в прямом смысле слова, уже ломились в ворота крепости (им удалось поднять на вершину горы стенобитные орудия). Обитателям Монсегюра, среди которых было лишь несколько десятков солдат, а все остальные – простые работники, женщины и дети, дают две недели на раздумья: либо они отрекутся от своих еретических заблуждений, либо их сожгут заживо. На рассвете 16 марта более двухсот катаров, не пожелавших отречься, приняли мученическую смерть у подножия горы Пог, на глазах у товарищей, оставшихся в крепости. Теперь это место, где состоялось массовое сожжение упорствующих во грехе еретиков, известно как Le Champ des Brules («Поле сожженных»).