Золотое сечение Иуды - Валерий Ламзов Страница 53

На словах Хрунову передали, что записка от Ванина.

Поздно вечером, когда страсти поутихли, а из концертного зала «Дзинтари» перестали доноситься звонкие голоса будущих звезд эстрады, Ванин и Виктор Александрович прогуливались по берегу Рижского залива, освещенного гирляндами красочного салюта в честь шоу «Новая волна». Вице-президент снял обувь, задрал штаны и пошел по мелководью.

– Поверите? – обратился он к Ванину, – год не отдыхал, все дела да дела. Жить некогда. А вы, Сергей Арнольдович, видать, также? – спросил он.

– Как по-другому? Тружусь яки пчелка.

Оба улыбнулись – все было понятно без слов.

По возвращению в Москву Ванин на следующий день был приглашен в администрацию к Шайкину. Александр Борисович находился в явно раздраженном состоянии. Когда Ванин зашел в его кабинет, Шайкин, протягивая руку, сходу спросил:

– Что там натворил Хрунов? Все возмущены его хамским поведением в Юрмале.

– Я бы так не сказал, – возразил ему Ванин. – Там некоторые наши соотечественники начали болтать лишнее в адрес президента, правительства, а он заткнул им рот. Правда, не совсем корректно, но абсолютно справедливо.

– Болван, – вырвалось у Шайкина. – Столько работы и все «коту под хвост». Хорошо, что хоть ты в это дерьмо не вляпался.

– А что-то случилось? – наивно спросил Ванин старого приятеля.

– Нет, ничего особенного. Так, бои местного значения. Никому нельзя доверять. Что за времена?

Ванин не стал вникать. Ему и так было все ясно.

– Понимаю я тебя, – посочувствовал он Шайкину. – У аппаратной работы свои тонкости.

А про себя продумал: «Не спокойно нынче в Датском королевстве».

Занявшись политическими делами, Сергей Арнольдович все вопросы оперативного управления переложил на плечи Костика, или как его теперь уважительно называли, Константина Матвеевича. Люди, знавшие его двенадцать лет назад, с трудом бы могли обнаружить в нем прежнего очаровательного Костика, который с огоньком брался за любое дело и горел на работе. Сейчас это был солидный, вальяжный, холеный дядечка, одетый по последней моде, с холодным блеском голубых глаз и с азиатским прищуром располневшего лица. Он работал теперь в отдельном кабинете со своими секретарем и помощниками, откуда осуществлял управление огромной корпорацией Ванина, части которой были разбросаны не только на необъятных просторах России, но и за ее пределами. По сути своей Константин Матвеевич совмещал в своей деятельности должность коммерческого директора и главного экономиста. К банку у него доступа не было. Там Ванин безраздельно правил сам. А здесь, в реальном производстве Скворцов был главной фигурой, контролирующей все.

Естественно, что у него появились и свои люди, и свои связи, и свои деньги, и свои счета в зарубежных банках, о которых Ванин не имел ни малейшего представления. Иными словами, у Костика потихоньку наладилась двойная жизнь. Одна – видимая для шефа и его окружения, другая – для себя любимого. Уроки Сергея Арнольдовича он освоил твердо: «Истинную свободу человеку могут дать только очень большие деньги. Наличие денег позволяет решить любую проблему. Очень большие деньги проблемы не допускают». И Константин Матвеевич был уже близок к тому, чтобы проблемы обходили его стороной.

Он был по-прежнему близок к шефу и делал все возможное, чтобы Ванин видел в нем жизнерадостного, исполнительного и влюбленного в своего хозяина Костика. И это у него получалось. Другое дело, что помощники Ванина, и особенно Попов и Сан Саныч Матвейчук, к нему относились с недоверием, что было небезопасно. Потому Константин Матвеевич периодически пытался смягчить обстановку, стремясь приблизить к себе то одного, то другого. Сложность ситуации заключалась в том, что секретарь Ванина Евгения Петровна тоже была на стороне этой команды. И потому играть роль «своего в доску» преданного парня, становилось все труднее, и к тому же очень не хотелось.

«Почему, – думал Скворцов, – я должен к ним приспосабливаться. Я единственный, кто с шефом с первого дня в деле. Я, можно сказать, ему этот бизнес построил и управляю всеми его компаниями. Разве он мог мне дать столько, сколько я заслуживаю? Конечно, нет. Акций у меня нет, все принадлежит только ему и его офшорным компаниям. К банку он меня вообще не подпускает. А то, что у меня солидная зарплата, – не хватало еще, чтобы у меня и ее не было. Так что, если посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, то я еще и жертва невнимания и бесчувственного отношения. Поработаю еще годик и буду создавать свое дело».

Рассуждая так, сидя на заднем сидении служебного автомобиля, Константин Матвеевич врал сам себе. Дело себе он создал еще два года назад, купив в доле с Трешкиным Владимиром Яковлевичем цементный завод в Испании. В преддверии грандиозной олимпийской стройки в Сочи это было золотое дно. Владимир Яковлевич и Константин никогда не говорили о том, чтобы Скворцов сливал информацию про своего шефа новому партнеру. Однако это получалось само собой. Результатом этого была встреча Ванина, Трешкина и Исмаилова с целью создания новой партии, которая, по большому счету, была только поводом. – Цель же заключалась совершенно в другом: захватить бизнес Ванина и поделить его между собой.

Но Ванин каким-то чудом разгадал их планы или, что еще хуже, ему кто-то про них сообщил. И Сергей Арнольдович не только сам предугадал удар, но и спас вице-президента крупнейшей в стране нефтегазовой компании. А на его место уже был готов сесть очень нужный кандидат. Этот просчет дорого обойдется авторам проекта, а пока они были заняты проблемой обнаружения утечки информации. Единственным доказательством заговора стал жучок, обнаруженный у Исмаилова.

Константин Матвеевич знал об этом, но не от Ванина. У него не было доступа к такой деликатной информации. Ему ее поведал Трешкин. Естественно, что дружба Скворцова и Трещкина была «тайной за семью печатями». Исмаилов также ничего не знал о существовании этих отношений. Поэтому можно было быть спокойным и ждать, какие шаги предпримут старшие товарищи?

А старшие товарищи не дремали. Трешкин выяснил, что обнаруженный у Исмаилова жучок был из комплекта, выданного Управлением по борьбе с экономическими преступлениями подразделению, которым руководил Бритов Станислав Николаевич. Естественно, что это был «гром среди ясного неба». Оставалась одна надежда на Ванина, ведь это именно он предложил взять Бритова в дело. Ждать долго не пришлось.

Встретились у Сергея Арнольдовича в прежнем составе: Ванин, Исмаилов и Трешкин. На правах хозяина Сергей Арнольдович начал разговор с того, что вкратце подвел итог.

– Друзья! – обратился Ванин к присутствующим. – Я предлагаю начать нашу встречу с того, что надо признать – Первый учредительный съезд нашей партии мы дружно провалили.

– Почему? – возмутился Трешкин, явно раздраженный таким началом речи. – Съезд состоялся. Правда, была неудачная выходка одного из представителей крупных корпораций, но это не повод для того, чтобы съезд считать несостоявшимся.

– Володя, кончай глупости нести, – остановил его Исмаилов. – Такое начало для первого съезда – это позор, это как врожденный порок. С ним жить нельзя. Я согласен с Сергеем Арнольдовичем, съезд мы должны признать провальным. И нечего искать виноватых. Зачем надо было приглашать Хрунова? Он далек от наших идей. Это самодостаточный человек со своими принципами и понятиями. Ему наша мышиная возня до лампочки, – Исмаилов зло посмотрел на Трешкина. – Зачем он был нужен нам?