Одинокая птица - Киоко Мори Страница 53

Мне, впрочем, этого не хочется. Не нравится, как эти девушки глупо хихикают тоненькими голосками и по-мещански прикрывают рот ладошкой. Они подолгу ковыряются в тарелках, время от времени тяжело вздыхая. Не понимаю такого. Если мне не нравится еда, я просто не стану есть. А зачем без конца возить вилкой по тарелке и при этом так вздыхать, будто тебя насильно заставляют доесть все до конца?

— Что-то случилось, Мегуми? — сочувственно спрашивает Миёко.

— Нет, а что могло случиться?

Я крошу в руках рожок. Поскольку с виду они все одинаковые, я вместо рожка из кислого теста по ошибке взяла тот, что из непросеянной муки. Придется его выкинуть.

Неожиданно включается школьное радио. Слышно, как кто-то дышит в микрофон, наверное, один из наших педагогов. Некоторые девушки преувеличенно пугаются, точно слабый треск в динамике — это ящерный взрыв. Наконец звучит голос госпожи Фукусима:

— Передаем важное сообщение.

В кафетерии полная тишина. Все замерли, положив ложки и вилки.

— Профессор Гото из Университета Кобе только что сообщил по телефону о результатах предварительного этапа конкурса на лучшее сочинение. Как вы знаете, мы отправили профессору работы наших десяти финалисток.

Пока госпожа Фукусима зачитывает имена финалисток, тишина в кафетерии становится все напряженней. Норико побледнела — явно волнуется за меня, Миёко заметно посерьезнела — сидит не шелохнувшись, сузив глаза. «Да не волнуйтесь вы, — хочется мне сказать подругам. — Я с самого начала ни на что не рассчитывала. Мое сочинение — о сугубо личных проблемах, которые касаются только меня». И все же неплохо было бы получить хотя бы почетный диплом.

— Рассмотрев десять представленных работ, господин Гото награждает почетными дипломами Эйко Сакамото и Сумире Курода, — объявляет госпожа Фукусима.

Надо радоваться тому, что я среди финалисток, уговариваю я себя.

— Второе место, — продолжает госпожа Фукусима, — заняла Хидеко Шибата.

Все головы повернулись в одну сторону, и я тут же разглядела Хидеко. Она сидит у противоположной стены. Сначала лицо у нее побледнело, потом на нем появилось выражение растерянности. Наверное, не может понять, то ли радоваться то ли печалиться. Я бы, заняв второе место, тоже растерялась. Уж лучше не знать, что ты находилась всего лишь в одном шаге от победы. По-моему, педагогам следовало раздать нам короткие анкеты с одним-единственным вопросом: «Если вам присудят второе место, а не первое, хотели бы вы узнать свой результат или нет? Поставьте галочку в нужном квадрате».

— Как вы знаете, сочинение, удостоенное первого приза, будет помещено в памятную капсулу вместе с лучшими работами, отобранными в других средних школах Асии, а также в Кобе, Осаки, Амагасаки и Нисиномии. Эти эссе — наши послания людям будущего. Капсулу торжественно вскроют в двухтысячном году. — Госпож Фукусима делает эффектную паузу.

Я перевожу взгляд с Хидеко на Миёко и Норико Мои подруги от волнения сжали кулаки.

— Рада сообщить вам, — продолжает госпожа Фукусима, — что чести быть признанной автором лучшего сочинения удостоилась единственная десятиклассница, попавшая в число финалисток.

Мое сердце остановилось. Через пару секунд госпожа Фукусима называет мое имя, и Норико, вскочив со стула, издает радостный вопль.

— Примите мои поздравления, — заканчивает свое обращение госпожа Фукусима. — Все вы написали достойные работы.

Радио выключили. Короткая тишина, и снова гул голосов. Норико и Миёко, наклонившись через стол, душат меня в объятиях. Я сижу как окаменевшая. Встаю, обнимаю подруг и снова плюхаюсь на стул.

— Я так счастлива! — говорит Миёко. Ее глаза блестят от слез.

— Молодец, — добавляет Норико. — Я знала, что ты выиграешь.

Подошли две сидевшие неподалеку девушки из двенадцатого класса. Пожали мне руку и сказали:

— Здорово! Поздравляем тебя.

Обеденный перерыв подходит к концу. Кафетерий пустеет. Девочки, проходящие мимо нашей троицы, на пару секунд останавливаются.

«Поздравляем, Мегуми!»

Они напоминают мне старших сестер Кейко, которые относились ко мне и моей бывшей подружке с некоторым снисхождением, но все же, если мы бывало ушибемся или разревемся, всегда приходили на помощь. На какой-то момент мне стало неловко, что я столь критически оцениваю двенадцатиклассниц, однако я понимаю, что вскоре забуду об их поздравлениях и останусь при своем, не слишком лестном для них, мнении.

Уголком глаза я заметила Хидеко, обладательницу второго приза. Встав из-за стола, она направилась в мою сторону. Подойдя шагов на десять, она улыбнулась и протянула мне руку. Ее рука тоньше и меньше моей. И тут я попыталась представить, как мое сочинение будет читаться в 2000 году. К тому времени многое изменится. И я сама буду смотреть на некоторые вещи совсем по-другому. Наверное, и почерк у меня будет другой. Например, почерк матери сейчас заметно отличается от того, каким был в юности. А может, в 2000 году, если мне удастся перечитать свое сочинение, я почувствую стыд и смущение.

— Ты должна гордиться своим успехом, — сказала Хидеко на прощанье. Высоко подняв голову, она идет легкой походкой, лавируя между стульями, и исчезает в дверном проеме. Ей тоже есть чем гордиться: написала хорошую работу и, уступив мне первое место, нашла в себе силы поздравить меня. А ведь могла бы повести себя как обиженный судьбой неудачник. Я, кстати, в детстве иногда разыгрывала из себя несчастную. Кто знает, может, еще раз когда-нибудь разыграю?

Скоро звонок на урок, а я все сижу, вспоминая свое эссе. Описав отъезд матери и прибытие бабушки Шимидзу, я попыталась объяснить, в чем мое отличие от друзей. «Во всем надо видеть хорошую сторону — такой совет часто приходится слышать, — писала я в заключительной части своего опуса. — Но дело в том, что никаких позитивных сторон в отъезде моей матери нет. Впрочем, мне немного полегчало. По крайней мере, теперь я знаю, что все худшее позади. Что бы ни случилось в дальнейшем, подобного горя мне испытать не придется. И как бы я ни пыталась, мне уже никогда не стать такой, как мои друзья и сверстники.

Еще в седьмом классе я поняла, что в моей душе борются два чувства. С одной стороны, я понимала, что в чем-то выгодно отличаюсь от моих подруг. Например, вместо того чтобы сидеть перед телевизором, читаю интересные книги. Не веду себя, как глупая кокетка, в присутствии мальчишек. Но, с другой стороны, действительно хочу быть как все. Хотя мне нравятся кофты и юбки, сшитые матерью, я все же настояла на синих джинсах и футболках, потому что так одеваются все школьницы. Когда подружки жалобно вздыхают по поводу того, что нам задали написать очередное сочинение, мне приходится скрывать от них свою радость: на самом деле я люблю писать сочинения на самые разные темы. Мои подруги часто раздражают меня или я завидую им. Дело в том, что мне одновременно хочется и походить на них, и все-таки от них отличаться.

Когда уехала моя мать, я окончательно поняла, что стать такой, как мои подруги, мне не суждено. Ведь моя семья совершенно не такая, как их семьи. Когда я рассказываю им о том, что происходит у нас дома, многого они просто не понимают. Впрочем, это непонимание не мешает им любить меня и беспокоиться обо мне. Конечно, мне обидно, что я не способна объяснить им ситуацию, но их забота приносит мне некоторое утешение.