Брак по-австрийски. Исповедь эмигрантки - Юлия Петрова Страница 53

Это было тридцатого декабря…

Стоило мне переступить порог, как меня затрясло с новой силой. Я прямо-таки почувствовала, что мне недолго здесь осталось. Может, благоразумнее всего было собрать вещи и немедленно уехать? Но мне некуда было податься. И после поездки на Украину я с новой силой ощутила, насколько я теперь оторвана от всех стран. Мне было некомфортно в своей собственной жизни, и я уже вообще ничего не хотела. Только обнять собаку. И съездить по морде сволочи, которая формально пока еще оставалась моим мужем.

К моему облегчению, сегодня Билли оказался не в гараже, а в вольере. Он был очень рад меня видеть, и тут я наконец разрыдалась. Как же мне было жалко нас обоих! Я попыталась обнять его, но Билли так прыгал, что чуть не сбил меня с ног. Миска была пуста, а сам он казался дико тощим. Я насыпала Билли корма и оставила его спокойно поесть.

Затем я вернулась в дом и разобрала вещи. Несмотря на всю мою ненависть к Петеру, ему причитались подарки: водка, красная икра, сигары. Хотя, пожалуй, ненависть объяснялась тем, что я все же его по-прежнему любила. И чем больнее он мне делал, тем больше усиливались оба чувства – ведь между ними, как известно, лежит всего один шаг.

Петер появился часов в восемь вечера. Сперва он удивился, что я здесь, а потом сделал очень недовольное лицо. Мы еле выдавили из себя по привету. Я ждала, что он скажет дальше, но Петер молча уселся в кресло с телефоном.

– Как дела? – спросила я.

– Много работы, – буркнул Петер.

– Чем занимался все это время?

– Работал.

– А еще?

– Ничем.

Я прикусила губу. Главное было – не сорваться.

– А какие планы на завтра? – предприняла я еще одну попытку.

– Никаких.

– Но ведь завтра Новый год.

– И что?

– Чем займемся?

– Занимайся чем хочешь!

В этот момент Петеру пришла эсэмэска, и он погрузился в чтение. Мне хотелось достучаться до мужа, хотя бы один раз в жизни заставить его открыться. Я подошла ближе, но он только дернулся, инстинктивно закрывая дисплей. У меня не осталось сомнений в том, кто ему написал. Я отвернулась и ушла на кухню.

Эсэмэски сыпались одна за другой. И каждый раз сигнал о доставке причинял мне острую боль. Я сжала кулаки так, что ногти впились глубоко в кожу. Почему Петер делал это со мной? Почему они все это делали?

Внезапно Петер встал и ушел в спальню. Я слышала, как внизу хлопнула дверь. Значит, он отправился спать пораньше. Это было бы странно, если бы я уже не разучилась всему удивляться.

Мне не хотелось идти в спальню. Эта комната давно стала мне чужой. Я должна была погулять с Билли, а потом… наверно, стоило… наверно… я не знала.

Одно было известно точно – мне бы до самого утра не удалось сдвинуться с места, если бы я не увидела эти эсэмэски и не поняла раз и навсегда, что мои подозрения оправданы. Подглядывать в телефон было последним делом. Но на кону стояло мое психическое здоровье. Так что у меня не было выбора.

Петер всегда блокировал свой мобильный. Но вскрыть его было нетрудно – стоило лишь вытащить сим-карту, и защита автоматически снималась. Так я и поступила. Передо мной возник список входящих сообщений. Как я и предполагала, последние пришли от «Несси». Видимо, Петер стирал их, чтобы замести следы, поскольку большая часть переписки была потеряна. Осталось лишь несколько.

Петер: «Хорошо, давай. Только никому не говори, у меня и так проблем достаточно».

Несси: «Не волнуйся, я все равно ни с кем об этом не говорю».

Петер: «Ну тогда до послезавтра».

Телефон вывалился у меня из рук. Я снова впала в это странное состояние полной потери контроля над собой. Пелена застлала глаза. И, не помня себя, я бросилась вниз, в спальню.

Правда, перед тем как открыть дверь и вбежать внутрь, я все же на секунду остановилась. Что-то меня задержало и заставило задуматься. В голове пронеслась мысль: «А может, не стоит? Может, лучше сделать вид, что ничего не случилось, а потом взять его за яйца?» Но я не умела делать вид, что ничего не случилось. И не умела никого брать за яйца. Я умела только реагировать прямо, без интриг и притворства. Единственным выходом было врезать ублюдку с ноги, даже если бы это оказалось величайшей глупостью. Но по-другому у меня бы не получилось. Мне надо было выпустить пар последних дней – иначе безумия избежать бы не удалось.

Распахнув дверь, я влетела внутрь. Петер лежал в постели. Я наскочила на него, как ураган, схватила и встряхнула:

– Сволочь, падло! Ну почему?! Почему ты всегда врешь?!

От неожиданности он подскочил под самый потолок.

– Ты что?..

– Я тебя ненавижу! Лживая скотина!!!

Петер сгреб меня в охапку и отшвырнул от себя. Затем он выпрыгнул из постели и рванулся в сторону гардеробной. Пытаясь схватиться за Петера, я только и успела, что на ходу полоснуть его ногтями по спине.

– Я звоню в полицию, стерва!

Он уже засовывал ногу в штанину, когда я догнала его. Увидев мои безумные глаза, он перехватил меня и попытался согнуть пополам. Но, когда я теряла контроль, все было бесполезно. Вывернувшись, я со всей силы толкнула его. Петер потерял равновесие и начал падать назад. При этом он успел схватить меня за руку и оставил на ней глубокие царапины. Я дернулась и въехала рукой в шкаф. Один из моих ногтей обломился почти до мяса. Было безумно больно.

Воспользовавшись моей заминкой, Петер выбрался из гардеробной и побежал по лестнице наверх. В совершенно невменяемом состоянии я взяла маникюрные ножницы и отрезала висящий на честном слове ноготь. Мне было совершенно непонятно, что делать дальше. Но все решил крик Петера:

– Сейчас приедет полиция!

Не разбирая дороги, я кинулась вслед за ним. Влетела на верхний этаж, все еще сжимая в руке злосчастные маникюрные ножницы, и закричала:

– Оставь телефон!

Петер сражался с вынутой мною сим-картой, пытаясь засунуть ее обратно.

Я подскочила и попыталась отобрать у него телефон. Он ударил меня в плечо, а я подняла руку с ножницами и отмахнулась. Лезвие пришлось Петеру под локоть.

Он заорал:

– Ну все, за это я тебя посажу!

– Подонок, ненавижу!

Зажав телефон в руке, Петер припустил вниз. Я бежала вслед и думала только о том, как отобрать у него телефон. На нижнем этаже Петер бросил в меня вешалку, и это помогло ему выиграть несколько драгоценных мгновений. Он успел выскочить в гараж. А я, совсем уже вне себя, закрыла за ним дверь на ключ.

Погода стояла холодная. Гараж не отапливался, и Петер в одних штанах и с голым торсом сразу же замерз. Не прошло и минуты, как он постучался обратно.

– Мария, пусти меня.