Мы пойдем другим путем! От "капитализма Юрского периода" к России будущего - Андрей Колганов Страница 54

Помни день субботний, чтобы святить его.

Шесть дней работай, и делай всякие дела твои;

А день седьмый — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих.

Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Не убивай.

Не прелюбодействуй.

Не кради.

Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».

Обращу внимание: на первом месте стоит отнюдь не набор «общечеловеческих» требований, а очень жесткое требование веровать в бога как высшую силу и соблюдать все его законы, подчиняться ему. Этому посвящена большая часть заповедей.

Сразу же замечу — это не общечеловеческая норма. Сегодня и в России, и в мире значительная часть людей (в нашей стране — не менее четверти) в бога не верует, и потому эту норму не соблюдало и не соблюдает.

Что касается остальных заповедей, то они носят четкий отпечаток полупатриархального общества, в котором узаконено рабство, неравенство мужчины и женщины (требование не возжелать — и далее перечень равноценных феноменов: жена, раб, вол, осел; то, что жена тоже может что-то возжелать, автору заповедей вообще не приходит в голову), но уже возникает требование строго блюсти неприкосновенность частной собственности.

В то же время многие из действительно общечеловеческих ценностей, которые формировала и развивала во все века подлинная культура (от Гомера до Фирдоуси и Пушкина), здесь «потеряны». Это касается и самоценности человеческой личности, и творческой сущности человека как деятельностного существа, и идей ответственности человека за судьбы общества, и самоценности культуры и мн. др.

* * *

Так мы подходим к формулировке принципиально важного тезиса: нравственные нормы Человека формируются прежде всего в сфере культуры как пространства-времени со-творчества Человека, его неотчужденного личностного и социального бытия. Это сфера социального и индивидуального творчества. Это сфера диалога учителей и учеников, художников и ученых, врачей и садовников, социальных новаторов и духовных лидеров. Тех, кто искал пути освобождения от рабства и создавал машины, облегчающие труд человека. Обосновывал важность соблюдения гражданских и социальных прав Человека и писал вечно юные стихи о настоящей любви. Буквально, а не фигурально не жалел своей жизни, чтобы остановить фашизм и ставил на себе опыты, проверяя прививку от чумы. Именно здесь рождаются и развиваются «общечеловеческие ценности». И именно культура, сотворчество, отношение к другому как к субъекту, диалог Человека с другим Человеком, обществом, природой может быть и есть основа развития нравственных норм неотчужденного бытия. И это действительная и существующая альтернатива религиозной этике.

Другое дело, что эти нормы во всех существовавших доныне обществах всегда деформировались господствующими отчужденными формами морали, доказывавшей, что иметь раба или крепостного — нравственно. Или что нравственно убивать иноверцев. Или возжелать деньги конкурента. Или отправить соседа по доносу в тюрьму НКВД.

На протяжении долгих тысячелетий безраздельного господства религиозных форм общественной жизни большая часть нравственных норм не могла не иметь религиозной формы и потому всякий раз была сращена с религией. Отсюда кажущееся тождество нравственных и религиозных норм.

Но практика общественной жизни показывает видимостный характер этого тождества всякий раз, когда в обществе начинаются радикальные изменения, когда человек, личность должен совершать практические поступки, делать сознательный индивидуальный выбор, нести за них ответственность. Вот почему именно в эти периоды — будь то Ренессанс, Просвещение или Революция 1917 года — нравственность и религия достаточно явственно обнаруживают свою нетождественность. Хотя бы временное высвобождение человека из-под власти сил отчуждения делает законы нравственности делом человека и общества, рождая и конфликты, и трагедии, и праздники.

А теперь о нескольких более простых вещах.

* * *

Во-первых, о сравнении нравственной атмосферы обществ, в которых религия играет значительную роль, и обществ, преимущественно атеистических. Даже случайный набор примеров покажет, что между мерой религиозности и нравственным здоровьем общества нет четкой корреляции. Советский Союз 60-х годов можно считать обществом 90 % атеизма, в отличие от современной России, где более половины населения считает себя верующими. Однако вряд ли кому-то придет в голову доказывать, что наше население в тот период было более безнравственным, чем сегодня. Точно так же личностные сравнения жизни и деятельности религиозных и нерелигиозных людей не докажут того, что религия повышает нравственные качества человека. Хорошо известно, что подавляющая часть бандитов и проституток современной России, равно как и проводивших «прихватизацию» коррумпированных чиновников — верующие люди. В то же время сегодня растет масса людей глубоко верующих и высоконравственных. Точно так же в СССР была масса и высоконравственных, и цинично-безнравственных атеистов.

И это понятно: система отношений отчуждения, делающая человека безнравственным по самому большому счету, имеет массу как религиозных, так и внерелигиозных форм, и потому человек может гоняться за золотым тельцом, служить наемником или доносить на своих соседей независимо от того, верит или нет он в бога. Что же касается исторически конкретных нравственных норм — норм, узаконивающих крепостничество или конкуренцию, подчиненное положение женщины или неравноправие инородца — то эти нормы порождены не религией как таковой, а определенной общественной системой; религия же их лишь оформляет определенным образом.

* * *

Во-вторых, заметим, что по ряду пунктов различия в нравственной позиции религиозного человека и человека со светским мировоззрением принципиально значимы. Это сфера нравственных норм, касающихся социальных процессов и личной ответственности за их развитие. Для религиозного человека сфера нравственной самооценки связана не с его практической общественной жизненной позицией, общественными поступками, личной ответственностью за происходящее в мире, стране, городе и т. п., а с некими внешними, религией установленными и на веру им принятыми нормами, за соблюдение которых он несет ответственность в лучшем случае перед высшим судией (лежащим вне поля практики, реальных общественных отношений), а в большинстве случаев — перед служителем церкви, который, как правило, дарует ему отпущение его грехов. Свободы воли и личной ответственности религия в общем и целом не отрицает, равно как и задач самосовершенствования, но главные нравственные оценки верующему даются все же не человеком и его товарищами, а богом и его представителями. Более того, нравственное развитие для религиозного человека лежит в лучшем случае в сфере самосовершенствования с отнесением собственного нравственного бытия на загробную жизнь (в сей жизни человек по определению грешен). В худшем случае нравственность личного поведения ставится в прямую зависимость от отпущения грехов церковью.