Монахини и солдаты - Айрис Мердок Страница 54

Гертруда в первое утро, после вылазки Тима на почту, представила его агенту, который своим старательным английским помог Тиму скрыть незнание французского (момент был неприятный). С тех пор Тим больше не сопровождал Гертруду в деревню. Он уходил рано, беря ланч с собой (Гертруда, казалось, этого и ждала), и возвращался с наступлением сумерек, заставая ее, как в первый вечер, на веранде, а в гостиной — накрытый стол. Он работал с наслаждением, однако меньшим, чем когда был один, и не столь сосредоточенно. Но зато обнаружил, что ему стало легче общаться с Гертрудой, несомненно еще и потому, что мало видел ее. Совместные трапезы доставляли удовольствие, они болтали, рассказывая друг другу разные банальные случаи, приключавшиеся с ними. Гертруда интересовалась, как идет работа, но не просила показать что-нибудь из сделанного. Она бывала рассеянной, но не угрюмой, обретя с ним прежнюю свою живость. Как бы ни было ей горько, она этого не показывала, и скорбь, вернувшаяся здесь, оставалась скрытой в глубине души. Она стала даже еще сдержаннее, чем в начале их жизни вместе «на необитаемом острове». Тим чувствовал облегчение и вместе с тем разочарование. Гертруда решила держать его на расстоянии, не позволять помогать ей. Тим не представлял, чем бы он мог помочь в подобных трагических обстоятельствах, причем человеку, которого знал так мало, и тем не менее он чувствовал сожаление, что к нему не взывают о помощи. Он сидел ночью на кровати, обхватив колени, и слушал, как она ходит из угла в угол в своей спальне, а однажды до него донесся ее тихий стон.

Было утро, возможно, последнего дня перед отъездом Гертруды; она говорила, уладив дела с агентом, что завтра уедет. Это утро было особым, поскольку Гертруда пообещала пойти с Тимом к месту, где он рисовал, и по дороге показать ему «фонтан мха». После появления Гертруды Тим не возвращался ни к кристальной чаше озерца, ни к «лику». Отложил на потом, когда она уедет. Не возвращался он и к каналу. Это он тоже сделает позже. А пока она была здесь, он шел в противоположном направлении, где уже побывал однажды: переправясь по деревянному мостику, свернул налево от тополей и зашагал вдоль ручья по целине, пока не открылась возможность, продравшись сквозь заросли утесника и самшита, подняться на скалы, правда, вдалеке от места его первых открытий. Здесь были свои чудеса: скалы в розовых пятнах, словно раскрашенные, высокое, заросшее травой плато, узкое, примерно в полмили длиной, целиком окруженное гладкими каменными стенами. В траве желтели маленькие крапчатые ирисы, и там же Тим заметил богомолов. В просвете между скалами виднелись, совсем близко, зеленые террасы внизу, оливы, розовые фермы, поля. Тим быстро повернул назад. Царство скал, которое казалось бесконечным, на самом деле было небольшим, но он не хотел этого знать. Поставил стульчик на траве, достал пастель и попытался передать сочетание тусклых серо-голубых скал и слепящей синевы неба.

Туда-то, в это место Тим намерен был непременно отправиться этим ранним солнечным утром, но прежде предстояло пойти с Гертрудой к «фонтану мха», который, по ее словам, был совсем рядом. Они перешли ручей, миновали тополиную аллею и виноградник, и тут Гертруда свернула на узкую тропу. Тим очень надеялся, что «фонтан мха» находится в другой стороне. Не хотелось ему даже близко проходить от «лика». Но возможно, фонтан расположен, не доходя до него. Так и оказалось. Через несколько минут Гертруда сошла с тропы и повела его вверх к небольшой круглой впадине, затененной деревьями, куда они и спустились по гладкому склону; трава здесь была ярко-зеленой, а земля под ногами влажной. В конце впадины, перед вновь поднимающимися скалами Тим увидел невысокий зеленый столб, похожий на памятник. Приблизясь, он понял, что это одинокая скала футов трех высотой, целиком покрытая красивым густым цветущим мхом, влажным, словно из него сочилась вода. Он прикоснулся к нему ладонью и ощутил прохладу мягкого влажного мха, жесткий холодный мокрый камень скалы и в изумлении обернулся к Гертруде.

— Откуда тут вода?

— Не знаю, похоже, она сочится с самой верхушки и струится вниз.

— А если у подножия находится родник, может мох поднимать всю эту воду вверх?

Тим завороженно смотрел на ярко-зеленый столп, затем обошел его вокруг, нежно гладя рукой.

— Ваши холмы полны чудес.

— Тут есть и более удивительные вещи.

Гертруда пошла обратно вверх по склону. Она была в легких парусиновых туфлях и белых носках, и ее округлые икры, успевшие покрыться легким загаром, были как у девушки. Тим, следуя за ней, видел под подолом голубого платья проблеск белой нижней юбки. Она дождалась его наверху и повела его обратно к тропе. Там, вместо того чтобы отправиться к дому, она, ни слова не говоря, стала подниматься по тропе дальше. На поворотах он видел ее профиль и печальный, отрешенный взгляд, словно она забыла о его существовании.

— Что это за птица?

— Славка-черноголовка. Гаю были известны названия всех птиц.

Вновь воцарилось молчание. Нет, не совсем. Внизу отчаянно стрекотали цикады, в воздухе звенела их сухая нескончаемая, неразборчивая песня. Становилось жарко. Струйки пота бежали по щекам Тима. Рубашка под рюкзаком была насквозь мокрая. Он надеялся, что Гертруда идет не к «лику». Этого ему не хотелось. Но она уже дошла до расщелины и исчезла в проходе. Тим проследовал за ней.

Когда они очутились на лужайке, не перед самим огромным утесом, но в виду его, Гертруда посмотрела на Тима. Это было как вопрос.

И он ответил:

— Да, я был здесь.

Гертруда отвернулась и чуть ли не сумрачно посмотрела на утес. Смахнула со лба капельки пота. Тим подумал, не хочет ли она остаться одна, но спросить не решался. Он смотрел на нее.

— Гай любил бывать здесь.

— Мне уйти?

— Я должна посетить его места, чтобы попрощаться. Прости, пожалуйста…

— Так уйти?.. — И тут до Тима дошло, что он неправильно понял ее последние слова. Гертруда развязывала шнурки туфель и снимала носки.

— …я хочу искупаться, поплавать, — договорила Гертруда и пошла босиком к озерцу, неся в руках туфли и носки.

«Боже, она собирается купаться там!»

Он крикнул ей вслед:

— Да-да, конечно, я подожду снаружи, за…

Гертруда подходила к воде, когда Тим пробрался назад через проход. Он сделал несколько шагов по тропе и нашел место, где скалы образовывали неровную площадку с неглубокими трещинами, заросшими мхом и камнеломкой. Сбросил рюкзак, который, казалось, стал неподъемным.

Потом он услышал в звонкой от пения цикад тишине плеск. Ему подумалось, что если она искупается в той воде, то станет богиней или же докажет, что уже богиня.

Он сел, потом вытянулся на каменном ложе и положил рюкзак под голову. Скала под ним была теплой. Палило солнце. И незаметно для самого себя он уснул.

Когда он проснулся, Гертруда сидела рядом, зашнуровывая туфли. Она мельком улыбнулась ему, прошлась пальцами по мокрым волосам, зачесывая их назад, и, прищурясь, посмотрела на солнце. Платье облепило ее еще мокрые ноги. Потом сказала: