Имбирь и мускат - Прийя Базил Страница 54

Как-то за ужином Сарна снова принялась ворчать о будущем девочек.

— Да хватит так суетиться из-за ерунды! — не выдержал Карам. — Ты делаешь из мухи слона. Времени еще много, и женихи найдутся, не переживай. Она сначала должна получить степень. — Он указал ложкой на Пьяри. — А потом посмотрим.

— Надоел ты со своими степенями! — фыркнула Сарна. — Хаи Руба, Пьяри же девушка! Для нее важно одно — достойная семья, гарантия любого счастливого брака. Образование Пьяри может показаться изъяном, а не достоинством. Темнокожая и чересчур умная — кто на такой женится?

— У других ведь получается. Даже Персини умудрилась найти жениха для своей привереды, так что успокойся, — возразил Карам.

— Что? Когда? Кого? Где? О-о-о! Не может быть! — Сарна уронила острый зеленый перчик, который хотела съесть.

— Да, похоже, все решено. Сукхи сказал мне это вчера вечером, когда мы играли в карты. Он говорит…

— Так и знала! — перебила Сарна. — Я чувствовала: у этой Персини что-то на уме! Она была такой довольной в гурудваре. Как же я не догадалась, что она выкинет очередной фокус!

— Фокус?! О чем ты? Они ищут жениха уже почти год. Как бы там ни было, парень, кажется, достойный. Врач из зажиточной семьи.

— Нет, — глухо отозвалась Сарна, словно упрямое отрицание фактов могло что-то изменить. Между ней и Персини существовала негласная гонка — кто быстрее найдет мужа для Найны и Рупии. Досаднее всего было то, что Сарна узнала о победе соперницы не первой. — Нет, Джи. Быть этого не может.

— Это так.

— Что за семья? Мы их знаем?

— Я слышал о них, хотя лично не знаком. Они не посещают нашу гурудвару.

— Тогда какую же? — Сарна поджала губы.

— Насколько мне известно, они вообще не ходят в храм. — Он не сумел заглушить осуждение в голосе.

Все за столом — Раджан, Пьяри, Найна и Сарна — изумленно поглядели на Карама. Оскар, которого тоже пригласили поужинать, наблюдал за ними с интересом.

— Ха! — Сарна хлопнула по столу. — Так и знала! И что это за семья, говоришь? Они стриженые сикхи? Да? — спросила она таким тоном, точно это была какая-то ужасная болезнь, не иначе.

— Я не знаю. — Карам положил себе еще одну роти. — Давным-давно я слышал, что его отец обрезал волосы. Наверно, сыновья тоже.

— Отец! Хаи Руба! Ну точно — стриженые. — Сарна подняла стакан воды, как будто хотела выпить за это чудесное открытие, и с жадностью осушила.

— Ну, нам бы вообще помолчать. Посмотри на своего сына. — Карам бросил взгляд на короткие волосы Раджана.

— На моего сына? Это твой сын! — Раджан спокойно ел, по всей видимости, совершенно равнодушный к тому, что родители его не признают. — Он всегда мой сын, когда сделает что-нибудь не так. А если есть возможность похвастаться его экзаменами, то он сразу же становится твоим. «О, девять пятерок, мой сын получил девять пятерок!» И вообще, для мальчиков длинные волосы не имеют такого уж значения. Многие его ровесники постриглись, это уже стало нормой. Но ходить без тюрбана в твоем возрасте! — Сарна покачала головой. — Никуда не годится. Кто эти люди? Ты так и не сказал. Имя у них есть?

— Их зовут Чода. — Семей с таким именем было очень много, и Карам надеялся, что без более подробных сведений жена не догадается, о ком речь. Он сам понял только после разговора с Мандипом, Карам вчера подвозил брата домой с семейного ужина, на котором Сукхи объявил о помолвке, и Мандип сказал: «Ты хоть знаешь, с кем мы породнимся? С Чатта Чодой». Карам не поверил своим ушам. Этот Чода?! Волосатый Чода?

— Отца зовут Чатта Чода, — сказал он Сарне. Она выпучила глаза и раскрыла рот.

— Хаи, хаи! Нет! Хаи, хаи! Ох-хо-хо! — заверещала она от ужаса и восторга.

— Это его настоящее имя? — спросил Раджан.

— Настоящее или нет, так его зовут.

— Почему? — хором спросили дети.

— Это длинная история.

— Расскажи им, — заговорщицки прошептала Сарна. — Пусть знают, как твои родственники подпортят наше доброе имя. Хаи Руба, кто бы мог подумать, что однажды мы породнимся с такими богохульниками! Расскажи им. — Она и сама хотела услышать эту байку, освежить в памяти все подробности, чтобы при удобном случае ее повторить — а он подвернется скоро, уж она постарается.

— Не стоит.

Это была гнусная история о вспыльчивости и неуважении. Карам не желал сообщать детям, что сикхи вообще на такое способны. Что подумает Оскар? Он почти ничего не слышал о сикхизме, а рассказ о Чатте Чоде — не лучшее знакомство с религией. И хотя в этой истории были куда более страшные эпизоды, нежели тот, после которого Чатта Чода получил свое прозвище, Карам не хотел говорить даже о нем. Было нечто тревожащее и отвратительное в преступлении, совершенном одним из членов сикхского сообщества.

— Ну почему, Джи?

Карам покачал головой.

— Если ты не расскажешь, кто-нибудь другой разболтает.

Сарна была права. До свадьбы Рупии семья Сингхов узнала несколько версий жуткой истории о будущем свате.

Чатта Чода обкорнался прямо на большом семейном празднике в Каунти-Холл, на свадьбе родного брата. Стоял теплый летний вечер, но Балрадж Чода (так его звали до судьбоносной стрижки) был не в духе. Он переживал из-за того, что не получил стипендию на написание докторской диссертации. Зал пестрел красками: точно диковинные бабочки, по нему порхали женщины в разноцветных вышитых сари и роскошных драгоценностях. Кто-то играл на тамбурине, а несколько девушек пели песни о любви. Мужчины в костюмах и цветных тюрбанах переминались с ноги на ногу. Невеста и жених обменивались застенчивыми взглядами. И только Чода никак не мог проникнуться праздничным настроением.

— Эти тюрбаны — наше проклятие, — сказал он другу. — Они мешают народу развиваться. Мы должны от них избавиться.

— Что ты, без тюрбана мы станем как все! — возразил тот. — Подумай, никто не сможет отличить нас от индусов, джайнов или мусульман. Британцы ни за что не разберутся. Для них все коричневые одинаковы. — Остальные согласно закивали.

— Ты прав, — сказал Чода. — Для них мы все чужеземцы. А те, что со смешными шапками и длинными бородами, — так и вовсе подозрительные типы. Они думают, что мы самые отсталые. И все из-за тюрбанов. — Он пихнул свой черный головной убор.

— Тюрбан — наш хранитель. Он нас отличает, — вмешался кто-то. — Гуру Говинд Сингх придумал его, сделав частью национального сознания. Он повелел, чтобы сикх всегда был узнаваем в толпе.

— Узнавание — это одно. — Чода развел руки в стороны, как те, кто выступал в уголке оратора в Гайд-парке. — А презрение — совершенно другое. Тюрбан привлекает к нам вовсе не то внимание, какое должен. Мне надо быть в десять раз лучше любого несикха, чтобы добиться такого же отношения. Надоело. Хватит! Важно не то, что на голове, а то, что в ней.