Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина Страница 54

— Эта стройка больше похожа на погром! — Сафо в раздражении захлопнула окно. Прежде всего, она решила обеспечить себе возможность рассуждать здраво.

— Да, сейчас работягам еще прибавится работы, а вам — поводов понервничать. — Артур моментально подхватил тему и, немного растягивая слова, как ни в чем не бывало, вступил в беседу… — Будут менять замки… Все и везде, по всей вилле. Я открыл Рыбке большой секрет — рассказал, как проник в его кабинет. Все просто. С тех пор, как я был тут последний раз, ни охранники, ни замки на дверях черного хода не сменились. Персонал в свое время подбирал я, поэтому ребята узнали меня вчера вечером и как-то даже не подумали задерживать. Они — низшие чины, они в политические антипатии хозяев не вникают, никто и не подумал поставить их в известность, что из подобия компаньона я превратился в злейшего врага… А менять замки на запасных входах, когда в доме столько охраны, Рыбке, разумеется не пришло в голову. Я прекрасно переночевал в ныне пустующей комнате — бывшем моем кабинете, и отправился к Рыбке в кабинет…

— Рыбке?! — Сонечку начал забавлять его ворчливый монолог, и все напряжение куда-то улетучилось. «Хорошо, когда люди сами берут на себя ответственность за приятность общения, и тебе не приходится бегать вокруг них с разноцветными затравками для очередной ничего не значащей темы… И даже если эти люди незаконно вламываются в твой кабинет, все равно — хорошо…» — Артур вдруг показался Сафо довольно приятным. К тому же, она ведь давно хотела поговорить с ним. Теперь было самое время. Нет, конечно, не сразу о главном, для начала нужно просто поддержать доброжелательное общение… — Почему «Рыбке»? Тут прямо зоопарк какой-то! — улыбнулась она. — Лилию Геннадий величает «киской», вы его — «рыбкой»… Осталось песика еще завести…

— Тогда уж совсем Маяковщина была бы, — хмыкнул Артур.

Сонечка вспомнила, и поняла вдруг, кого ей так сильно напоминает Лилия. Точно! Лиличку Брик. Причем не такую, какой та была на самом деле, а такую, о которой рассказывала Марина. Все персонажи серебряного века обретали в воображении Бесфамильной новые черты, и она, хоть и грешила против правды, но все же делала очень важную вещь — заинтересовывала современность людьми прошлого… Ассоциацию Артура Сафо тоже поняла. Когда-то давно она читала какую-то записку Маяковского к Лиле Брик и хорошо запомнила лаконичную подпись: «Щен».

— А вообще, символично, вам не кажется? — Артур не без колкого ехидства кивнул на стену, за которой, по его представлениям, находились сейчас хозяева виллы. — Кошка ведь жрет рыбу, вот так же наша Лиличка поедает беднягу-Генку. Неделю им крутит, то бизнес, то любовь, то подарки и требования, а по выходным — возвращается в семью к счастливому мужу. Да еще и за спиной у обоих стремится кого-нибудь еще захомутать. Особенно к тем, кто к ней безразличен, тянется. Не из блядства, а от болезненной потребности в самоутверждении. И так уже много лет… Бывают такие странные создания. А Рыбка, бедняга, гибнет… Поди пойми, на что там он в ней так запал! Как говорит один мой Нью-Йоркский приятель: «Что? Единственная? Это как? Нет, я понимаю, конечно, если б поперек. Но так не бывает, у всех ведь вдоль! Как она может быть единственная, если их вокруг миллионы?!»

— Сплетничать нехорошо. А так пошло сплетничать — тем более… — Сафо поморщилась.

— Да? Мне казалось, вам должны нравиться такие шуточки. Рад, что имеющаяся у меня информация не подтверждается… Это большая редкость.

— Просто это большая глупость — судить о человеке по рассказам предвзято относящихся знакомых, — Сонечка решила, что Артур сделал свои выводы из последних Марининых записей… По ним, конечно, можно было представить себе эдакую бедовую Сонечку, реагирующую на любые пошлости однозначно поощрительными интонациями. — Ладно, не буду пока на вас сердиться — Сонечке захотелось быть хорошей и она, наконец, догадалась клацнуть включателем чайника. — Кофе, чай, коньяк? Я не потому не предлагала раньше, что негостеприимная, а потому, что уж очень странно вы появились. Не поймешь, то ли гость, то ли вор. Я испугалась…

На самом деле, завидев сидящего на столе Артура, Сонечка даже больше обрадовалась, чем испугалась. Ей нужно было поговорить с этим типом? И вот, пожалуйста, неведомые силы доставили его к ней. Пусть несколько странным образом, пусть через вдруг обнаружившийся в кабинете запасной выход… Но зато — доставили и дали возможность поговорить.

— А вообще, Рыбкой Геннадия Марина прозвала. — Артур согласился на кофе с коньяком, пересел на стул и продолжил светскую беседу из светской позы. — Упаси боже, не от излишней к нему нежности…. А как раз наоборот, в насмешку над его манечкой. Рыбка всегда считал, что за деньги можно купить все. Любил шокировать народ фразами, типа: «Ты меня выручил, приятель. Что ж, с тебя желание. Загадывай, что хошь, выполню не задумываясь». И выполнял, надо заметить, многое. Просто народ, в основном, взаймы просил. А мы с Мариной втайне мечтали, чтобы кто-нибудь завернул нечто эдакое, ну, мол, хочу, чтоб три года подряд в Москве было сплошное лето… Или еще что-то… Но люди с возможностью обогатиться шутить не любят, боятся ее спугнуть и потому, все как один, просили взаймы, а Генка — щедрая душа, словно сказочная Золотая Рыбка, многим прощал потом долг и любил, когда выпьет, о своей сказочной щедрости порассказывать. Марина долго его мысленно звала Золотая Рыбка. Я ее всегда насквозь видел, потому мысли знал и разделял. Потом прилагательное «золотая» отпало, для краткости…

— Вы дружили с Мариной? — Сафо нащупала нужное русло и начала долгожданный разговор.

— Я с ней — да. Она со мной — вряд ли. Отсюда все ее беды. — Артур вздохнул, как показалось Сонечке, вполне искренне. — Наделала глупостей, потом опомнилась, пришла от них в ужас и, нет, чтоб исправиться, совершила еще большую дурь — повесилась. В этом — вся Марина. Чем хуже, тем лучше… Но насколько толковым, при всем при этом, криэйтером была, а?! Мир по-дурацки устроен, все толковые — запрограммированы на саморазрушение. Я вот например. Нет чтоб свои дела порешать и свалить прочь из этого злачного места — к вам вот зашел. Потому что волнуюсь и любопытствую… А Марну я все пытался успокоить, хотел, чтоб по уму… А она только ненавидела меня за это.

Все это Артур говорил без всякой горечи, легко, словно давно осознанный, само собой разумеющийся факт. Сафо даже как-то неудобно было от такой откровенности гостя. Кто она ему такая, в конце концов, что б можно было вот так запросто открывать ей душу… Впрочем, не это сейчас было главное. Повод для нужной темы созрел окончательно.

— А вот и нет, вот и нет! — горячо зашептала Сонечка, пытаясь вспомнить давно заготовленный на этот случай текст. Слова не вспоминались, и пришлось импровизировать. — Ничего она вас не ненавидела. И она знала, что вы так про нее думаете. И в посмертной записке просила обелить в ваших глазах ее имя. Серьезно…

— Я читал вашу книгу, Сафо. — Артур моментально посерьезнел. — Текст выстроен довольно грамотно. Но… если уж смотреть на уровне анатомии текста — это не те пропорции, при которых он будет жить. Ложь не может занимать так много место в журналистском расследовании. Потому не стоит мне сейчас забивать голову. В вашей книге очень мало правды, а факт о Марининой записке обо мне именно оттуда.