Почему поют русалки - К. С. Харрис Страница 56

Гендон пристально посмотрел на женщину. На плечах ее была зеленая амазонка с пышными эполетами, голову украшала дерзкая соломенная шляпка, тоже зеленного цвета, со страусовым пером. Гендон не привык иметь дело с фаэтонами, его взгляд скользнул по нетерпеливо переступавшим лошадям и подсказал решение отклонить приглашение. Но тот факт, что эта женщина, очевидно, ждала его, вызвал проблеск надежды в груди графа. Может, ему удастся в конце концов разрушить намеченный Девлином брак.

Он сошел на обочину и сказал вопросительно:

— Вы приглашаете меня прокатиться в этом экипаже?

Она музыкально рассмеялась:

— Обещаю не перевернуть его, ваша милость. Джордж, — обратилась она к груму, сидевшему рядом, — выходите. Подождете меня здесь.

— Да, мэм.

Граф Гендон уселся на место, освобожденное грумом. Кэт собрала в руку вожжи, но прежде чем пустить лошадей, протянула ему фарфоровую миниатюру. Овальный портрет на ней изображал темноволосую женщину с сияющими зелеными глазами и улыбкой, которая похитила когда-то его сердце.

— Вам знакомо это лицо?

Пальцы Гендона так сильно сжали металлическую филигранную рамку, что костяшки их побелели. И он коротко бросил:

— Нет.

Она метнула на него косой взгляд.

— Вы говорите неправду, милорд. А правда, она ясно написана на вашем лице. Эту женщину звали Арабелла Ноланд, и она была вашей любовницей. Припоминаете?

— А что, если и так? Думаете, показав мне этот портрет, вы разжалобите меня и вырвете согласие на женитьбу моего сына на вас? Позвольте сказать вам, красавица, вы глубоко заблуждаетесь!

Она промолчала, все ее внимание было устремлено на то, чтобы править упряжкой в субботней толчее лондонских улиц.

— Откуда он у вас? — спросил он наконец.

— Мне его принесла сестра Арабеллы. Миссис Эмма Стоун.

— Та ужасная женщина… С чего она дала вам этот портрет?

— Миссис Стоун дала мне также и ваш собственный портрет.

Кэт достала вторую миниатюру, и после краткого раздумья сэр Гендон протянул к ней руку.

— Парный к первой миниатюре. Вы когда-то подарили оба портрета Арабелле, я думаю? Наверное, в качестве прощального дара той, от которой вы скрылись, когда она носила вашего ребенка?

— Нет, — хрипло сказал он. — На день рождения. А что, собственно, вам до того?

Он не понимал, куда ведет разговор молодая женщина, и быстрый взгляд, который она бросила на него, не сделал ситуацию понятнее.

— Но вы ведь знали, что она ожидает дитя от вас? Гендон пожевал губами, помедлил. Впрочем, к чему отрицать это обстоятельство?

— Вы доложили Девлину об этом?

— Нет. — Лошади повернули на Уайтхолл. — Так все-таки вы знали о предстоящем рождении ребенка?

— Знал. Именно по этой причине она меня и оставила.

— Она вас оставила?

Гендон хмыкнул.

— Мне кажется, вам не мешает ознакомиться со всей историей. В мои намерения входило увезти ребенка, когда он появится на свет. Отдать в приличную семью, пусть бы рос себе на лоне природы.

— Вы хотели увезти ребенка?

Голос женщины надломился, граф Гендон удивленно глянул в ее сторону.

— Нередкий случай в такого рода историях. Арабеллу мое предложение расстроило, но я считал, что она с ним примирится. Она же предпочла скрыться, даже не сообщив мне куда.

Кэт продолжала молчать. Медленно направила лошадей в объезд пивного фургона, загораживавшего дорогу. Взгляд Гендона скользнул по ее лицу, линии вздернутого носика, чувственных губ. Она всегда напоминала ему Арабеллу. Откуда-то вдруг нахлынуло сильное чувство тревоги.

— Так почему все-таки Эмма Стоун дала вам эти миниатюры? — повторил он свой вопрос.

— Эта женщина — моя родная тетка.

Гендон открыл было рот. Он должен сказать «нет», он должен говорить «нет» всему, что станет утверждать эта особа. И закрыл его. Если бы любая другая молодая женщина вдруг рассказала ему такую историю, он бы не поверил ни единому ее слову. Но она! Она не имеет ни малейшего резона претендовать на его отцовство. Просто ни одного.

— Боже милостивый! — прошептал он. — Я всегда считал, что вы на нее немного похожи, но я и предположить не мог…

Его голос умолк. Взгляд скользнул к вершинам старых вязов. Какими яркими кажутся их листья на фоне темной синевы неба. Даже смотреть больно. Он несколько раз с усилием моргнул.

— Вы намерены что-то предпринять, мадам? — спросил он наконец.

— Рассказать все Девлину. Что же еще?

Он смотрел на это прекрасное лицо, изучая его отдаленно знакомые черты. Он всегда думал о ней как о своем противнике, как о женщине, с которой нужно сразиться, чтобы изгнать ее из жизни сына. Она и теперь кажется ему такой. Он не должен менять к ней своего отношения. Не позволит себе этого. Не сейчас, по крайней мере.

— Вы можете просто уехать.

— Нет! — с горячностью произнесла она. — Я не хочу поступать с ним так. Не нужно еще одного немого бегства.

— Тогда позвольте мне рассказать сыну обо всем.

Ему показалось, что она хочет отказать ему. Женщина рядом с ним судорожно вздохнула, раз, другой. Он едва успел догадаться, что она пытается сдержать слезы, чтобы не показать ему своей слабости, как она заговорила:

— Прекрасно. — Коляска катилась обратно к дворцу. — но для вас будет лучше, если вы сделаете это немедленно. Ибо как только я увижу Девлина, я тут же расскажу ему обо всем.

Ярко светило заходящее солнце, обещая погожий сентябрьский вечер, с улицы через окно до Себастьяна доносился смех детей, их веселые крики. Он вошел в кабинет, положил объявленный когда-то пропавшим судовой журнал «Гармонии» на стол. На минуту, самую краткую минуту заколебался. Но тут же раскрыл обуглившийся кожаный переплет, шагнув в темное ужасное прошлое.

Начало плавания, несколько недель, истекшие после того, как судно оставило берега Индии, прошло без заметных событий, и Себастьян быстро пролистал первые страницы. Некоторые шкиперы ведут в своих журналах подробные пространные записи, но к капитану Беллами это не относилось. Его записи отличала лаконичность, даже какая-то нетерпеливость, сжатые заметки человека, который излагает их скорее для того, чтобы удовлетворить требования владельцев судна, чем в силу своей потребности. Краткие списки пассажиров, офицеров, служивших на судне, команды матросов. Себастьян внимательно просмотрел имена всех пассажиров и офицеров, но ни одного нового не увидел. Численность служившей на судне команды — двадцать один человек. Одно знакомое имя — Джек Паркер, остальные Себастьян видел и первый раз.

Последующие записи рассказали о длительной задержке в Кейптауне, затем плавание протекало вполне благополучно. Судно направлялось на север вдоль западного побережья Африки. И вот пятое марта. В этот день капитан Беллами записал: