Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира - Билл Брайсон Страница 56

Мне страшно подумать, во что обошлась компании «Транспорт Гвинедда» доставка меня в Блэно-Ввестиног в то мокрое воскресное утро — ведь я был единственным пассажиром, не считая юной леди, присоединившейся к нам в Бетос-и-Коэд и покинувшей нас вскоре после того в местечке с любопытным названием Понт-и-Пант. Я затеял эту поездку в надежде посмотреть Сноудонию, но дождь так заливал автобусные стекла, что мне ничего не было видно — только тусклая ржавая жесткая трава и на ней кое-где очень грустные овцы. Дождь барабанил по стеклам, словно в них швыряли камнями, автобус опасно кренился под порывами ветра, и все вместе напоминало шторм на море. Автобус упрямо скрежетал по извилистым горным дорогам, дворники на лобовом стекле выбивались из сил, мы в туче взобрались на плато и начали неудержимый опасный спуск к Блэно-Ввестиниог по бесчисленным грудам блестящих от дождя обломков сланца. Когда-то здесь был центр сланцедобывающей промышленности Уэльса, и отходы покрывали каждый дюйм земли, придавая ландшафту жуткий неземной вид, подобного какому я не встречал нигде в Британии. В эпицентре этого неземного пейзажа стояла деревушка Блэно, сама похожая на груду сланца, хотя, может быть, виной тому непроглядный ливень.

Автобус высадил меня в центре поселка, у станции знаменитой железнодорожной ветки. Теперь она перешла в частную собственность, заправляла ею кучка энтузиастов, и я рассчитывал доехать по ней через горы в Портмандог. Вход на платформу был открыт, а вот двери зала ожидания, туалетов и билетных касс оказались крепко заперты. Я взглянул на зимнее расписание, висевшее на стене, и с отчаянием увидел, что у меня из-под носа — буквально из-под носа — ушел поезд. В недоумении я вытащил из кармана потрепанное автобусное расписание и с еще большим отчаянием обнаружил, что автобус действительно должен был прийти так, чтобы опоздать к единственному дневному поезду из Блэно. Водя пальцем по расписанию поездов, я вычислил, что следующего поезда ждать четыре часа. Следующий автобус опаздывал к нему на несколько минут. Как это могло получиться, и главное, как мне убить четыре часа в этом забытом богом, промоченном ливнем местечке? Оставаться на платформе невозможно. Было холодно, и косой дождь заливал даже самые укромные уголки под навесом.

Бормоча себе под нос недобрые слова о «Транспорте Гвиннеда» и железнодорожной компании «Блэно-Ввестиниог», о британском климате и собственной сумасшедшей дури, я отправился в городок. Это Уэльс, и воскресенье — все закрыто и на улочках ни малейших признаков жизни. Не увидел я и ничего похожего на отель или пансион. Мне пришло в голову, что в такую погоду поезда могут вовсе отменить, и тогда я по-настоящему влип. Я промок насквозь, замерз и очень, очень приуныл. На дальнем конце поселка нашелся ресторанчик под названием «Миваннви», и — чудо! — он работал. Я бросился в манящее тепло, отлепил от себя мокрую куртку и свитер и устроился сушить закурчавившиеся вдруг волосы у радиатора. Я был единственным клиентом. Я заказал кофе и немножко чего-нибудь поесть и упивался теплом и сухостью. Под потолком напевал веселенькую песенку Нат Кинг Коул. Я смотрел, как хлещут по улице струи дождя, и уговаривал себя, что когда-нибудь этот день станет далеким прошлым.

Если тот день в Блэно чему и научил меня, так это тому, что чашку кофе и сырный омлет не растянешь на четыре часа. Я старался есть как можно медленнее и заказал вторую чашку кофе, но, как ни деликатно я откусывал и прихлебывал, через час стало ясно, что надо либо уходить, либо платить ренту, и я неохотно собрал вещи. У кассы я объяснил добродушной паре хозяев, в какое положение попал, и оба сочувственно повздыхали, как делают добрые люди, столкнувшись с чужими неприятностями.

— Он мог бы сходить в карьер, где добывали сланец, — предложила жена, обращаясь к мужу.

— Да, можно сходить в карьер, — согласился муж и обернулся ко мне. — Вы можете сходить в карьер, — сказал он, словно я мог не слышать предыдущего обмена мнениями.

— Да, а что там? — сказал я, стараясь скрыть сомнение в голосе.

— Старые копи. Там проводят экскурсии.

— Очень интересные, — вставила жена.

— Да, очень интересные, — согласился муж. — Правда, идти далековато.

— И в воскресенье может оказаться закрыто, — сказала жена. — Теперь не сезон, — пояснила она.

— Конечно, вы могли бы взять такси, если не хочется идти пешком в такую погоду, — сказал муж.

Я уставился на него. Такси? Он сказал «такси»?! В такое чудо и поверить трудно.

— В Блэно есть такси?

— Ну да, — отозвался муж с таким видом, словно ими-то Блэно и славен. — Хотите, я вызову такси отвезти вас к карьеру?

— Ну… — замялся я, подбирая слова.

Эти люди были так добры, и мне не хотелось проявлять неблагодарность, но, с другой стороны, экскурсия по сланцевым копям под дождем в мокрой одежде казалась мне не более привлекательной, чем визит к проктологу. — А как вы думаете, такси не могло бы отвезти меня в Портмандог?

Я не представлял, насколько это далеко, и не смел надеяться.

— Конечно, — сказал хозяин.

Он вызвал мне такси, и не успел я оглянуться, как хозяева уже провожали меня самыми добрыми пожеланиями, и я садился в машину, чувствуя себя жертвой кораблекрушения, спасенной случайным кораблем. Передать не могу, с каким восторгом я смотрел на скрывающийся позади Блэно.

Таксистом оказался дружелюбный молодой человек, и за двадцатиминутную поездку до Портмандога он снабдил меня важными экономическими и социологическими сведениями относительно полуострова Двивор. Больше всего меня потрясло известие, что по воскресеньям на полуострове царит сухой закон. От Портмандога до Абердарона вы даже ради спасения жизни не получите и глотка спиртного. Я и не знал, что в Британии еще сохранились такие островки незыблемой нравственности, но был столь рад вырваться из Блэно, что мне было все равно. Портмандог, под беспощадным ливнем прижавшийся к морю, оказался серым и незапоминающимся местечком, полным мокрого булыжника и темного камня. Невзирая на дождь, я тщательно перебрал немногочисленные местные отели — после ночевки в безрадостном пансионе я чувствовал, что заслужил немного комфорта и роскоши. Я выбрал гостиницу «Королевский спортсмен». Мне достался удобный и чистый, хотя и ничем не выдающийся номер, а большего и не требовалось. Я заварил себе кофе, переоделся, пока закипал чайник, в сухую одежду и уселся на краю кровати с чашкой и сдобным печеньем. По телевизору шла мыльная опера «Побол и Ком», доставившая мне большое удовольствие. Разумеется, я ни слова не понимал, но с уверенностью скажу, что игра актеров и сама постановка были лучше, чем в любом сериале, выпущенном, скажем, в Швеции или Норвегии — или в Австралии, если на то пошло. По крайней мере, когда кто-нибудь хлопал дверью, стены не качались. Было очень любопытно смотреть на людей, существующих в узнаваемо английском мире — они пили чай и носили кардиганы из «Маркс и Спенсер», но говорили по-марсиански. Я с интересом отметил, что порой они вставляли английские слова: «Ух ты!», «Ну, тогда…» и «О'кей», видимо, непереводимые на валлийский, — а в особо запомнившемся мне месте один из персонажей произнес фразу, звучавшую как «Вулх илх ааргх ибси ком паршивый уикенд, понимаешь ли!» — я был в восторге. Как мило со стороны валлийцев не иметь собственного названия для незаконного безделья между пятницей и понедельником!