Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - Джо Бейкер Страница 56

И вообще, если честно, все было очень похоже на Хартфордшир. С той, впрочем, разницей, что Хартфордшир когда-то казался Саре центром мира, а здесь – графство и графство, ничего особенного.

Дома ее уже поджидала домоправительница, она стояла у входа для слуг, упершись сжатыми кулаками в тощие бока.

– Мыло готово, вот я и… – начала было Сара.

Ее оборвали, шлепнув по затылку, и втолкнули внутрь.

У них приличный дом! Благопристойный! Что подумают люди! И более того – что они скажут?! Но самое важное – что бы подумала и сказала леди Кэтрин, если бы узнала об этом? Как такое возможно, чтобы их прислуга носилась по всей округе, будто какая-то потаскушка!..

Сара вспыхнула от гнева: домоправительница не имеет права ее бить – Сара ей не подчиняется. И кто ей позволил обзываться? Но суровая дама не собиралась вступать в прения. Она отправила Сару на кухню, не переставая пилить, леди Кэтрин-де непременно обо всем узнает, пусть девчонка даже не надеется, что кто-то здесь готов встать между ней и неодобрением самой леди Кэтрин во всей его силе.

Зазвонил дверной колокольчик, и Сара подскочила от неожиданности. По распоряжению домоправительницы она раскидывала по полу спитой чай и затем сметала его в кучку вместе с налипшей пылью. Но открывать парадную дверь приказа не было, у них в Лонгборне это входило в обязанности Джеймса или мистера Хилла. Не выпуская из рук метлы, Сара подождала, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги лакея. Никто не шел.

Сара задумчиво грызла заусенец на большом пальце. Бежать за подмогой и заставить посетителей дожидаться или отворить двери? Как ни поступи, всё одно скажут, что она сделала неправильно и много на себя взяла. А что, если там на пороге маячит леди Кэтрин – приехала отчитать Коллинзов за то, что плохо ведут хозяйство? Что она скажет, если увидит в дверях злостную нарушительницу порядка?

Сара выглянула в пустой коридор. Ни шагов, ни дверного скрипа. Снаружи до нее донесся голос мистера Коллинза, он что-то спрашивал, а другой голос, пониже, коротко отвечал. Должно быть, мистер Коллинз вышел раньше через боковую дверь, а теперь возвращается с гостями. Люди они, видать, непростые, раз предпочитают стоять перед запертым парадным входом, не желая попасть в дом каким-нибудь другим путем.

Сара совсем растерялась. Что делать? Эх, была не была! Она сунула метлу в угол, решительно отодвинула засов.

И тут же оказалось, что ее самоуправство, если таковое и было, не имеет решительно никакого значения, поскольку, едва дверь распахнулась, Сара перестала существовать. Вот только что была, отворяла скрипучую дверь, впуская яркое солнце, – а в следующий миг исчезла. Два важных джентльмена заполнили собой дверной проем, шагнули через порог и прошли в дом, не взглянув в ее сторону даже мимоходом; в их представлении дверь открылась сама по себе. За ними трусцой семенил мистер Коллинз.

– Прошу, прошу, мистер Дарси, полковник Фиц-уильям, будьте так любезны, вторая дверь налево.

Мелькнули неясные силуэты, сочные краски – один сюртук зеленого бархата, другой синего, мягко скрипнула дорогая кожа, пахнуло ароматом сосновой хвои, воска и шерсти. Девушка смотрела, как начищенные до блеска сапоги разметали чайные листья по всему полу. Джентльмены были такие невозмутимые, такие огромные и важные, будто существа какой-то совсем иной природы, не менее отличные от простых смертных, чем ангелы.

Мистер Коллинз, невзрачный в своем черном облачении, прикрыл за ними двери, и в доме сразу стало темно. И Сара снова обрела плоть, вернулась на свое место: да, это она, Сара, перепуганная и растерянная.

– Представить только, я просто вышел прогуляться и вдруг неожиданно встретился с полковником Фиц-уильямом и мистером Дарси! И они направлялись сюда, вообразите, милая, в мое скромное обиталище!

Сара ободряюще ему улыбнулась.

Он побежал догонять гостей, потирая руки и озадаченно бормоча что-то на ходу, словно не мог понять, почему подобное счастье вызывает у него такую тревогу. Вот и он скрылся в гостиной. Сара услышала, как он усаживает дорогих гостей, предлагает напитки и закуски, звонит в колокольчик. На зов немедленно явилась домоправительница, прошествовала по коридору, попутно бросив на Сару осуждающий взгляд.

Девушка снова взялась за метлу и принялась гонять по полу влажные чайные листья.

– Очевидно, – говорила Элизабет, пытаясь освободиться от нижней юбки, – он походит на свою тетю, леди Кэтрин. Мне кажется, он стремится найти во мне изъяны.

– Едва ли это ему удастся. – Сара поставила на умывальник кувшин горячей воды и достала кусок мыла из муслиновой обертки.

Барышня отмахнулась от комплимента:

– О, разумеется, я не его идеал, отнюдь. Я как-то услышала, представь, как он перечислял свои требования: женщина лишь в том случае удостоится его внимания, коли сочетает в одном лице достоинства всех трех граций.

– Но, мисс, не станет же разумный человек добиваться вашего общества только ради того, чтобы искать в вас изъяны.

– Следовательно, так и есть. Он неразумен.

Это мыло пахло добавленными в него розовыми лепестками, от времени порыжевшими и свернувшимися, как чайный лист. Недавно сваренное, лавандовое, сушили вот уже две недели, но барышни смогут им пользоваться, не опасаясь повредить нежную кожу, только через месяц. А к тому времени они уже будут дома! Эта мысль легким свежим ветерком овевала Сару, пока она раскладывала полотенца: одно на мраморную плиту умывальника, другое на пол, чтобы Элизабет было куда встать.

– И все же я, как ни стараюсь, не могу понять, почему он упорно продолжает являться сюда и с полковником, и без него, а в Розингсе он постоянно, знаешь… смотрит.

Сара пригляделась к мылу: так и есть, в нем застыла маленькая мушка – ее легко было принять за обрывок лепестка. Она поскорее отколупнула ее и отбросила прочь. Барышня была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обращать внимание на то, чем занимается служанка.

– Трудно предположить, что он приезжает общаться – потому что сидит не размыкая рта по десять минут кряду. И наверняка не ради кексов – вот уж ничего особенного, как бы мистер Коллинз с ними ни носился… Ох уж эти тесемки! – Элизабет раздраженно вздернула вверх руку.

Сара подошла, распутала узелок и расшнуровала, аккуратно протаскивая тесьму сквозь отверстия. Распустив шнуровку, Сара потянула за нее, и Элизабет, опираясь на Сарино плечо, переступила через упавший на пол корсет.

– А вы не догадываетесь, мисс, почему он так подолгу смотрит на вас?

– Возможно, он в это время обдумывает, что бы это ему съесть за ужином. Не знаю. Представить себе не могу.

Сара положила корсаж на кровать. Элизабет, сбросив с плеча сорочку, позволила той соскользнуть на пол. Стоя босыми ногами на расстеленном Сарой полотенце, Элизабет слегка отжала льняную салфетку и отерла ею лицо, шею и уши.

Сара разложила на постели ночную сорочку. Что тут скажешь, возможно, Элизабет права, и он впрямь смотрит на нее голодными глазами. Вот только барышня не понимает еще природу этого голода. Элизабет снова смочила салфетку, завернула в нее мыло, потерла под мышками. Мыльная вода потекла по ребрам вниз, полотенце под стройными ногами потемнело.