Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий Страница 56

Отрезвление относительно Европы пришло к власть имущим в Российской империи после Крымской войны. Во второй половине XIX века начинается новый этап наступления России на Восток. По-новому осваивается Сибирь. Осуществляются масштабные программы её изучения; открывается дотоле неведомая истина о великих природных богатствах Севера и Забайкалья. Раздвигаются границы Империи. Присоединены Приморье, Средняя Азия, Сахалин, Урянхайский край. Русский капитал и русское оружие проникают в Монголию, Китай, Корею. Россия снова отворачивает лицо от Запада – к Востоку.

И снова – проблема дорог. Ставится вопрос о постройке железнодорожной магистрали до самого тихоокеанского берега. Уже тогда были намечены два пути, по которым железная дорога может пройти: через Южное Забайкалье или (и?) через Северное.

Стройка века

Южное Забайкалье было относительно хорошо освоено. Тут жили, пахали землю, строили города, торговали. На севере перед русским человеком вставала невидимая граница: мерзлота. За эту границу русские могли проникать, но не могли за ней селиться. Северное Забайкалье по-прежнему было безлюдным, жили там малочисленные тунгусы-оленеводы, да приходили русские: за пушниной и золотом.

Северный проект железной дороги имел свои преимущества. И от границы подальше, и путь короче примерно на полтысячи километров. В восьмидесятых годах XIX века были проведены серьёзные исследования, разведка местности, инженерные расчёты. Впервые Северное Забайкалье стало объектом комплексного изучения, впервые многие его географические объекты были нанесены на карту. Вывод был жёсток: строить здесь дорогу можно, но это дело потребует таких колоссальных расходов, что государственная казна может не справиться. Почему? Во-первых, нет людей; везти их на строительство – значит строить им дома, снабжать продовольствием и всем необходимым для жизни. Далее – морозы и мерзлота. Далее – горные хребты и обилие рек. Сотни мостов, десятки тоннелей. Подъёмы и спуски. Северный проект был отложен на неопределённое время, и великая Транссибирская магистраль прошла южнее Байкала.

Потом была Мировая война, потом – революция, потом – война Гражданская. О северном проекте вспомнили в тридцатые годы.

Как ни относись к советской власти, к созданной ею системе, одно придётся признать: на страже геополитических интересов социалистической России, СССР она стояла твёрдо, уверенно и бескомпромиссно. И эти интересы всё настойчивее указывали на необходимость возвращения к отложенному проекту. Дело вот в чём. Уже в первой половине века центр мировой жизни стал заметно смещаться из европейско-атлантического региона в азиатско-тихоокеанский. Прочное положение СССР на берегах Тихого океана становится залогом не только его великодержавности, но и самой целостности и независимости. И события Русско-японской войны, и трагедия Колчака, и драма интервенции показывали, что одного Транссиба, узкого и уязвимого, для прочного владения Дальним Востоком недостаточно. Необходим второй стержень Державы, вторая соединительная нить. И работы начались.

Но как только это произошло и возобновилась разведка зоны предполагаемой трассы, выяснилось одно обстоятельство. Регион будущей магистрали оказался богат полезными ископаемыми, в первую очередь цветными металлами, необходимыми для всей, и особенно военной, индустрии Советского Союза. Вольфрам, молибден, медь, хром, кобальт, титан, ванадий, уран, великолепный коксующийся уголь, богатейшие железные руды. Ну, и золото тоже.

В тридцатые годы ведутся интенсивные (и строжайше секретные) геологоразведочные работы к северо-востоку от Байкала. Приходит сюда первое оседлое население – жители геологических посёлков, разведчики, геодезисты, лётчики. Разрабатывается проект дороги и появляется на страницах строго секретных документов самоё её название: Байкало-Амурская магистраль. Начинается строительство. Как и на всех прочих стройках той эпохи, значительную часть рабочей силы составляли заключённые: этого ресурса не было в распоряжении царского правительства. Создаётся соответствующая структура под эгидой НКВД: БАМлаг. Потом началась война.

Строительство БАМа приостановилось надолго. В самое лютое время войны, в сорок втором году, даже пришлось разобрать часть уже построенного пути – ветку Бамовский – Тында, которая должна была соединить трассу БАМа с Транссибом. Рельсы и шпалы оттуда пошли под Сталинград. Жизнь на БАМе возобновилась после войны, но средств не хватало и строительство шло очень медленно. Стройка века ждала последнего, решающего усилия.

Оно было сделано в семидесятые-восьмидесятые годы.

Строительство БАМа было образцом того, как по-настоящему надо строить. Здесь всё было продумано, разработано, обеспечено. Генеральные цели ставились две. Первая: создание новой транспортной магистрали: как для военных нужд, так и для увеличения транзита грузов, одной из важнейших статей валютного дохода государства. И вторая (и главная): освоение поистине золотого дна природных ресурсов Северного Забайкалья. Пуск дороги в свете этого был лишь началом. Следующий этап – строительство городов, горно-обогатительных комбинатов, предприятий перерабатывающей промышленности. И венец всего – поток цветных металлов, которые, напомню, являются главной драгоценностью в экономике современного мира. Цветмет – это ракеты и компьютеры, танки и бытовая техника, самолёты и автомобили, богатство и власть. Овладение забайкальской сокровищницей позволило бы Советскому Союзу захватить мировой рынок цветных металлов, решить проблему дефицита металлов внутри страны и в то же время рвануться вперёд и далеко обогнать западного соперника в области вооружений. В условиях нарастающего кризиса советской экономики всё это было бы спасением. Источником роста доходов страны и жизненного уровня населения. Повышением международного престижа. Всем.

Поэтому в строительство БАМа и было вложено – всё. Силы. Средства. Идеология. Энтузиазм. Комсомольские призывы. Деньги. Техника. Мастерство. Пошли сюда рабочие и инженеры, мастера своего дела: плохих не брали. Кстати: заключённые на этой стройке в семидесятые-восьмидесятые годы не работали. Созидали БАМ главным образом добровольцы; только на его восточном участке воевали с тайгой солдаты железнодорожно-строительных войск. Лучшие проектировщики под руководством крупнейших учёных разрабатывали планы строительства и освоения территорий. Интернациональные бригады со всех республик возводили города, посёлки, станции, и какие! Не стыдно показать! Условия жизни и работы здесь были сказочные: и сказочно тяжёлые, и сказочно прекрасные. Изобилие денег и товаров в магазинах было таково, что мандарины и коньяк покупали только ящиками – это когда вся страна сверкала тысячекилометровой пустотой магазинных прилавков. Отпускные получали по семь – по десять тысяч. Технику не жалели настолько, что съехавший с откоса в болото бульдозер даже не вытаскивали. Некогда! Скорее! Страна ждёт! Изобилие ресурсов на БАМе было такое, что когда у начальника строительства однажды спросили, одноколейной или двухколейной будет магистраль, то он ответил: «Это зависит от точности маркшейдеров: если проведут одну линию, то будет одна колея, а если с востока и с запада их линии не сойдутся, построим две колеи».

Здесь, на БАМе, действительно строился, и был уже почти построен коммунизм. Здесь и отношения между людьми были особые. Здесь не было места мелочной зависти, дешёвому карьеризму и бюрократическим вывертам. Здесь каждый был тем, кем он реально был. Пьяницам, склочникам, интриганам и бездельникам места здесь не находилось. И потом, это строительство было действительно подвигом. Оценить и понять его величие можно, только побывав там и увидев это.