Чикаго - Аля Аль-Асуани Страница 57

Таков был генерал Сафват Шакир. Сейчас он сидел в своем офисе в египетском посольстве в Вашингтоне, погруженный в чтение документов, только что полученных из Каира. Тишину в помещении прервал голос секретаря Хасана, прозвучавший в коммутаторе:

— Прошу прощения за беспокойство, эфенди.

— Я же сказал, что не хочу ни с кем говорить!

— К вам из Чикаго прибыл доктор Ахмед Данана. Он утверждает, что дело очень важное и срочное.

Сафват помолчал немного, затем хриплым голосом сказал:

— Пусть войдет.

Через мгновение, задыхаясь и обливаясь потом, как будто он бежал от самого Чикаго, в кабинет ворвался Данана. Он упал на диван напротив письменного стола и сказал осипшим голосом, словно моля о помощи:

— Прошу прощения за беспокойство, ваше превосходительство. Но случилось ужасное! Кошмар!

Сафват молча наблюдал за ним. Данана продолжал дрожащим голосом:

— Доктор Денис Бейкер, руководитель моей докторской диссертации, обвинил меня в фальсификации результатов исследования и назначил комиссию!

Сафват не произнес ни слова. Он вытащил сигарету из раскрытого перед ним золотого портсигара, не спеша закурил, вдохнул дым и продолжил смотреть на Данану, который вопил, умоляя:

— Меня отчислят из университета!

Сафват начал, не торопясь, пронзая Данану взглядом как стрелой:

— И чего ты ждешь от меня?

— Мое будущее пропало, эфенди. Они меня выгонят!

— А кто заставлял тебя фальсифицировать результаты?!

— Я ничего такого не делал, эфенди. Я задержался с исследованием, потому что выполнял поручения вашего превосходительства. А доктор Бейкер оказывал на меня давление, чтобы я скорее представил ему результат. Вот я и подумал: отделаюсь, а сам не спеша продолжу работу.

— Какой осел! А тебе не приходило в голову, что он будет проверять твои результаты?

— Но в других работах он часто просто просматривал цифры. И данные, которые я ему представил, его сначала удовлетворили, — пробормотал Данана, опустив голову.

Затем он продолжил еще тише, как будто обращался к самому себе:

— Почти пронесло. Но у него появилась какая-то новая идея, он посмотрел мои образцы и понял, что я сделал!

Сафват молчал.

— Моя судьба в ваших руках, Сафват-бей! — умолял Данана. — Я служил государству с тех пор, как поступил в университет. Я никогда ни от чего не отказывался и добросовестно исполнял все приказы. Неужели вы бросите меня в беде?

— Мы не спасаем тех, кто подделывает документы.

— Я вам руки целовать буду!

— Если тебя не отчислит университет, мы сами тебя отчислим. Обманщик не может занимать такой пост.

Данана открыл рот, чтобы что-то сказать, однако лицо его задрожало, и он заревел. Он плакал по-настоящему, слезы из глаз лились рекой, потом он завыл:

— Вся работа насмарку! Сколько бессонных ночей! И что в результате? Скандал и отчисление?!

— Заткнись! — закричал на него Сафват в раздражении.

Данана посчитал, что перед ним забрезжила надежда, и снова стал упрашивать:

— Заклинаю Вас памятью родителей, да будет Аллах к ним милосерден. Прошу Вас, Сафват-бей. Вы мой начальник, мой учитель, я ваш ученик. Ваше право наказать меня, если я ошибся. Делайте со мной, что хотите, Ваше Превосходительство, но не бросайте.

Возможно, именно этой ситуации Сафват и ждал, потому что он откинулся в кресле, поднял голову, уставился в потолок и прервал свое молчание:

— Я помогу тебе. Но не ради тебя, а ради твоей несчастной жены.

— Аллах продлит Ваши годы, эфенди.

— Когда комиссия?

— Завтра.

— Ты должен на ней быть.

— Я могу получить справку о болезни и отложить ее на неделю.

— Нет, иди завтра, как назначили.

— Эфенди… К доктору Денису Бейкеру прислушиваются на кафедре. Они точно меня отчислят.

— Ну и пусть. Но они должны будут направить нам решение о твоем отчислении. А мы можем его здесь затерять, и в отделе стажировок о нем никогда не узнают.

— Аллах продлит Ваши годы, эфенди. Но я же тогда не смогу ходить на занятия!

— Когда все стихнет, я направлю просьбу о зачислении тебя в другой университет.

Большего Данана и желать не мог. Взглянув в лицо своему господину, он спросил нерешительно:

— Я буду считать, Ваше Превосходительство, что Вы мне обещали…

Сафват пригвоздил его к месту недобрым взглядом, а потом скучающим голосом сказал:

— Возвращайся сейчас в Чикаго и займись моими поручениями. Визит господина президента совсем скоро. У нас нет времени.

Данана хотел было произнести короткую благодарственную речь, но Сафват вновь уставился в разложенные перед ним на столе бумаги, уронив:

— Не отнимай у меня время. Работы много.

Данана вздохнул, черты его лица изменились, и он развернулся, чтобы уйти. Но, не дойдя до двери, услышал голос Сафвата, который сказал совсем иным тоном:

— Кстати, у меня к тебе просьба.

— Пока я жив, эфенди, распоряжайтесь мной!

От страха Кэрол побледнела, сердце ее забилось, дыхание перехватило, и она почти потеряла сознание, когда входила с Эмили в переполненный лифт огромного небоскреба на Мичиган Авеню. Эмили шепнула лифтеру, и он нажал кнопку тридцатого этажа. Раздался музыкальный звонок, лифт тронулся. Они молчали. До этого разговаривали так долго, что им уже нечего было обсуждать. Кэрол задавала много вопросов, колебалась и несколько раз была на грани того, чтобы все бросить, но Эмили ее успокоила. Она посмотрела с материнской улыбкой и сказала:

— Это шанс всей жизни. Если бы я была на твоем месте, я бы не раздумывала.

— Но как же не думать о позоре!

— Здесь вообще нет ничего сомнительного, если смотреть на это как на чистое искусство.

Они вышли из лифта, и Кэрол последовала за Эмили до конца коридора направо. Она остановилась перед дверью из матового стекла, на которой висела изящная вывеска: «Рекламное агентство Фернандо». Эмили позвонила и назвала свое имя в переговорное устройство. Дверь тотчас открыл человек лет сорока, волосы его были заплетены во множество тонких длинных косичек и собраны вместе, как у африканцев. Судя по мягкости его движений и легкому макияжу на лице, он был геем. От сигареты, которую он курил, исходил сильный запах марихуаны. Они с Эмили громко приветствовали друг друга, горячо обнялись и расцеловались в обе щеки.

— Моя подруга Кэрол. Мой друг Фернандо, — сказала она весело.