Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен Страница 57

Мне стало любопытно, чем же американцы навредили мулле Омару. Несомненно, мулла Омар прожил нелегкую жизнь. Он был пуштуном из рода Хотаки. Родился в 1959 году в земляной хижине в крошечной деревушке провинции Кандагар. Отец его умер очень рано. В стране, где власть получали благодаря богатству, родственным связям или принадлежности к королевской семье, мальчик из крестьянской среды имел мало шансов на то, чтобы в будущем управлять всей страной.

Мулла Омар изучал исламскую теологию в пакистанском медресе — специальной религиозной школе, где ему привили наиболее строгое понимание заветов Корана. Он вырос высоким и крепким подростком и много трудился в юности, помогая своей семье бороться с бедностью.

Когда русские вторглись в Афганистан, мулла Омар присоединился к моджахедам и, по имеющимся сведениям, сражался под командованием Нека Мухаммеда, знаменитого афганского борца. Омар был превосходным стрелком и вскоре завоевал уважение многих соратников. Его не раз ранили в бою, он даже потерял глаз в одном из сражений, а на лице остался шрам. Когда он утратил физическую возможность сражаться, то стал преподавать в деревенском медресе недалеко от Кандагара.

После ухода советских войск из Афганистана страна устремилась в пучину гражданской войны. Мне говорили, что сперва мулла Омар не хотел вмешиваться в драки между полевыми командирами, но, узнав о мерзких преступлениях, которые совершали вчерашние борцы за свободу Афганистана — об их зверствах, похищениях детей, насилии над юными мальчиками и девочками, — благочестивый мулла собрал вокруг себя группу учеников и стал вдохновлять этих молодых мужчин на борьбу с преступниками.

Ему пришла в голову благословенная идея создания чисто исламского государства. Благодаря своей набожности и стремлению установить строгие законы и порядок мулла Омар быстро завоевал широкую поддержку. Он возглавил движение «Талибан», которое вступило в гражданскую войну и одного за другим побеждало всех своих противников, включая «Северный альянс» во главе с Ахмадом Шахом Масудом.

К тому времени, как мы с отцом прибыли в Афганистан, все, кто хотел поселиться в стране, должны были получить на это одобрение муллы Омара. И отец с осторожностью выбирал направления наших поездок по стране, потому что еще не встречался с муллой Омаром и не был уверен, что тот примет его с распростертыми объятиями. Пока отец заручился только поддержкой муллы Нураллы, который являлся главой своей провинции. Но в любой момент мулла Омар мог выгнать отца из Афганистана.

Через три часа тряски по пыльной дороге, превратившейся к тому времени в сплошные ухабы и рытвины, наше путешествие наконец подошло к концу. Вершины горы Тора-Бора вырастали прямо перед нами, уходя в темно-синее небо, и их было так много, что казалось, будто одна переходит в другую, создавая непрерывную линию.

На какой же из этих вершин моя несчастная семья найдет себе пристанище?

Мы свернули с дороги и стали забираться наверх по крутому склону. Извилистая колея была такой узкой, что наши небольшие грузовики с трудом проезжали там по одному. Колеса грузовиков цеплялись за выступы горной породы. Одно неверное движение — и мы рухнули бы вниз с отвесной скалы, найдя свою смерть на дне ущелья.

Спустя час после осторожного, тщательно вымеренного подъема на гору мы наконец заметили какие-то строения, примостившиеся на узком выступе. Это и есть та гора, которую мулла Нуралла столь щедро подарил моему отцу? Очевидно, да, потому что наш водитель направил грузовик вверх по этому голому склону, но вскоре остановился, и мы вышли — оставшуюся часть пути предстояло пройти пешком. Отец показывал дорогу. Он явно гордился своей новой горой. Как обычно, он сжимал в правой руке трость, с каждым шагом вонзая ее в твердую землю склона, а через левое плечо был перекинут неизменный «Калашников».

Меня всегда смешит, когда я читаю в статьях некоторых журналистов, что отец был левшой. Это доказывает, как мало они знают об Усаме бен Ладене. Сейчас я в первый раз расскажу правду, которую отец и его семья скрывали бо́льшую часть его жизни — ведь в нашей культуре считается, что любой физический недостаток мужчины — это его слабость. Отец правша, но плохо видит правым глазом и вынужден пользоваться левым, когда нужно четко различать предметы вдалеке, в том числе прицеливаться. Объяснение этому простое.

Когда отец был еще мальчиком, он однажды выковывал что-то из металла, и металлическая стружка попала ему в правый глаз. Травма оказалась очень серьезной, и отца поспешно отвезли в Лондон, чтобы показать специалисту.

Диагноз врачей всех расстроил. Они сказали, что отец больше не сможет хорошо видеть правым глазом. С годами отец научился скрывать свой недостаток. Он предпочитал, чтобы его считали левшой, чем знали, что один его глаз едва различает предметы. И единственная причина, по которой отец стрелял, держа винтовку с левой стороны, заключалась в том, что его правый глаз был практически слеп. Возможно, отец рассердится, что я выдал его тщательно охраняемый секрет, но это правда, а правды нельзя стыдиться.

В отличие от отца, я видел гору Тора-Бора обоими глазами. Грандиозные размеры отвесных утесов и их изрезанный рельеф поражали воображение. Впечатляющая картина простиралась до самого горизонта и, казалось, не имела конца. Величественную панораму портили только жавшиеся в уголке старые лачуги, годившиеся разве что для скота. Я надеялся, что отец прикажет снести эти хижины и велит построить здесь роскошный дом, более подходящий для его семьи.

Но отец зашагал в сторону этих примитивных строений, бросив на ходу:

— Здесь мы будем жить, по крайней мере пока не закончится гражданская война.

Я вздохнул, подумав, что война может затянуться на долгие годы. Наверное, когда я стану дряхлым стариком с седой бородой, все еще буду обитать в горной лачуге.

Отца вдруг охватила ностальгия при виде хижин, в которых отныне будут жить его жены и дети.

— Омар, — сказал он мне, — в годы войны эти домики служили пристанищем для наших храбрых бойцов.

Я ничего не сказал, но с изумлением думал о том, как моя мать будет жить в таком диком и пустынном месте. Условия жизни были не только примитивны, но и опасны, в особенности для малышей. С другой стороны от домиков находилось крутое ущелье глубиной метров в триста. И я уже мысленно видел, как кто-то из ребятишек, только что научившихся ходить, срывается вниз с обрыва.

Потрясенный, я последовал за отцом внутрь первого домика. Всего в домиках было шесть крошечных комнат. Отец сообщил:

— У твоей матери и каждой тети будет по две комнаты.

Я хмыкнул, опасаясь, что стоит мне открыть рот, и уже не смогу сдержать негодование. Отец зачастую не умел контролировать свой буйный нрав, хотя обычно ограничивался тем, что колотил сыновей тростью. Но сейчас мы находились рядом с пропастью, и кто знает: вдруг сказанные мною слова так оскорбят его, что он швырнет меня вниз со скалы. Я хранил молчание, делая вид, что с интересом рассматриваю домики. Они были построены из блоков скальной породы, высеченных из этой самой горы и грубо отполированных. Плоские крыши сложены из веток и соломы. Но больше всего меня поразило, что вместо окон и дверей здесь зияли пустые проемы.