Картер побеждает дьявола - Глен Дэвид Голд Страница 57

– Многие мужчины сказали бы так своим женам.

– Да, я бы на твоем месте мне не доверял. – Картер свистнул. – Ледок! Нужен мешок потяжелее.

Аннабель была на пять дюймов выше и соответственно тяжелее Тутс Бекер. Новый мешок сшить не успевали, но вес был важнее размера, поэтому, пока Картер договаривался с помрежем касательно комиссии, в старый добавили еще двадцать пять фунтов балласта.

– По местам!

Картер думал о Келларе, фокуснике из фокусников. Мир лучше знает Гудини, но Келлар!.. До ухода на покой Келлар в течение пятидесяти лет демонстрировал казавшуюся неисчерпаемой череду фокусов при помощи как самого простого, так и самого сложного оборудования. Никто, как он, не чувствовал потребность публики в загадочном.

– Дамы и господа, пятеро смельчаков отдали свою жизнь, чтобы доставить в Америку это чудовищное орудие…

Комиссия осмотрела стену и признала ее сплошной, потом подписала листы бумаги, которые помощники Картера прилепили на кирпичи.

– Эта отважная девушка проложит историческую траекторию…

Покуда мешок опускали в пушку, Картер раздумывал над словом «траектория». Ему двадцать пять, он – самый молодой фокусник, когда-либо выступавший с собственным шоу. Однако эта иллюзия, «Фантомная пушка», может – может – катапультировать его в совершенно новую категорию: один из трех-четырех лучших фокусников мира. В двадцать пять.

– Внимание! – крикнул он. – По местам! Все готовы?

Отовсюду – сзади, снизу, из зала – донеслись крики: «Готов!» Комиссия держала стену. Пушку с мешком снова подкатили к ней.

– Комиссия! Вы чувствуете, что стена вибрирует?

Дружное «нет!» от членов комиссии и, наконец, от Ледока – тот обходил сцену, отыскивая угол, с которого какой-нибудь зритель разглядел бы злосчастную вибрацию; сейчас он коснулся стены.

– Слабое дрожание есть, но как будто оттого, что подкатывают пушку.

Картер взглянул на часы, потом за кулисы. Аннабель смотрела и курила. Прелесть иллюзии состояла в том, что человек-снаряд не подвергался ни малейшей опасности – чтобы выполнить трюк, достаточно было элементарных гимнастических навыков. Вопрос в размерах и весе – что, если она угодит мимо сетки? Лучше еще раз проверить на мешке.

– Приготовились! – Он прочистил горло. – Мотор!.. Простым поворотом дисков женщина превращается в поток протонов, нейтронов и электронов и, подобно рентгеновскому лучу, проходит сквозь сплошные предметы. Больше энергии! Больше энергии! – За сценой рабочие трясли жестянками и водили смычком по пиле, создавая звук работающего на пределе научного оборудования. – Три! – Яркий свет софита озарил пушку, стену, страховочную сетку. – Два! – В оркестре яростно зазвучал барабан. – Один! Пуск!

Вспыхнула магнезия, изображая взрыв, за сценой рабочие дали холостой залп из дробовиков, мешок, выпущенный, как из рогатки, натянутыми амортизационными шнурами, на скорости сто сорок футов в секунду пробил первый лист бумаги, пролетел через пустоту, образованную внутренней, отъехавшей частью стены, и, разорвав второй лист, беззвучно упал в сетку, которая прогнулась почти до пола. За доли секунды Картер успел подумать: «Сработало», потом: «Что скажет Келлар?» и: «Сработает ли во второй раз?» – и тут под весом рухнувшего мешка одно из шести креплений не выдержало. Стальной восемнадцатифунтовый карабин оторвался, взметнулся, как маятник, и с отчетливым стуком ударил Аннабель в лоб.

Голова ее запрокинулась назад; она взмахнула руками и упала на сцену.

– Аннабель!

В первую секунду Картер с тупым изумлением подумал, сможет ли она выступить сегодня вечером. И тут накатило чувство, которого он никогда прежде не испытывал: словно сцена плывет под ногами, словно он не идет, а падает. «Нет!» Он подбежал к Аннабель – несколько шагов показались милей – и упал рядом. Она лежала, закрыв глаза, разметав руки и ноги, юбка задралась, сломанная шляпка вдавилась в голову. Крови не было. Картер еще надеялся, что всё не так страшно, что это шутка. Он тронул щеку Аннабель – и сердце оборвалось. Кровь хлестала из потаенных, глубинных мест туда, где ей быть не положено, собиралась в лужицы и пульсировала под кожей. Лицо Аннабель темнело, вспухало. Он хотел было приподнять ей голову, но можно ли это делать, если сломана шея? Беспомощно закричал: «Нет!» и понял, что кричит уже некоторое время без остановки. Тогда, не зная, что делать, он заорал: «Помогите!»

Однако крик прозвучал еле слышно. Темнота. Перед глазами круги. Картер стоял на коленях и слабеющим голосом снова и снова звал на помощь. Рядом Ледок орал, чтобы немедленно вызвали врача. Возникали и пропадали лица. Горе подступило к горлу; Картер чувствовал, как оно захлестывает его с головой, и, нагнувшись, шептал в ухо Аннабель: «Прости. Прости».

♣ ♦ ♥ ♠

Ужасному событию было посвящено пять или шесть статей. Гриффин прочитал их все, встал, описал полный круг по пустому читальному залу, сел, перечел еще раз и записал в блокноте: «Июнь 1914. Аннабель (жена) умерла». Трудно увидеть между строк, понять, что случилось на самом деле. Гриффин побарабанил пальцами по лежащей на столе каске, подчеркнул слово «умерла» и несколько секунд колебался, прежде чем приписать снизу: «убита?» Потом перевернул страницу.

Отчет страхового инспектора. Гриффин принялся читать.

В 1915 году мир ускорился. Катушки электрического, телеграфного и телефонного провода разматывались быстрее, чем мог уследить глаз; точки, тире, голоса в хрипящей телефонной линии – всё кричало о войне. Ежедневно ставились новые рекорды скорости на суше, на море и в воздухе, а самым популярным иллюзионистом внезапно оказался Горэйс Голдин, каждую минуту выполнявший на сцене новые фокусы. Когда через каких-то два месяца после похорон Сары Аннабель Картер решил возобновить выступления, он принял за образец Голдина.

Родные и Ледок спрашивали, надо ли так быстро возвращаться на сцену. Картер отвечал: «Да». Вернее, его легкие вбирали воздух, а гортань и связки на выдохе изображали слово. Астральное тело тем временем парило в облаках, посылая иногда легкий шепоток боли по серебряному проводу, соединяющему его с телом земным.

В мае 1915 года Картер и его труппа направлялись на пароходе из Сиднея, где выступали последние шесть недель, в Токио. В Молуккском море пароход принял сигнал бедствия и поспешил на выручку кораблю, который оказался вполне исправным пиратским судном. В несколько минут индонезийский пират Туланг взял пароход на абордаж. В отличие от своей матери, мадам Дары, он не лез в политические интриги и не захватывал заложников. Его интересовали только деньги.

Забрав у команды и пассажиров всё ценное, пираты принялись вытаскивать из трюма груз. Воодушевленные весом и тщательной упаковкой – в последнее время люди Туланга убедились, что пароходы частенько возят оружие и боеприпасы, заявленные в таможенной декларации как, скажем, сельскохозяйственный инвентарь, – они вытащили на палубу всё тяжелое оборудование и бутафорию, которые Картер использовал в выступлениях. Однако, взломав ящики, они к своему разочарованию не нашли там почти ничего стоящего – разве что красивые наряды, которые можно подарить женам.