Содом и Гоморра. Города окрестности сей - Кормак Маккарти Страница 58

Смочив языком тыльную сторону запястья, Джон-Грейди посыпал его из стоящей на столе солонки солью, пригубил текилу, взял с блюдца ломтик лимона, стиснул его зубами, положил обратно на блюдце и лизнул соленое запястье. Потом еще раз пригубил текилу. Музыканты сидели молча, наблюдали.

Выпив текилу, он заказал еще. Кот куда-то делся. Клетка света на полу переместилась. Через некоторое время она поползла вверх по стене. В соседнем зале официант включил свет, вошел еще один музыкант и присоединился к первым двоим. Потом, об руку с дочерью, вошел маэстро.

К ним подошел официант, помог ему снять пальто, придвинул стул. Они кратко переговорили, официант кивнул и, улыбнувшись девочке, унес пальто на вешалку. Девочка на стуле приобернулась, посмотрела на Джона-Грейди.

– ¿Cómo estás? [178]— спросила она.

— Bien. ¿Y tú? [179]

— Bien, gracias [180].

Насмешливо наклонив голову, слепой слушал.

— Добрый вечер, — сказал он. — Прошу вас, присоединяйтесь к нам.

— Спасибо. Да. Я бы с удовольствием.

— Ну так давайте же.

Джон-Грейди отодвинул стул и встал. При его приближении маэстро улыбнулся и вытянул в темноту руку:

— Как поживаете?

— Спасибо, все замечательно.

Поговорив с девочкой по-испански, слепой покачал головой.

— Мария стесняется, — сказал он. — ¿Por qué no hablas inglés con nuestro amigo? [181]Вот видите! Не хочет. Бесполезно. Но где официант? Вы что будете?

Официант принес напитки, и маэстро сделал заказ для гостя. Положив ладонь на локоть девочки, он сделал ей знак подождать, пока не обслужат всех. Когда официант отошел, маэстро повернулся к Джону-Грейди:

— Ну, как развиваются события?

— Я попросил ее выйти за меня замуж.

— И что же? Отказала? Говорите.

— Нет. Она согласилась.

— А что так мрачно? Вы нас пугаете.

Девочка закатила глаза и отвела взгляд. Джон-Грейди не понял, что бы это могло значить.

— Я пришел просить вас об одолжении.

— Конечно, — сказал маэстро. — Все, что могу…

— У нее никого нет. Ни родных, ни наставника. Мне хотелось бы, чтобы вы выступили в качестве ее padrino {53}.

— А, — проговорил маэстро. Поднес сложенные руки к подбородку и вновь опустил их на стол.

Подождали.

— Это большая честь, конечно. Но дело-то ведь серьезное. Вы ж понимаете.

— Да. Я понимаю.

— Вы будете жить в Америке.

— Да.

— Америка, — повторил маэстро. — Н-да.

Посидели. Молчащий слепой молчал как бы вдвойне. Даже те трое музыкантов, что сидели за столиком в углу, неотрывно на него смотрели. Слышать, что он говорил, они не могли, но все равно, казалось, ждали, что маэстро скажет дальше.

— Роль padrino не сводится к простой формальности, — сказал он. — Это не демонстрация родства или симпатии и не способ завязать дружбу.

— Да. Я понимаю.

— Это дело серьезное, так что не стоит принимать за оскорбление, когда такое предложение отклоняют, если, конечно, причина для отказа уважительная.

— Да, сэр.

— В таких вещах следует быть логичными.

Подняв руку с разведенными пальцами, маэстро задержал ее перед собой. Будто заклиная кого-то или от чего-то отстраняясь. Не будь он слеп, он, может быть, просто разглядывал бы свои ногти.

— Я больной человек, — сказал он. — Но если б это было и не так, этой девочке предстоит строить свою жизнь, и на новой родине ей будет нужен кто-то, к кому она сможет обращаться за советом. Я правильно говорю, как вы думаете?

— Не знаю. Думаю, ей понадобится помощь, и как можно более всеобъемлющая.

— Да. Конечно.

— Это из-за вашего зрения?

Слепой опустил руку.

— Нет, — сказал он. — Дело не в зрении.

Джон-Грейди ждал, что слепой скажет дальше, но тот молчал.

— Это что-то такое, о чем вы не можете говорить при девочке?

— При девочке? — повторил маэстро. Улыбнулся своей слепой улыбкой и покачал головой. — Да ну! — сказал он. — Нет-нет! У меня от нее нет секретов. Представьте: старый слепой папаша с секретами! Нет, это не наш случай.

— Вообще-то, у нас в Америке нет padrinos, — сказал Джон-Грейди.

Подошедший официант поставил перед Джоном-Грейди его бокал, маэстро поблагодарил официанта и провел пальцами по столу, пока они не натолкнулись на бокал, стоящий перед ним.

— Я пью за вашу свадьбу, — сказал он.

— Gracias.

Они выпили. Девочка наклонилась над соломинкой в ее бутылочке «рефреско» {54}, приникла к ней и присосалась.

— Если удастся найти, — сказал маэстро, — кого-нибудь умного и душевного, ему и нужно предложить сделаться посаженым отцом. Что скажете?

— Скажу, что вы и есть такой человек.

Сделав глоток вина, слепой поставил бокал точно в тот же кружок на столе, на котором он стоял прежде, и в задумчивости сложил руки.

— Вы разрешите вам кое-что рассказать?

— Да, сэр.

— В деле, подобном этому, если к человеку обратились, он уже в ответе. Даже если он отказал.

— Просто я думаю о ней.

— Я тоже.

— У нее ведь никого нет. Нет друзей.

— Но padrino не обязательно должен быть ей другом.

— Он должен быть человеком уважаемым.

— Он должен быть достойным человеком, готовым взять на себя определенные обязательства. Вот и все. Может быть ей другом, а может и не быть. Он может быть соперником из другого дома. Может быть тем, кто объединит семьи, далеко разведенные чьими-то кознями, враждой или политикой. Ты ж понимаешь. Он может быть почти совсем не связан с этой семьей. Может быть даже врагом.