Арабская жена - Таня Валько Страница 58

Я бросаюсь в гардеробную и из-под кучи чемоданов вытаскиваю ненавистные весы, которые Ахмед купил вскоре после нашего приезда. Может, это был некий намек с его стороны, может, он стеснялся сказать мне напрямую: не жри, мол, столько сладостей… На весах ровным слоем осела пыль — я ведь ни разу ими не воспользовалась. С учащенным сердцебиением я становлюсь на весы и наблюдаю, как мелькают циферки. Только бы не пересечь красной линии, обозначающей шестьдесят килограммов! Когда-то в подростковом возрасте, когда в моем организме бушевали гормоны, я весила именно столько; позднее, придя в нужную форму, я изорвала все свои фотографии тех времен… Таращу глаза: у меня не только живот как у беременной — у меня еще и вес соответствующий! Столько, сколько сейчас, я весила в последний месяц беременности! Это уже не предостерегающая красная линия — это колокол, бьющий тревогу!

Сажусь на пол и заливаюсь слезами. Но я же не ела так много, как все местные! Это несправедливо! Я вытираю рукой нос, размазываю по лицу слезы. Что ж, подытожим: пусть я и не обжиралась, но девяносто процентов моего рациона составляли сладости и фастфуд — Ахмед ведь почти каждый день поздно вечером возил нас в забегаловки… Но дальше так продолжаться не может! Нет! Не позволю я Малике надо мной насмехаться!

Поднимаюсь и снова иду принимать душ — на этот раз холодный, для отрезвления. Затем отправляюсь в кухню, беру черный пакет для мусора и принимаюсь ходить от шкафчика к шкафчику, выдвигая ящички и бросая в кулек все найденные сладости. Колу и остальную газировку несу вниз, в общий холодильник. Для себя ставлю на стол бутылку минеральной воды и берусь за уборку.

— Интересно, как выглядят арабские фитнес-клубы? — спрашиваю я у Мириам, устраиваясь поудобнее в ее изящной маленькой машине.

— Обыкновенно, как и все другие. Впрочем, мне сравнивать не с чем — я ведь была только в арабских. А ты в Польше ходила на аэробику?

— Да, еще когда училась в лицее. Учительница физкультуры, чтобы разнообразить занятия, иногда вела у нас аэробику. А во второй половине дня она подрабатывала тренером в профессиональном клубе. Классная была училка, — растроганно вспоминаю я далекое прошлое. — А потом… Потом родилась Марыся и у меня не было возможности заниматься собой, — вру я как по писаному, не желая распространяться о том, что мне пришлось пережить с ее ревнивым братом.

— Ты скучаешь по Польше? По той, другой жизни? По свободе, по своим друзьям?

— Кто знает… По маме скучаю, хотя она вечно лезла в нашу жизнь. Она ужасно надоедливая и вредная, но любит меня до безумия. А в остальном мне здесь нравится. Тут все не так, как у нас, но, должна сказать, совсем неплохо. Будь у нас свой собственный дом или квартира, наверняка было бы еще лучше. А если бы мне удалось найти работу, то я была бы на седьмом небе от счастья.

— А куда же тебе идти работать? — искренне удивляется Мириам. — Сперва тебе нужно подучить английский и арабский, пойти на какие-нибудь курсы. Вот тогда, может быть, Малика что-нибудь да придумает.

— Тоже хорошая мысль, — от души радуюсь я.

— Тоже? А у тебя есть какая-то еще?

— Я думала о работе в какой-нибудь польской фирме, — отвечаю я. — Должны же здесь быть польская школа, посольство… что-то в этом духе.

— Ого, сплошные гениальные идеи. — В ее голосе слышатся неодобрительные нотки. — А знает ли Ахмед о твоих планах?

— Пока я всего лишь прикидываю, что и как, — говорю я, понимая, что пора сменить тему. — А ты почему не работаешь?

— После свадьбы это проблематично, — холодно произносит Мириам. — Сначала рождаются дети, потом нужно заботиться о них, пока они не подрастут хоть немного, и в конце концов ты теряешь квалификацию. — Сжав губы, она вздыхает. — Возможно, после Рамадана я получу полставки в нефтяной компании — той самой, где работает Махмуд. Наши мужья не хотят отпускать нас на работу туда, где много мужчин, а в моей отрасли, к сожалению, работают в основном мужчины. Из креативного инженера я превращаюсь в ассистентку, принимающую заказы. Буду торчать в крохотной комнатушке два на два метра. Но все равно это лучше, чем сидеть дома… Это фирма Махмуда, там сплошь его знакомые, поэтому все будет у него под контролем.

— Full control [31], — пытаюсь я разрядить атмосферу.

Мне вспоминается жизнь в Польше и тот эпизод, когда я вынуждена была уйти с секретарских курсов. Поведение Ахмеда мне тогда казалось смешным, абсурдным; но теперь я вижу — он не один такой, это какая-то заразная болезнь. Арабские мужчины прячут своих женщин, будто это их трофеи, добыча, собственность. Вот почему они строят такие высокие стены вокруг своих домов.

— Возвращаюсь к фитнесу… В то время, когда мы приходим, здесь идут более-менее современные занятия. Эти часы предназначены для иностранцев и немногочисленных местных с прогрессивными взглядами. — Мириам прерывает мои тягостные раздумья. — У Малики с руководством зала какие-то договоренности.

— Вот как? — Я ожидаю услышать еще что-то новое для себя.

— Занятия для здешних женщин проводятся с утра и до полудня, — продолжает пояснять она. — Позднее же, вплоть до самой полуночи, вход разрешен только мужчинам. Вместе заниматься нельзя.

Ага, теперь я понимаю, почему в Польше Ахмед разрешал мне ходить только на утреннюю аэробику. Чисто ливийские обычаи. А я-то, дурочка, даже представления не имела, что он их и в Польше так тщательно культивировал.

— Значит, сейчас в спортзале будут только представительницы прекрасного пола — с тем лишь отличием, что и иностранки тоже? — уточняю я.

— Да нет, говорю же тебе, в эти часы занимаются вместе все те, кто не соблюдает строгие арабские условности, — говорит, стараясь скрыть раздражение, Мириам. Похоже, у нее уже не хватает терпения. — Даже тренеры у нас — мужчины.

— А мой муж об этом знает? — спрашиваю я, слегка обеспокоенная.

— О чем?

— О том, что я буду ходить на совместный фитнес…

— Понятия не имею! Считай, что я всего-навсего твой водитель. — Она нервно взмахивает руками и продолжает: — С ним разговаривала Малика, это ведь она у нас всем заправляет. Вместе они и решили, что да как.

Наступает неловкое молчание, которое ни одна из нас не желает прерывать, и до самого фитнес-центра мы едем, не проронив ни слова.

Здешний фитнес-клуб располагается в большом дворце спорта на боковой улочке, ответвляющейся от одной из главных улиц Триполи — улицы Омара Мухтара, неподалеку от Зеленой площади. Мы заходим и попадаем прямо к стойке администрации, за которой сидит симпатичная молодая ливийка в платке. Она не знает ни слова ни на одном иностранном языке, и создается впечатление, будто сидит она здесь для красоты. На втором этаже с одной стороны — раздевалки, душевые, туалеты и сауна для женщин, с другой, на безопасном расстоянии, — все то же самое, но для мужчин. Полы выложены специальными нескользящими плитами, краска на стенах выглядит такой свежей, словно красили их вчера. Пахнет не столько дезинфицирующими средствами, сколько лавандой и сандаловым деревом.