Конец света. Первые итоги - Фредерик Бегбедер Страница 58

Если ты родился в Гросс-Пойнте, штат Мичиган, нет ничего удивительного, что тебе захочется выделиться из общей массы. Джеффри Евгенидис появился на свет в 1960 году. Сейчас живет в Принстоне. Окончил Университет Брауна, затем — Стэнфордский университет, где обучался «creative writing» [93 — Здесь: литературное творчество (англ.).] (должно быть, не такая уж смехотворная затея, если судить по числу хороших американских писателей, выпущенных из этих стен за последние 30 лет). В 1989 году он напечатал в «The Gettysberg Review» свой первый рассказ «Капризные сады» («Capricious Gardens»), высоко отмеченный Ричардом Фордом. «Девственницы-самоубийцы» («The Virgin Suicides») — его первый роман. Второй, «Средний пол» («Middlesex») с главным героем гермафродитом, был в 2003 году удостоен Пулитцеровской премии. Евгенидиса можно назвать Сэлинджером в стиле трэш, и нам остается только надеяться, что ему не взбредет в голову ближайшие 50 лет отсиживаться в заброшенной хижине, ничего не публикуя.

Я люблю в Буковски великого поэта. Наверное, самого деликатного, самого эмоционального, самого тонкого из американских писателей второй половины ХХ века. Дело в том, что прежде, чем превратиться в «старую сволочь», Чарльз перенес много страданий. Он родился в Германии в 1920 году, в детстве его лупили, потом он стал прыщавым юнцом, потом почтовым служащим, кладовщиком, клерком и пьяницей, с которым не способна ужиться ни одна женщина, — одним словом, большой и вонючей кучей дерьма. Свой первый роман он опубликовал в 50 лет.

Отсюда и его грубость, перемежаемая приступами человеколюбия, и его пронзительная ясность, и неподражаемый юмор диалогов, и мания величия, постоянно компенсируемая жестокой честностью по отношению к себе, то есть все то, что и делает его образцом стиля для всех художников планеты. Да, читатель, не таращь изумленные глаза, потому что это чистая правда: Буковски — открыватель непримиримого пофигизма.

В конце жизни, когда он даже внешне старался походить на своего кумира (наряду с Джоном Фанте) Луи-Фердинана Селина, Буковски заявил: «Если что и побуждает меня писать, то это две вещи. Первая — отвращение. Вторая — радость». Мне кажется, что оба этих двигателя до сих пор остаются в рабочем состоянии и вполне способны успешно функционировать на протяжении еще нескольких столетий, даже если в своем хлестком заявлении Буковски забыл упомянуть о других источниках вдохновения: страхе одиночества, уверенности в неизбежности смерти, печальной природе секса, абсурде вселенной, невозможности любви, лживости алкоголя, пользе безумия, нежности разрушения, конных скачках и реальности реальности.

Все книги Чарльза Буковски автобиографичны, поскольку он говорил только о том, что хорошо знал. В них рассказывается о величественной и пустой жизни его двойника Хэнка Чинаски. От его лучшего романа «Женщины» до «Хлеба с ветчиной» — а в промежутке еще были «Почтовое отделение» (вот где ему пригодился опыт работы на сортировке почты), «Голливуд» (живописный рассказ об экранизации Барбетом Шрёдером романа «Пьянь»), рассказы «Принеси мне свою любовь», «Прелесть семидесятилетия» и многие из «Историй обыкновенного безумия», — мы следим за перипетиями жизни одного и того же рассказчика, утопающего в материализме современной Америки, иными словами, в мире после конца Истории. В опубликованном посмертно дневнике «Капитан ушел обедать, и матросы захватили корабль», в 1999 году переведенном на французский язык Жераром Геганом, Буковски, стреляный воробей, пишет: «Капитан пережил коммунизм. Теперь ему не остается ничего другого, кроме как сожрать самого себя». О том, что нынче творится в мире, лучше не скажешь.

Не знаю, стоит ли судить о том или ином произведении по степени его влияния на окружающий мир. На мой взгляд, в «Женщинах» гораздо важнее эмоциональный настрой, та любовная дрожь, что прорывается, несмотря на льющийся рекой «Джек Дэниэлс». «Женщины» — это «Сексус» 1970-х. Хэнк Чинаски (Цукерман Буковского) чередует секс и ненависть, секс и спиртное, секс и жизнь. Шут, ни к кому не испытывающий почтения, мачо, прямо-таки помешанный на женщинах: Лидия, Мерседес, Ди-Ди, Джоанна, Кэтрин из Техаса… Эта книга — изысканное объяснение в любви. Все остальное вторично. Все остальное — вот оно:

«— Я хочу тебя трахнуть. Из-за твоего лица.

— А что в нем особенного, в моем лице?

— Оно великолепно. Я хочу сломать его своим хреном.

— Как бы не вышло наоборот».

Сотни постельных диалогов, исступленных совокуплений и оголтелых приставаний. Мы ни на минуту не должны забывать, зачем мы читаем. Чтобы жить. Вероятнее всего, я никогда не написал бы ни строчки, если бы на свете не существовало Чарльза Буковски. Большинство сегодняшних молодых авторов бесстыдно подражают ему, но это не так уж страшно, хотя некоторые из них убеждены, что копируют Филиппа Джиана или Брета Истона Эллиса, — просто потому, что незнакомы с оригинальными текстами. «Неужели все эти волосы твои? — спросил я… Она держала в руке апельсин и подбрасывала его в воздух. Апельсин крутился в лучах утреннего солнца».

Буковски открыл стилистику, с которой вам предстоит иметь дело на протяжении ближайших ста лет, — отсутствие всякой морали, резкое, хотя отнюдь не сухое письмо, последовательность мелких событий, погружающих вас в состояние трагического ликования. «Я не верил ни в какого бога. Я любил трахаться. Природа меня не интересовала. Я никогда не голосовал. Мне нравились войны. Межзвездное пространство внушало мне скуку. Бейсбол внушал мне скуку. Зоопарки внушали мне скуку». Новизна «Женщин» — в использовании приема контраста. Чарльз Буковски может в одном и том же абзаце сделать провокационное до грубости заявление и пылкое признание в любви; описания дебошей и драк нередко предвосхищают у него приступы сентиментальной поэтичности. Буковски — романтический панк, он творит лиризм из всякой пакости. Бодлер называл этот процесс добыванием золота из грязи. Его проза хватает вас за горло, ДАЖЕ КОГДА ОН НЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЯЕТ ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ. Он сумел распознать красоту, скрытую за ужасающим положением современного человека. Высокое качество его прозы объясняется в первую очередь его поэтическим опытом. Он не прибегает к воображению, но рассматривает повседневную жизнь в микроскоп. Он плачет, обнаружив под кроватью скомканные чулки. Он рассказывает истории про мужиков, которые расхаживают в трусах по обыкновенному дому, включают телевизор, наливают себе рюмку спиртного, принимают ванну, собачатся с женой, кормят кошку и не пускают себе пулю в лоб. Он рассказывает историю всех тех, кто уже ничего не ждет, но продолжает жить.

//- Биография Чарльза Буковски — //

«И шрамы были, и нос алкаша, и обезьянья пасть, и сощуренные до щелочек глаза — и тупая довольная ухмылка тоже была на месте, ухмылка счастливца, смешного, ощутившего свою удачу и еще не понявшего, за что». Таков приведенный в «Женщинах» автопортрет писателя средних лет, скончавшегося в Сан-Педро, штат Калифорния, в 1994 году. В прошлом Чарльз Буковски был немецким мальчиком. Он родился в Андернахе в 1920-м и в трехлетнем возрасте уехал с родителями в США. Первый его текст, в 1969 году опубликованный поэтом-битником Лоуренсом Ферлингетти в Сан-Франциско, озаглавлен «Записки старого кобеля» («Notes of a Dirty Old Man»). За ним последовали «Почтовое отделение» («Post Office», 1971), «Истории обыкновенного безумия» («Tales of Ordinary Madness», 1976), «Женщины» («Women»; 1978), «Принеси мне свою любовь» («Bring Me Your Love», 1983) и «Голливуд» (1989). На его могиле начертана эпитафия: «DON’T TRY» [94 — Не пытайся (англ.).]. Многие не послушались.