Мольба Мариам - Джин П. Сэссон Страница 59

Я обрадовалась, что у нас такие симпатичные соседи.

На следующий день Сара и Али пришли снова. Али тут же бросился к помойному ведру и начал копаться в отбросах. Я решила, что причиной тому является исследовательский инстинкт, свойственный детям, пока не увидела, как он отрывает жилы от куриной грудки и запихивает их себе в рот. Сара тоже принялась указывать себе на рот, прося чего-нибудь съедобного. Я поспешно накрыла на стол, и они принялись жадно поглощать пищу, потом запили ее двумя стаканами холодного сока и поспешно удалились.

Ночью, мучимая бессонницей, я услышала, как кричит кот. Я выглянула из окна, но ничего не увидела.

На следующее утро до меня снова донеслись те же звуки, я опять выглянула из окна и с изумлением увидела, что это Сара издает этот странный вой. Она стучала по окну второго этажа, и я сквозь стекло услышала, что она зовет меня: «Мариам!»

— Сара! — закричала я. — Что случилось?

Бедная женщина начала рыдать.

— Мы заперты. Муж уехал. Мы хотим есть. Нам нужна пища! — крикнула она. — Мой сын умрет, если его не накормить. Ты не можешь кинуть нам чего-нибудь в окошко?

Но как?

Все дома в Саудовской Аравии окружены высокими стенами, а вход на территорию преграждают мощные металлические ворота. Я вышла из сада на улицу и подергала ворота. Они были заперты. Я предположила, что и входная дверь тоже заперта, иначе Сара не стала бы кричать из окна, а просто сбежала бы. Я вернулась на кухню, собрала провизию и поднялась по лестнице, пока не оказалась с Сарой на одном уровне. Она открыла окно во всю ширину, и я принялась бросать хлеб и сыр, хотя большая часть, конечно же, падала в сад.

Халида не было, он уехал в деловую поездку, поэтому я обратилась к нашему садовнику.

— Мне надо, чтобы ты пробрался в сад к нашим соседям, — попросила я. — Там в доме заперта женщина, и у нее голодает сын.

— Госпожа, я не могу, — дрожащим голосом ответил он, оглядываясь по сторонам, словно намереваясь сбежать. — Я бедный индиец и работаю здесь, чтобы моя семья не умерла с голоду. Если я вломлюсь в арабский дом, меня навсегда посадят в тюрьму, и тогда моя семья умрет с голоду.

Я знала, что в Саудовской Аравии зачастую плохо обращались с эмигрантами из Индии и других азиатских стран. И я решила все взять в свои руки. Что они могли сделать беременной мусульманке, состоящей в браке с саудовским арабом? Ничего — так я себя убеждала. Я взяла молоток из ящика с инструментами, вынесла на улицу стул и забралась на стену, разделявшую наши дома. Памятуя о том, что нахожусь на седьмом месяце беременности, я исключительно осторожно спустилась со стены на противоположной стороне.

Как я и предполагала, все двери в доме были заперты, поэтому я взяла молоток и разбила большое окно, расположенное с тыльной стороны. Вытащив осколки, забралась внутрь, и меня тут же окружила раскаленная духота. Кондиционер был выключен, хотя в Джедде царила влажная жара. Я стала звать Сару, идя на звук ее голоса, пока не оказалась перед закрытой дверью. Я выбила замок и освободила Сару и маленького Али. В комнате завис кислый запах.

Мы втроем бросились в наш дом.

Я ощупала их раскаленные лбы. У обоих была лихорадка после двухдневного заключения в крохотном помещении без кондиционера. Я настояла на том, чтобы они приняли душ, а сама отправилась готовить роскошный обед.

Они съели все с невероятной жадностью.

— Сара, надо вызвать полицию, — сказала я.

— Нет-нет! Он убьет меня! — зарыдала Сара.

Не успела я ответить, как в дом ворвался Сарин муж, даже не удосужившийся позвонить в колокольчик. Он кинулся к Саре, ударил ее несколько раз по голове и потащил прочь. Али закричал истошным голосом.

Эта сцена жестокого насилия напомнила мне жизнь с Каисом, когда он избивал меня, а перепуганный Дюран был вынужден смотреть на это.

— Как ты можешь запирать свою жену и сына и морить их голодом?! — закричала я. — Ты в своем уме?!

Он обернулся ко мне и ощерился, вместо цивилизованного человека я увидела перед собой зверя. Затем он вновь набросился на жену и вытолкал ее из моего дома.

Я была вне себя от ярости. Как только вернулся Халид, я сразу бросилась рассказывать ему о происшедшем. Но он пришел в ужас оттого, что я вмешалась в супружеские отношения.

— Мариам, это Саудовская Аравия. Мужчины могут делать все что угодно со своими женами и детьми. И никто не имеет права в это вторгаться. Мужчина может устанавливать собственный закон в своем доме. Даже силы безопасности считают это частным делом. Если он захочет, он может убить ее, и никто не станет возражать.

Я кивнула, понимая, что, как ни грустно, он говорит правду. И хотя Саудовская Аравия была богатой страной, а Афганистан бедной, когда речь шла об обращений с женщинами, в них все происходило одинаково. Здесь женщины были такими же беспомощными, как и в Афганистане.

Я не спала почти всю ночь, думая о Саре. Она переживала тот же кошмар, в котором когда-то существовала я, только ее положение было еще хуже. По крайней мере, я в самые тяжелые моменты могла сбегать к своему отцу. У Сары не было и этой возможности.

На следующий день Сара изумила меня, вновь явившись к моему дому. Она стучала в дверь и кричала, заливаясь кровью. Вдали уже виднелся бегущий за ней муж. Я отскочила в сторону со всей возможной скоростью, на которую только была способна беременная женщина, и схватила единственное оружие, оказавшееся под рукой, — большой кухонный нож.

Я вернулась в гостиную, где это животное продолжало избивать Сару. Я подняла нож и закричала:

— Я вызываю полицию!

Военный летчик бросил на меня один-единственный взгляд и разразился хохотом при виде беременной женщины в ночной рубашке с ножом, поднятым над головой.

— Давай вызывай! Я даже сам наберу для тебя номер. Шеф полиции тоже бьет свою жену.

Мне стало страшно, но я не намерена была отступать.

— Это не Америка, — заявил он. — И не суйся в мои семейные дела, иначе я посоветую твоему мужу тебя выпороть.

Халид не хотел, чтобы его втягивали в эту историю.

— Пожалуйста, Мариам, мы ничего не можем сделать. Никто не может запретить мужу бить свою жену. Никто. Даже родственники жены.

И вновь я вернулась мыслями к собственным печалям. Все мои родственники умоляли меня сохранить брак любой ценой, хотя это и означало, что я вновь стану жертвой физического насилия и буду глубоко несчастна.

Что же происходило с этим миром?

— Послушай, ты ждешь ребенка, — привлекая меня к себе, зашептал мне Халид. — Ты носишь наше дитя. Этот человек может причинить тебе вред. Ты не должна ввязываться в их отношения.

Но как бы я ни хотела прислушаться к своему мужу, я не могла этого сделать. На следующий, день, когда мы отправились на обед к моей свекрови, я вновь подняла эту тему. Я умоляла своячениц переговорить со своими мужьями, один из которых состоял в дружеских отношениях с шефом полиции.