Кто, если не я? - Катажина Колчевська Страница 59

– Идиотка ты! Ведь зима сейчас, замерзнешь здесь насмерть. Я же тебя все равно домой заберу, – пыталась я убеждать собаку.

Позвонила Яреку и объяснила, как исправить документы. Он, конечно, повозмущался немного, но я была уверена, что пани Кристина лучше знает, как должны выглядеть эти заявления. Мы договорились встретиться в суде завтра около двенадцати.

Я приготовила обед, в первый раз за много дней – обычно меня Бася кормила. Вытерла пыль, сменила постельное белье, навела порядок на кухне, даже Муху вычесала. Все делала, только бы отсрочить разговор с Магдой. Наконец, пришло время ей позвонить.

– Аня! Нам кураторша звонила! Что происходит? Они хотели Олю к нам привезти! Что случилось? Они сказали, что если мы ее не заберем, то ее в приют отправят. Ты же о ней обещала заботиться! Где Оля? Что с ней?

– Магда, успокойся! Слишком много вопросов. С Олей все в порядке. Она сейчас в Торуне. Я ее каждый день проведывала, а сейчас немного приболела…

– Подожди! – перебила она меня. – Так Оля сейчас не у тебя?

– Она в приюте. Вам же звонили, спрашивали, а вы отказались ее забрать.

– Так ведь Оля должна была у тебя жить! Как она в приюте оказалась? Ты ее отдала? – вопила Магда. – Да как ты могла! Тебе ничего нельзя доверить! Что ты там делала? Водку пила? – Она уже начала задыхаться.

– Магда, пожалуйста, перестань кричать, – спокойно ответила я. Пани Рената подготовила меня к этому разговору, я еще и таблеток напилась, потому не дала себя спровоцировать. – Давай поговорим спокойно.

– Как ты могла? Боже, как у меня сердце болит! Праздники начинаются, а Оля в приюте!

– Магда, – мне удалось вставить слово, пока она набирала воздуха, – я перезвоню, когда ты успокоишься. – Я положила трубку, хотя из нее все еще раздавались вопли моей сестры. Через два часа зазвонил телефон. Я уже почти спала. Это был Роберт.

– Как там моя сестричка себя чувствует? – спросила я ехидно, хотя меня это совсем не интересовало.

– Спит. Выпила какие-то лекарства, успокоилась и спит. Она сильно разнервничалась и плакала после вашего разговора.

– Не верю я ее слезам, – проворчала я себе под нос.

– Аня, что вообще происходит?

Я вздохнула и описала ему ситуацию. Заверила его, что делаю все, что могу, чтобы Оля побыстрее вернулась домой.

– Звони, если нужна будет наша помощь.

– Конечно, – ответила я скептически.

Но я не верила, что смогу им позвонить, если мне понадобится помощь, и не верила, что они помогут.

На следующий день к двум часам документы были уже готовы. В суд я поехала на автобусе, и дорога заняла около часа. Пани Кристина одобрительно кивала, когда просматривала наши заявления. Я оставила ей свой номер телефона и на автобусе вернулась домой, чтобы там дожидаться новостей. Она перезвонила мне утром. Суд разрешил видеться с Олей, и теперь я официально могла поехать к ней на праздники. Мы с Мухой станцевали радостный танец. Бедная псинка не понимала, что происходит! Я села на автобус и поехала за документами. От радости расцеловала пани Кристину. Она кривилась, и я была уверена, что, после того как уйду, она вытрет лицо рукавом.

Вечером я уснула без таблеток, а утром села в машину и поехала в Торунь. Было двадцать второе декабря. Год тому назад в этот день погибли Олины родители. По дороге я остановилась на заправке и купила Оле игрушку. Потом подумала и купила пять игрушек, для каждого ребенка из Олиной комнаты. Пусть будет праздник! Но все же Олин подарок был самый большой.

Когда я приехала в приют, то первым делом пошла к директору и как трофей, как ценный приз, вручила ей постановление суда.

– Как это вы так быстро справились? – спросила она удивленно.

Оля так обрадовалась, когда меня увидела, сразу в меня вцепилась. А когда мы наконец наобнимались и нацеловались, я немножко отодвинула ее от себя.

– Оля, дай на тебя посмотреть! Я же целую неделю тебя не видела. Выросла?

Я посмотрела на нее, заглянула в глаза, и мое сердце треснуло и раскололось на сотни маленьких острых осколков, впившихся мне в ребра.

– Оля! – воскликнула я и снова обняла ее.

Она опять начала чесаться, и я увидела множество новых ранок, опять носила подгузник, но хуже всего было то, что я увидела в ее глазах. Там была такая же грусть, как и у всех брошенных детей. Словно она от них заразилась.

– Оля, девочка моя, – повторяла я, обнимая ее и гладя по спинке. – Я больше тебя никогда надолго не оставлю.

Она ничего не говорила. Даже не плакала. Просто стояла, вцепившись в меня изо всех сил. Я осталась с ней до вечера, пока она не уснула. Я так устала. Воспитатели хотели прибрать в комнате и украсить ее перед праздниками. И я им немного помогла. После десяти села в машину и поехала домой. Муха снова сидела под забором.

– Бася, ну почему эта глупая псина опять под забором сидит? Она же замерзнет!

– Аня, мы стараемся, как можем, но она всегда какую-нибудь дыру находит и пользуется любой возможностью, чтобы со двора сбежать. Когда мы ее хотим забрать, она рычит и зубы скалит, хотя нас знает. Мы правда стараемся, как можем.

– Вот зараза! – выругалась я, глядя на собаку. – И что мне с тобой делать? Может, ей какие-нибудь тряпки оставить под забором, чтобы на голой земле не лежала?

– Аня, у нас старая будка есть! Я попрошу Януша, и он ее поставит под твоим забором, положим туда тряпки, и пусть Мушка сидит в ней и ждет тебя.

– Спасибо вам, не знаю, что бы я без вас делала, – сказала я искренне.

– Ой, да ну тебя, отстань…

– Нет, Бася, нет. Ты даже не представляешь себе, как мне трудно произносить такие слова.

Утром будка уже стояла у моих ворот. Я положила в ней тряпки и старое одеяло, но все равно отвела псинку к соседям. Пусть посидит в доме, сколько получится.

Потом рассказала Оле, как Мушка постоянно встречает меня у ворот. И про ее новую будку. Мой рассказ о собачке немного развеселил малышку. Она потом хвасталась другим детям, какой у нее хороший песик. Больше ни у кого из них собаки не было.

– Она белая и чолная, и у нее такой клуглый хвостик!

Общаясь с детьми, Оля стала разговаривать намного лучше, ее словарный запас увеличился и пополнился новыми ругательствами. Еще она умудрилась с кем-то подраться из-за игрушки. Жизнь в приюте была не сахар: детей было много, денег мало, однако все малыши выглядели ухоженными, чистыми и опрятными. Воспитательницы заботились и об их развитии. Целый день занимались, как в начальной школе, выдумывали для них игры и развлечения, учили с ними стихи, песенки и буквы. Оле пришлось найти общий язык с другими детьми и воспитательницами. Они не пытались, как я, угадывать все ее желания – вот поэтому и пришлось научиться говорить, чего она хочет и что ей нужно.