Лимб - Юлия Лим Страница 6

– Вообще-то этот чел староста в моем классе. А старост нельзя бить. Они как-никак заслужили место в обществе в отличие от вас, кретинов.

Вся шайка накинулась на Лукавого. Он вцепился в футляр со скрипкой, прижал его к себе и свернулся на полу. Напоследок кто-то обматерил его и оплевал. Посмеиваясь, хулиганы пригрозили старосте увеличением налога и ушли. Костя подошел к Лукавому и склонился, упершись руками в колени.

– Зачем ты влез? – спросил он.

Лукавый сел, ощупал лицо. Ему разбили губу и бровь, а на щеках и под глазом скоро проступят синяки.

– А ты как думаешь? – Он вернул футляр старосте, и тот помог ему встать.

Лукавый подошел к раковине, омыл лицо холодной водой, вытер его бумажными полотенцами.

– Не знаю. Ты псих? – тихо спросил Костя.

– Не люблю, когда давят количеством. Да и платить за собственную скрипку тупо. Я бы дрался насмерть, если бы у меня попытались отнять гитару. Ты должен дать им отпор.

– Ты не знаешь всего, – голос старосты стал резким. – Впредь не лезь в мои дела. Просто пройди мимо.

Костя вышел, а Лукавый посмотрел ему вслед. Раньше он игнорировал чужие проблемы, но в этот раз зов совести оказался сильнее.

– Ты мне еще спасибо скажешь, – пробормотал он, выходя из туалета.

Он поспешно закинул футляр со скрипкой в шкаф и сел за первую парту. Когда в класс зашел Лукавый, Костя устремил взгляд в учебник, изображая безразличие. Впервые по его вине пострадал человек, а он не сделал ничего, чтобы этому помешать. И человек-то какой странный: нажил себе проблем в первый же учебный день. Они только познакомились, между ними не было крепкой дружбы, да и быть не могло. На месте Лукавого он за себя не заступился бы.

После уроков Костя мыл доску: сегодня его очередь дежурить по классу. Он составил стулья на парты, выключил свет в классе, забрал футляр и закрыл дверь на ключ. Отнес его на вахту, попрощался с охранником и вышел.

Солнце жарило в макушку, а сентябрьский ветер, наоборот, подмораживал. Левицкий вспомнил Лукавого в шапке. Хоть в кабинете за урок скапливалась духота, тот так и не снял ее.

Классная руководительница просила, чтобы он приглядывал за Лукавым. Как староста он согласился, но как Костя он не хотел общаться с тем, чье существование напоминало об аварии, о которой он только начал забывать.

Может, поэтому он не вступился за него в туалете? Может, хотел, чтобы новичок сам все понял и больше к нему не лез?

Костя перешел дорогу. На другом светофоре он замешкался и в последний момент побежал по «зебре» на мигающий желтый. Кто-то ему посигналил. Костя замер и, вздрогнув, посмотрел на водителя. Тот размахивал руками и матерился. Левицкий убрался с дороги, остановившись на тротуаре, чтобы отдышаться. Иногда он вздрагивал от резких звуков и старательно избегал любых упоминаний о февральской аварии. Его семья пережила ее, отделавшись царапинами и ушибами.

Завибрировал мобильник. Костя достал его, приложил к уху, содрогнулся: холодный.

– Да?

– Не забудь забрать сестру из кружка, – напомнила мама. Ее голос, как всегда, звучал отстраненно. – И музыкальную школу не вздумай пропускать. Я слышала от твоего учителя, что ты притворялся больным. Твой отец не просто так оплачивает обучение. Это инвестиция в твое будущее.

Она говорила и говорила, а Костя брел по улице, пиная осенние листья. Его будущее на самом деле не заботило родителей. Они хотели хвастаться перед всеми, что их сын – знаменитый скрипач, собирающий огромные концертные залы, и не хотели слышать ничего, что могло бы разрушить их идеальный миф.

– Хорошо. Во сколько у нее кончаются занятия?

– У тебя есть два часа.

– Но через тридцать минут начало урока в музыкальной школе…

– Тебе хватит времени, чтобы доехать до нее. Возьми такси, не садись в автобус. Там слишком много заразы.

Она повесила трубку. Костя принюхался: от местной забегаловки сильно пахло жареным маслом. Между уроками он не успевал поесть: ходил в музыкальную школу, забирал младшую сестру с танцев, уроков рисования и из других кружков. Мама меняла их для дочери чуть ли не каждый месяц. Порой Левицкий задумывался, почему Алену родители любят сильнее, чем его. Ответ был прост: девочек всегда любят больше.

* * *

Учителя хвалили Костю за пунктуальность, сдержанность и хорошие оценки, тогда как сам он едва успевал бегать от одного учебного заведения к другому. После учебы в школе Костя уставал так, что не хотел ничего делать, но обстоятельства и давление со стороны родителей вынуждали его бороться с самим собой.

– Константин, – учительница приветствовала его кивком, – выучил этюды?

Он кивнул, доставая скрипку.

– Хорошо, тогда играй.

Костя взял смычок и заиграл выученную мелодию. Начало всегда давалось легко: он не разгонялся, но и не медлил. Потом темп ускорялся, и Костя входил в раж, отбивая смычком по струнам с силой для усиления звука.

– Стоп! – Учительница хлопнула в ладоши. От этого у него зазвенело в ушах. – Фальшивишь. Сначала.

Левицкий занимался у самого высокооплачиваемого педагога. Она была предельно строга и злилась, когда он ошибался более одного раза. Она кричала на него, шлепала по рукам, тыкала нотами в лицо.

Костя повредил руку в аварии. После операции он долго и мучительно разрабатывал ее, едва сжимал смычок, часто ронял его во время игры на скрипке. Врач сказал, что повреждение серьезное и ему лучше прекратить заниматься музыкой. Родители были уверены в обратном. Любые жалобы Кости на боль в руке приводили мать в ярость. Она указывала на обезболивающее лекарство. Говорила, что ее сын «не может разрушить великолепную карьеру скрипача из-за каких-то надуманных болей». Отец поддерживал ее, не вмешиваясь в семейную политику.

Спустя академический час Костя заплатил за урок, попрощался с учительницей и ушел из музыкальной школы, сдерживая слезы. Он не пил обезболивающего средства, чтобы помнить: он живой.

* * *

К танцевальному залу Костя подъехал на такси и, расплатившись с помощью карточки, зашел в здание. Он провел в холле полчаса, читая книгу в смартфоне. Когда на экране появилась фотография улыбающейся Алены, Костя ответил:

– Закончила?

– Да! Мама сказала, что ты меня заберешь. Ты уже пришел?

– Жду в холле, как обычно.

– Бегу!

Он успел дочитать главу, пока сестра забирала вещи из гардероба и одевалась. Когда они вышли на улицу, она взяла его за руку.

– Мы сегодня учили новый танец! – рассказывала она, подпрыгивая от радости. – Учительница сказала, что я буду ведущей танцовщицей вместе с Викой!