Любимые - Виктория Хислоп Страница 6

Несмотря на жесткую экономию, кирия Коралис с энтузиазмом взялась за готовку для всей семьи. Когда мальчики приходили домой, она сажала их за уроки: они сидели за кухонным столом, пока не выполняли все задания. Бабушка смело пользовалась уловками (предлагала конфету, разрешала подольше поиграть на площади и даже обещала поездку на море).

Только Элефтерия горевала об утраченном, мечтая вернуть прежнюю жизнь. Необходимость следить за обветшалым домом придавала ей raisond’etre, а теперь она не находила сил утром вылезти из постели. Кирия Коралис возмущалась, что невестка до полудня валяется в кровати.

Трудно сказать, сама ли бабушка решила встать во главе семьи и тем подорвала желание Элефтерии жить, или же апатия молодой женщины вынудила пожилую даму взять все обязанности на себя, – Темис не знала. Но в нынешней ситуации они оказались из-за обрушения дома, а братья и сестра твердили, что жизнь переменилась к лучшему.

Многие месяцы никто не замечал странного поведения Элефтерии, а кирия Коралис, казалось, не видела в нем ничего особенного. Порой, когда дети уходили в школу, она приносила невестке поднос с едой, но Элефтерия редко ела.

Стало очевидным, что она медленно и неуклонно старается заморить себя голодом. Однажды кирия Коралис вернулась домой и обнаружила большую двуспальную кровать пустой. Пожилая женщина обрадовалась, что невестка решила «взять себя в руки».

Она тихонько прошла по коридору, заглянула сквозь приоткрытую дверь в небольшую комнатку и заметила под стеганым покрывалом силуэт невестки. Бабушка осторожно зашла, достала из шкафа свою одежду и положила туда вещи Элефтерии. Все это заняло не так много времени. Той ночью кирия Коралис лежала на большой кровати, прижав к себе девочек, которые забросили ноги и руки на ее пышное тело как на пуховую перину.

Павлос Коралис навещал семью все реже. В очередной визит они с матерью обсудили, как поступить со старым домом на улице Антигонис. Как-то днем Темис сидела в углу и рисовала, когда в квартиру пришел юрист. К тому моменту ей исполнилось пять, но, казалось, взрослые считали ее глупой или глухой. Девочка не понимала многих слов, но уловила суть. Похоже, теперь решения принимали Павлос и ее йайа, а в отношении матери Темис услышала незнакомое слово. Позже она поделилась этим с Паносом, и этим словом взрослые обозначали болезнь, только длиннее. На самом деле это звучало как «шизофрения».

Элефтерия редко выходила из своей комнатушки. Павлос Коралис с матерью сошлись на том, что милосерднее всего будет подыскать для нее частное учреждение. Они видели в этом единственный выход для человека в столь глубокой депрессии. Судья выдал Павлосу Коралису доверенность, и тот продал землю, где стоял старый особняк. Выручка с продажи предназначалась на оплату клиники.

Детям сказали, что мать на некоторое время ложится в больницу. Все понимали, что она больна, иначе почему столько валяется в постели? Они поверили, что ее вылечат, что она поправится и вернется домой. Когда за Элефтерией приехали из лечебницы, только Темис и бабушка провожали ее, а небольшой чемодан обещал, что отсутствие будет недолгим.

Мать сдержанно обняла Темис, которая недоумевала, почему в такой холод мама уходит без пальто. С балкона бабушка и внучка наблюдали, как хрупкая фигура Элефтерии скрывается в машине и та уносится прочь.

Прочие дети, вернувшись из школы, огорчились, что не застали мать. За прошедшие месяцы они и так ее почти не видели, но расстроились от осознания того, что маленькая комнатка опустела. Маргарита проплакала всю ночь, не давая Темис уснуть, а за стенами всхлипывали братья.

Психиатрическая клиника неподалеку от Драмы, где теперь жила Элефтерия Коралис, представляла собой ветхое здание с высокими потолками и трещинами на стенах. Туда нужно было ехать на машине около шестисот километров, и Павлос Коралис навестил жену только раз, в самом начале.

– Павлос считает, что лечебница напоминает ей о другом месте… – сказала кирия Коралис подруге. – Он говорит, что не видел ее еще такой счастливой с того момента, когда они поженились и переехали в тот ужасный дом.

Дважды в год приходило письмо, в котором сообщалось о состоянии Элефтерии. Оно оставалось «стабильным», но до какой степени – было неизвестно. Взрослые не обсуждали диагноза, словно бы никого это не волновало, а дети смирились с тем, что матери необходимо поправиться. Даже если бы они находились не так далеко друг от друга, им не позволили бы видеться.

На тумбочке кирии Коралис стояла свадебная фотография Павлоса и Элефтерии – чуть ли не единственное напоминание об их супружеской жизни.

Следующие несколько лет кирия Коралис самоотверженно заботилась о внуках. У нее появилась семья, о которой она всегда мечтала. Муж пожилой дамы служил в греческом флоте и погиб в море, когда их единственный ребенок был еще мал. К удивлению матери, Павлос поступил на службу в торговый флот, оставив в ее жизни пустоту. Теперь дни старушки заполнили хлопоты о ребятне. Ей перевалило за шестьдесят, но она не утратила бодрости и умело управлялась с детьми.

Каждый вечер кирия Коралис с радостью садилась во главе стола и окидывала взглядом внуков. Она не призналась бы, но Маргарита, с огромными миндалевидными глазами, совсем как у отца (а также круглым лицом и полноватой фигурой, как у бабушки), стала ее любимицей. Танасис обладал большим сходством с Павлосом, его точеными скулами и широкими плечами. Панос не отличался крепким телосложением и больше походил на мать. Что до Темис, она унаследовала худощавую комплекцию Элефтерии Коралис и русые волосы с рыжеватым отливом. Кирия Коралис огорчалась, что внуки не вышли ростом, но объясняла это недостатком питания.

Бабушка экономно расходовала деньги при покупке продуктов и умела шить, поэтому они обходились скромными средствами. Не получалось полностью оградить детей от последствий экономического кризиса, и, будучи подростками, Танасис и Панос часто жаловались, что встают из-за стола голодными. Кирия Коралис сохраняла спокойствие и каждый день старалась купить свежую буханку хлеба.

Но однажды Маргарита устроила скандал, напрочь забыв о благодарности. Перед двенадцатым днем рождения внучки бабушка скрупулезно переделывала старое летнее платье Элефтерии.

Глаза Маргариты засветились от предвкушения, когда кирия Коралис положила перед ней сверток, но, открыв его, девочка тут же переменилась.

– Это вовсе не новое платье, йайа, – надулась она. – Ты обещала мне новое!

Маргарита даже не порадовалась новым пуговицам и отделке тесьмой по краю подола. Она скомкала на коленях платье вместе с упаковочной бумагой и лентами.

– Маргарита! – твердо сказала кирия Коралис. – Множество девочек хотели бы такое платье!

– Да, Маргарита, – вмешался Панос. – Ты ведешь себя грубо.

– Замолчи, Панос! – огрызнулась Маргарита. – Тебя это не касается.

– Юная леди, тебе нужно кое-что запомнить, – сказала кирия Коралис, обращаясь к насупившейся внучке. – Сейчас новых платьев не сыскать, даже в честь дня рождения. У многих даже еды не хватает. И не только в Греции. Поэтому прояви, пожалуйста, хоть толику благодарности.