Эротические истории пенджабских вдов - Бали Каур Джасвал Страница 6

— Нет, — Кулвиндер помахала рукой, словно для того, чтобы стереть номер из памяти собеседницы. Еще раз. В глотке стоял горячий ком. — Восемь-девять-шесть-восемь-пять-пять-пять-пять-пять-пять.

Пятерок на самом деле было меньше, но Кулвиндер, сосредоточившись на борьбе с подступающей отрыжкой, повторяла их, как заезженная пластинка.

Мисс Тил нахмурилась.

— Многовато цифр.

— Еще раз, — выдавила из себя Кулвиндер. И не успела она назвать первые три цифры, как изо рта у нее с трубным воем вырвалась оглушительная отрыжка. В воздухе распространилось зловоние и (по крайней мере, так запомнилось сконфуженной Кулвиндер) поплыли бугорчатые бурые пузыри.

После того как ее легкие снова наполнились воздухом, бедняжка скороговоркой отбарабанила оставшиеся цифры. Учительницы выпучили глаза от еле сдерживаемого смеха (на сей раз действительно, а не в воображении Кулвиндер).

— Спасибо, — проговорила мисс Тил. Она наморщила нос и слегка откинула голову назад. — На этом все.

Униженная Кулвиндер торопливо отошла. Она хотела было взять Майю за руку, но оказалось, что та уже далеко: сидит на качелях, а какая-то девочка с вьющимися рыжими волосами, заплетенными в косички, осторожно раскачивает ее.

Несколько лет спустя, когда Кулвиндер объявила дочери, что они переезжают в Саутолл, Майя стала протестовать.

— А как же все мои подружки? — заныла она, имея в виду троих: рыженькую, блондинку и девочку, которая носила комбинезоны и сама стригла себе волосы («Какой кошмар, правда?» — говорила ее мать с таким обожанием в голосе, что в ее устах эти слова приобретали совершенно противоположный смысл).

— На новом месте у тебя заведутся подружки получше, — возразила Кулвиндер. — Они будут больше похожи на нас.

Кулвиндер ограничила потребление ачара, чтобы держать отрыжку под контролем. Ее английский стал чуть лучше, хотя в Саутолле он не требовался. Недавно Кулвиндер назначили заведующей отделом по развитию местного самоуправления Сикхского землячества и выделили отдельный кабинет в центре досуга — ужасно пыльный, заваленный старыми папками, которые женщина поначалу хотела выбросить, но передумала, потому что надписи на картоне, например «Строительные нормы и правила» или «Протоколы заседаний (копии)», придавали помещению солидный официальный вид. Важно создать подобную видимость для случайных посетителей вроде председателя Сикхского землячества господина Гуртаджа Сингха, который стоял сейчас в ее кабинете и расспрашивал про объявления.

— Где вы их повесили?

— На стенде в храме.

— И что это за занятия?

— По письму, — ответила Кулвиндер. — Для женщин.

Она напоминала себе, что следует быть терпеливой. На последнем совещании по бюджету Гуртадж Сингх отклонил просьбу Кулвиндер о дополнительном финансировании.

— У нас в бюджете средства на это не предусмотрены, — отрезал он. Не в обычае Кулвиндер было затевать споры в присутствии такого множества уважаемых мужчин, но Гуртаджу Сингху явно нравилось ей отказывать. Женщина была вынуждена напомнить председателю, что центр досуга Сикхского землячества находится на территории, принадлежащей храму, и лгать здесь — все равно что лгать в храме. Если на то пошло, его голова покрыта тюрбаном, а ее — дупаттой, а это означает священное присутствие Бога. Гуртаджу Сингху пришлось уступить. Он поводил ручкой по своим записям, пробормотал какие-то цифры, и Кулвиндер подумала, что найти деньги для женщин не так уж и трудно.

Однако председатель не преминул явиться сюда и начал сыпать вопросами, будто впервые слышал про кружок. Он не ожидал, что Кулвиндер сразу возьмет быка за рога и подаст объявление о поиске преподавательницы. Женщина показала ему листовку. Первым делом Гуртадж надел очки и откашлялся. Читая, он искоса поглядывал на собеседницу, отчего напоминал жулика из старого индийского фильма.

— Кандидаты уже есть?

— Я назначила одно собеседование. Она скоро придет, — ответила Кулвиндер. Вчера ей позвонила девушка по имени Никки. Она должна была приехать пятнадцать минут назад. Будь у Кулвиндер другие соискательницы, она бы не волновалась, но с того дня, как было повешено объявление, миновала уже неделя, и откликнулась на него только эта самая Никки.

Гуртадж снова пробежал глазами листок. Кулвиндер надеялась, он не спросит, что означают все эти слова. Она скопировала текст с объявления, которое увидела в центре досуга на Куин-Мэри-роуд. На вид оно было вполне профессиональное, поэтому женщина сняла его со стенда, приписала внизу от руки одну строчку и отнесла в копировальную мастерскую, где работал сын Мунны Каур. «Сделай мне несколько штук», — велела Кулвиндер прыщавому подростку. Она намеревалась было попросить его перевести кое-какие непонятные фразы, но если он пошел в эту меркантильную Мунну, то не будет стараться за спасибо. А кроме того, текст не столь уж важен; Кулвиндер стремилась поскорее открыть кружок — какой угодно.

— А на занятия кто-нибудь уже записался? — поинтересовался председатель.

— Да, — ответила Кулвиндер. Она лично обошла знакомых женщин, извещая об организации нового кружка: бесплатные занятия два раза в неделю, приглашаются все желающие. Выбирала в основном пожилых вдов, которым представлялась возможность более достойного, чем пересуды в лангаре, времяпрепровождения. Вдовы, скорее всего, явятся на занятия, и тогда можно будет счесть начинание успешным. А Кулвиндер со спокойной душой возьмется за другие дела.

— Надеюсь, со временем мы сможем предложить женщинам гораздо больше, — не удержалась она.

Гуртадж Сингх положил объявление на стол. Это был невысокий мужчина, подтягивавший брюки цвета хаки под самую грудь, словно короткие штанины каким-то образом компенсировали недостаток роста.

— Кулвиндер, все переживают за тебя из-за несчастья с Майей, — произнес он.

Женщина ощутила укол боли, от которого перехватило дыхание. Она быстро взяла себя в руки и устремила на собеседника тяжелый взгляд. «Никто не знает, что произошло на самом деле. Никто не поможет мне это выяснить». Интересно, как он отреагирует, если Кулвиндер произнесет это вслух?

— Я ценю это, — промолвила она. — Но моя дочь тут ни при чем. Наши женщины хотят учиться, и, как единственная женщина в правлении землячества, я обязана представлять их интересы. — Кулвиндер начала складывать бумаги на столе. — Простите, но у меня сегодня очень много дел.

Гуртадж Сингх понял намек и удалился. Его кабинет, как и кабинеты других должностных лиц, находился в недавно отремонтированном флигеле храма. Там были паркетные полы и большие окна, выходившие на садики окружающих домов. Кулвиндер была единственным членом правления, до сих пор работавшим в этом старом двухэтажном здании; прислушиваясь к удаляющимся шагам председателя, она задавалась вопросом, зачем мужчинам нужен весь этот простор, если на любой вопрос они всегда отвечают «нет».

В разбитое окно влетел сквозняк и разметал бумаги на столе. Порывшись в верхнем ящике стола в поисках пресс-папье, Кулвиндер наткнулась на свой старый подарочный ежедневник из банка «Барклэйз». В разделе «Заметки» она записывала имена и телефоны: местного полицейского участка, адвокатов, даже частного детектива, которому так и не позвонила. Прошло почти десять месяцев с того момента, как ей сообщили, что ее дочери больше нет в живых, но на нее до сих пор временами накатывали приступы такого же беспросветного отчаяния, как тогда. Кулвиндер захлопнула ежедневник и обхватила руками чашку с чаем. По ладоням разлился нестерпимый жар, но женщина не разжала пальцы. Ожог проникал сквозь слои кожи вглубь. «Майя!»