Нет такого слова - Денис Драгунский Страница 6

Ропот ужаса пробежал по залу. Полковник Онегин был знаменитый изменник и виновник поражения Русской армии под Бак-Алоем. Тогда он увел к туркам четыре батальона отборной пехоты и пять артиллерийских батарей.

– Хм, – почесал переносицу государь. – Но докажи!

– Я родился на брегах Невы, – сказал Эвнегин-паша на чистом русском языке. – Всевышней волею Зевеса наследник всех своих родных. Я три часа по крайней мере пред зеркалами проводил. Лорнет наводил на ложи незнакомых дам. И в Летний сад гулять ходил.

– Подумаешь! – сказал государь. – Это не доказательство.

Эвнегин-паша обернулся и указал на Татьяну Дмитриевну.

– Она знает правду! – воскликнул он. – Татьяна! Ты помнишь того черкесского разбойника?

– Вы хотите сказать, что это были вы? – спокойно спросила эта блистательная дама.

– Да, Татьяна!

– Но докажите. – И она обмахнулась веером.

Лицо Эвнегин-паши исказилось злобой:

– Тот маленький признак, что отличал меня от черкеса, я утратил, перейдя в магометанство. Но помню, как тогда ты говорила об этом своему мужу. Я стоял за дверью. У меня очень острый слух.

И он в упор посмотрел ей в глаза. Она спокойно выдержала его взгляд.

– Пустое! Нет доказательств – нет и веры. Прощайте, безумный старый турок. – И она повернулась идти прочь.

К ним бросился ее муж, дряхлый фельдмаршал **.

– Это он! Негодяй! Я убью его! Я вызываю его на дуэль! Ваше величество, прикажите арестовать его!

– Всем молчать! – воскликнул император Александр Николаевич и обратился к Эвнегин-паше. – Я б тебя, подлеца, повесил, как собаку, да Венская конвенция не велит. Говоришь, хочешь умереть в России? А не хочешь ли послужить своему старому отечеству? Иди и сделай нам хороший пограничный договор… полковник Онегин!

Последние слова государь произнес со смехом.

Переговоры, однако, окончились к сугубой выгоде России.

А Эвнегин-паша, опасаясь гнева султана, бежал в Америку.

Ленин тоже улица Грановского, дом 3

Квартира была полуподвальная, то есть окна нашей комнаты на одну треть резались уровнем земли, а в тех комнатах, что выходили на улицу – наша выходила во двор, – и вовсе подоконники были на высоте тротуара. Это и было «полуподвал», в отличие от подвала настоящего, где все окна – в глубокой зарешеченной выемке.

Это была очень интересная квартира, кто в ней только не жил! И старая большевичка со старбольшевицкой фамилией Крышталович, и уволенный за пьянство государственный киллер Иван Кулагин, и его бывшая жена с сыном и дочерью, и портниха, очень русская Вера Сергеевна со своей кавказской дочерью Тамарой Санглебаевой, и Галя Козлова с мужем-художником Юрой Красногорским, и загадочная семья Виноградовых в дальнем конце квартиры. Про них говорили: «Вовка Виноградов опять сел. А Сашка Виноградов вроде вышел…»

Домработниц во дворе звали по именам хозяев. Были Надька Конева, Машка Рокоссовская, Нинка Косыгина и т. п. Квартиры, откуда они выходили полузгать семечки и порассказать о капризах хозяек, прямо назывались барскими . Наша – никак не называлась. Барские квартиры выходили на парадную лестницу, с малиновыми дорожками, которые были пришпилены к мраморным ступеням латунными прутками с шариками на концах, а также на «черный ход». Наша – только на черный ход. Поэтому вход в нашу квартиру был через кухню.

Когда Ваня Кулагин чистил свой беспатронный наган в кухне и хвастался, сколько контры он в зарубежных странах из этого нагана положил, мимо в сортир босиком пробегала Тамарка Санглебаева. Ваня хмыкал ей вслед: «Эх ты, сакля!» Потом Ваня выпивал стакан, быстро пьянел, плакал и говорил, что душу свою он точно сгубил. Выпив же еще стакан, он начинал колотиться в дверь старой большевички Крышталович (у нее, кстати, была самая лучшая комната, с двумя окнами на улицу) и орать, что коммунисты сгубили его душу и из него убивца сделали. Она выходила, сухонькая и строгая, и говорила: «Иван Петрович, стыдитесь! Вы пьяны! А вы ведь член партии!» Ваня делал дурацкую морду, напяливал на голову картуз козырьком назад и произносил странную фразу: «А Ленин тоже кепочку носил!»

Правду говорить иногда полезно пустой случай

Однажды очень много лет тому назад меня поймали в подъезде трое и спросили:

– Ты Леша такой-то?

Я сказал:

– Нет.

– Врешь, подлец, – ответили мне. – А вот ты Катю Марчук знаешь?

Я честно сказал:

– Да, я знаю Катю Марчук. Она – знакомая моей жены. И соседка моей подруги. Но я не Леша такой-то.

Огорошенный такой честностью, главный среди них сказал:

– А документ у тебя есть?

У меня был студбилет.

Он сличил мой образ с фотографией (его дружки, надо добавить, держали меня за рукава довольно крепко), вздохнул и сказал:

– Правду говорит… – потом вздохнул еще раз и сказал: – А ты вот с Катькой можешь поговорить, например?

– Могу, – сказал я. – Только вряд ли она меня послушает. И не мое это дело, верно?

– Верно… – сказал он, вздохнул в третий раз и сказал своим: – Пустите его, ребята.

Arnold Kramm (1916—2007) тетрадь в клеенчатом переплете

15 сентября 2007 года в подмосковном дачном поселке на девяносто втором году жизни скончался ветеран разведки и популярный телеведущий, генерал-майор запаса Аркадий Павлович Крамаренко (Арнольд Крамм). Самый многоликий агент – звали его товарищи по цеху.

Среди заданий, лично выполненных покойным, – установление, а затем ликвидация режима апартеида в ЮАР (агент Малан-Мандела), антиколониальная революция в Индии (агент Джавахарлал), передача Западу дезинформации по водородной бомбе (агент Теллер), окончательное решение американского вопроса (агент Монро), мирный демонтаж СССР (агент Ельцин) и многие другие. Его самой блестящей операцией стало недопущение союзных войск в Берлин в марте–апреле 1945-го (агент Мартин). Для авторов фильма «Пятнадцать апрельских минут» он послужил прототипом майора НКВД, работавшего в Германии под видом Бормана.

«Всегда готов выполнить любое задание любого правительства!» – шутил знаменитый разведчик.

После выхода на пенсию генерал Крамаренко выступал в телепрограмме «Дешифровка». Он доказал, что известный партийный босс Осип Сталин (Овсеп Джугашьян) был убит С.М. Кировым ранней весной 1938 года, а Берии не было вовсе. Миф о Берии родился из стандартной резолюции Кирова на прошениях о приватизации: «Бери. Я».

В последние годы Аркадий Павлович приводил в порядок свои воспоминания, страница за страницей заполняя толстую тетрадь в клеенчатом переплете. Тетрадь находится у правнука генерала, ныне живущего за границей, но где именно – неизвестно.