Новая Россия в постели - Эдуард Тополь Страница 6

К тому же через какое-то время я тоже на квартиру съехала из отеля и уже не знала, кто моих гостей обслуживает — может, Ирка сама к ним ходила, а может, другая девочка, с которой Ирка процент брала. Так тоже бывает. Но я с этим не успела разобраться — получилось так, что меня отправили в Москву на три дня в командировку. И — кинули. То есть не прислали ни продления рабочей визы, ни денег. Причем с двух сторон кинули — и хозяин-араб, и наши казахи. Я их свела, провела переговоры, контракт составила на машины «хонда». Прямой контракт получился на шестьсот тысяч долларов, из которых моих десять процентов за посредничество. Но за такие деньги они меня и кинули — и дубайский хозяин, и Казахстан. Забыли про меня, это нормально, это практикуется. А у меня в Дубае все вещи остались, квартира двухкомнатная. А в Москве я с одной сумочкой и денег всего двести долларов — я же на три дня прилетела. И тогда я сказала себе, что все, я завязываю. Потому что у меня наступил кризисный момент — я осталась без вещей, без жилья, без денег. Конечно, мне бы тогда как раз и начать этот бизнес, открыть вот такой салон — те, кто тогда начал, у них теперь кейс или пояс, полный денег. А я поздно начала, хотя мужчины всегда на меня внимание обращали. И у меня были такие моменты, особенно в Дубае, когда я могла сама собой заработать, мне предлагали немалые деньги. А я отказывалась, потому что мысли были настроены на порядочность. Хотя в Англии я уже занималась в этом направлении. Но теперь, в Москве, когда меня даже казахи кинули и я оказалась без крова, тогда я сказала: все, завязываю с этой порядочностью!

Но конечно, я не пошла на панель или на Тверскую, нет! Я знала, что к этому делу тоже надо подготовиться, маркетинг провести. И вообще поселиться где-то — у меня же ни жилья, ни московской прописки, я в гостинице пребываю. Но тут приехала ко мне сестра из Ковино и сказала, что у нее есть знакомая, которая живет в Кузьминках в однокомнатной квартире. И позвонила этой Вере, спросила, могу ли я у нее пожить. Та согласилась, но когда я к ней пришла, она сказала, что я могу у нее остаться при условии, если проплачу эту квартиру — 200 долларов. То есть как раз все, что у меня было, копейка в копейку! Но я торговаться не стала, я не тот человек, я ей сразу все оплатила. Она успокоилась, а я начала искать себе заработок. Возвращаться в межбанковские кредиты я уже не могла и не собиралась, потому что в этой работе надо быть постоянно. А те, кто меня по этой работе знал, те уже давно все рассеялись, получили свои деньги и разбежались, там теперь все по-новому. И я подумала, дай-ка я позвоню свахам. Сначала с таким намерением, что, может, я и на самом деле замуж выйду за человека с квартирой, поживу у него. Короче, позвонила свахам и дала им свой телефон, попросила, чтобы нашли мне приличного жениха. И тут же, на первом же свидании попалась совсем по-глупому, вульгарно даже. Приехал ко мне этакий молодой человек, я вся из себя такая накрашенная, серьезная. Вера куда-то ушла, мы с ним одни остались, и он наобещал мне кучу всего, а может, мне его просто жалко стало — короче, мы с ним позанимались любовью. При этом он еще как-то вульгарно так говорил, например: «Как хорошо ты делаешь минет». Я была просто удивлена, я к таким грубым фразам не привыкла. И вдруг сразу после секса он уезжает. И буквально через полчаса звонит его друг: вот, я хочу тоже подъехать. Для меня это был такой удар! И я поняла, что я попалась, что мной просто попользовались на халяву. И даже пожаловаться некому. Потому что когда звонишь свахе, она всегда предупреждает: вести себя надо порядочно. Ты и настраиваешь себя на порядочность, а приходит, представляете, мужчина, использует тебя и уезжает. А если ты ему не угодила, то он еще может тебя же оговорить, и сваха тебе звонит, говорит: ты что это? Я больше не буду тебе мужчин присылать. Представляете?

Но, как говорит Лужков, мы люди с понятием — я быстро в этом разобралась. И я этих халявщиков сама стала использовать — я их у метро встречала и вела к себе через рынок, там у нас продовольственный рынок возле метро. И смотрела, как они раскошеливаются. Потому что мужчину проще всего именно на этом деле проверить — как он в магазине себя поведет. Оказалось, что все эти женихи просто хотят уйти от своих жен, потому что те злые, жадные и противные, с ними невозможно ни жить, ни общаться. Причем еще и страшные. А он хочет красавицу. Заплатил 70 или 100 тысяч на рынке за какую-то закуску и думает, что все, ты уже его. Тем более если ты сама ведешь его к себе на квартиру. Тут они уже просто уверены, что ты его до утра будешь на халяву обслуживать. Правда, Вера сначала не разрешала мне приводить гостей. Хотя я проплатила квартиру, но она оставалась хозяйкой. А эта Вера из тех людей, которые, если бутылку не поставить, будут молчать целый день. Просто не разговаривать. Иной раз думаешь: «Господи, что я натворила? Может, что не так ей сказала…»

— Сколько ей лет?

— Да она молодая, 21 год. Но вредная до безобразия. Злой комок нервов.

— Красивая?

— Нет. И толстая. Красивые длинные волосы, но маленького роста, толстенькая, и лицо такое круглое и натянутое, как у хохлушек. Причем относит себя к порядочным, но это чистый блеф. Правда, за деньги она никогда, но что касается секса, то стоит ей хоть немножко выпить — всем подряд! Она в одну ночь может со многими и еще сама напрашивается: кому? кому? кому? То есть совершенно без разницы ей. И вот я ей говорю: «Что ты корчишь интеллигентку? Я своего гостя у метро встречу, проведу через рынок, мы продуктов купим и выпить». О, говорит, если выпить, тогда — да. То есть пока она стакан не приняла, она мне же выговаривала: как ты можешь с ним лечь, если он тебе не нравится? И тот не нравится, и этот… Но стоило ей выпить стакан… И вообще я не понимаю таких разговоров. Есть мужчина и есть женщина, и между ними есть определенные вещи, обыкновенные, человеческие… Но я с ней не спорила. Потому что она тоже из Ковино, у нас общие знакомые, и это чревато: она может все перевернуть и переврать, а Ковино город маленький, и сестрам скажут, что у них сестра — проститутка. И они бы меня не поняли. Это сейчас они смирились, да и то потому, что были тут у меня в гостях и поняли: я как была организатором, так и осталась. А тогда… Мне выжить было нужно после того, как меня все покидали. Вот и я стала этих кидал кидать. Я звонила в фирмы по продаже продуктов, брала свой заграничный паспорт, оформлялась к ним на работу рекламным агентом, получала там продукты для продажи, затаривала свой холодильник и — все, всех кидала. И совесть меня не мучила — они эти продукты за границей задарма скупали — уж я-то знаю по тем же Эмиратам! — а тут продавали и миллионы лопатой гребли…

Короче, я начала с женихов, но очень скоро они мне совершенно обрыдли, как хохлы говорят. Особенно после одного момента. Был у меня такой момент: позвонил один жених по имени Дмитрий, пригласил в гости. Чувствую, что мужчина молодой, довольно приятный. Я говорю: вы на машине? Назад меня отвезете? Он говорит: да. И я приехала к нему на свидание в одном костюме. Я же из Эмиратов в плаще прилетела, да и тот как раз в стирке был в тот день, и я на то свидание в одном летнем костюме приперлась. Ну, мы с ним посидели, нормально так побеседовали. И чувствовалось в нем, что он настроен на постоянные встречи. А когда человек настроен на постоянные встречи, а женщина ему в первый же раз отдается, она для него теряет цену. Он познает ее, и она ему неинтересна. Я это знала и собралась домой уехать. Но было уже поздно, он не хотел меня отвозить, говорит: мы выпили, если милиция нас остановит, у меня права отнимут. И на такси мне тоже денег не дал, сказал, что у него их нет. Так что я согласилась у него переночевать — он внушал доверие. А получилось так, что он меня просто начал насиловать. Я сказала, что насиловать не надо, я и так отдамся. Но все равно, говорю, ты удовольствия не получишь, просто животную свою страсть утолишь, кончишь и все. И оно так и вышло. А когда я утром проснулась, у меня началась истерика. И не оттого, что он меня изнасиловал, а оттого, что я верила в этих свах и женихов и думала, что есть все-таки категория честных людей, порядочных. Что там, где эти сауны, массажистки и публичные дома, там грязь, а у свах — то, что хочется женщине. А вышло, что у свах еще грязнее и даже с самым порядочным на вид мужчиной это все равно блядство. Вот многие говорят: проституция — это грязь. А я всегда говорю: грязь там, где женщина лишь бы с кем за так ложится, потому что у нее у самой свербит. А там, где проституция, там всегда чисто. Там женщина за это деньги получает и знает, за что работает. Приходите в чистое место, платите, сколько положено, за чистую работу и не будет вам никакой грязи. А тогда, у этого Дмитрия, задарма произошло обыкновенное изнасилование, что еще хуже блядства. И от этого у меня истерика случилась — ведь меня даже «приличный» жених кинул, я домой практически раздетая должна была ехать — в октябре и в летнем костюмчике!