Игры хакеров - Анатолий Сигов Страница 6

– Максим! А что ты думаешь об этой теме?

До него дошло, что учительница обращается к нему. Если бы только он знал, что они обсуждали. Краем глаза он успел заметить, что до него выступала какая-то девочка.

– Я полностью согласен с предыдущим выступлением.

В ответ раздался дружный смех, и он повернулся и демонстративно поклонился аудитории.

– Я полагаю, что у вас там совсем не читают великую русскую литературу. Зачем она вам нужна?

Кто-то сзади довольно хихикнул.

Это было оскорблением. Это было прямым вызовом. Подчеркнутое «у вас там» предполагало, что эта мымра не воспринимает его как своего. А это нужно пресекать в корне.

– У нас здесь… – он подчеркнуто говорил раздельно каждое слово, – …я читаю то, что заслуживает внимания в великой русской литературе, которую я очень люблю, а не пронафталиненную макулатуру из позапрошлого века, которую вы тут нам навязываете.

В классе воцарилась мертвая тишина. Все ожидали развязки. Учительница пошла пятнами. Какое-то время она стояла без движения, а потом произнесла, но как-то неуверенно:

– Я все о тебе сообщу директору.

«Еще одна. Сегодня не мой день!»

Учительница подумала и добавила для верности:

– И буду требовать, чтобы к тебе были приняты меры. Таким, как ты, не место в этой школе.

«Да директор не принимает меры, когда узнает и о более серьезных вещах, пока родители занимают соответствующее положение и вовремя платят. А вот фразу «таким, как ты» спускать нельзя».

В классе начался шум, но он уже не мог остановиться.

– Это что за «таким, как ты»? Это каким?

Эта старая калоша достала его. Не найдя, что ответить, она вдруг заорала:

– Выйди вон отсюда!

Намеренно неторопливо он собрал свои вещи со стола и медленно пошел к двери.

– Я иду к директору, чтобы пожаловаться на расизм в этой школе.

От матери ему достались славянские черты лица, а от отца – смуглый цвет кожи и курчавые волосы. Его отец был аспирантом из восточной Африки.

Она забыла отключить будильник, поэтому проснулась в семь утра от мелодичной мелодии Beatles. Согласно расписанию следовало заняться упражнениями из курса Сюи Минтана второй ступени, чтобы очистить душу и организм от вчерашнего курения, секса и порнообразов. Но она давно заметила, что нарушать распорядок всегда приятнее, чем ему следовать, поэтому решила отменить на сегодня не только физкультуру, но и китайского целителя душ и еще немного понежиться в постели.

Вчерашний вечер прошел не так, как бы ей этого хотелось.

«Зачем Макс притащил эти данные с чьей-то кредитной карточки?»

Целый час убили на то, чтобы ухать и ахать перед экраном и комментировать происходящее. А потом еще завелись и полезли в постель. Ее не вставляла порнуха, да и от секса она не чувствовала никакого удовлетворения, только боль. А Макс это делает так грубо! Как животное! Она предпочла бы Витаса. Тот хотя бы не причиняет ей такой боли. Пришлось, конечно, как всегда, охать, изображая страсть, но это было частью образа раскрепощенной девчонки, и больше ничего. А имидж в их гимназии – это все. Один раз выбьешься из образа, и скажут: «Она холодная», и никогда больше не позовут. А ей было приятно приходить и быть рядом с Элькой. Она такая стильная! У нее такая классная фигура! У себя дома она совершенно менялась, когда выходила из образа суперстервы, который использовался для гимназии. А Элька – ее единственная подруга, и было бы обидно ее потерять только из-за того, что Олю не интересует секс с мальчиками.

По правде говоря, ей было бы более приятно провести вчерашний вечер с Элькой у ее компьютера и просто полазить в Интернете по сайтам компаний одежды, обуви или дизайна. Даже взломать некоторые из них и нашкодить там. Элька знает столько интересного про различные стили! Да и она сама могла бы научить ее, как раскалывать чужие сайты или создавать свои собственные. Когда она заинтересовалась компьютером, отец нанял одного из ведущих специалистов в городе для индивидуальных уроков, и тот научил ее многим интересным вещам, включая хакерские приемы.

Но все пошло по-иному. Где присутствуют мальчишки, там шум, пиво и болезненный секс. Ей вообще было морально противно только оттого, что кто-то входил в нее, не говоря уж о причиняемой при этом физической боли. Мое тело – моя крепость. Да еще приходилось глотать поганые таблетки, чтобы не залететь! И прятать их от матери!

– Оля! Ты еще дома?

Это была мать, которая вошла в ее квартиру через пробитую в прихожей дверь. Родители купили две соседние квартиры и соединили их.

– Я не иду на физкультуру. Я плохо себя чувствую.

– Ты уже плохо себя чувствовала на прошлой неделе.

Мать уже входила к ней в спальню.

– Сейчас я плохо себя чувствую по-другому. У меня болит голова. Я пойду в гимназию позже.

– Ну, тогда я не смогу тебя довезти. У меня дела.

– На метро доеду.

– Какое метро? Сейчас грипп ходит. Вызови такси!

«Господи! Неужели она действительно думает, что я поеду на метро?»

– Вызову.

– С едой сама разберешься!

С этими словами мать выпорхнула из комнаты, оставив ее в мягком покое постели.

Она любила свою уютную квартирку. Даже приходы матери не очень мешали. Мать была business woman, постоянно занята и не очень часто ее беспокоила. Так же, как и мать, Оля редко появлялась в смежной квартире родителей, чтобы ненароком не застать там какого-нибудь мужика без штанов. Отец редко появлялся в этой квартире, а мать тяготела к юношам с атлетическими фигурами. Причем проверенным и рекомендованным агентствами как не болтливые и не связанные с определенными кругами.

Вот только жаль, что она не могла пригласить к себе Эльку, потому что получила четкие инструкции:

– Никаких гостей! Никаких девочек и мальчиков!

Насколько она знала, даже консьержки получали от родителей деньги за то, чтобы они никого не пускали и немедленно звонили родителям, если в их отсутствие Оля захочет кого-то привести с собой. Они строго соблюдали принцип «не светиться», а на ее друзей невозможно было получить рекомендации из соответствующих агентств.

В их загородный дом тоже нельзя было никого приглашать. Хотя ее родители с легкостью могли бы построить себе дом на Рублевке, но довольствовались двумя гектарами в другом, менее престижном месте. На Рублевке соседи могли бы задаться вопросом, что это за люди и откуда у них деньги, а их нынешний трехэтажный дом был спрятан в глубине леса и никому не мозолил глаза. Оля ненавидела этот здоровенный дом, куда нужно было всем вместе ездить каждую субботу и изображать образцовое семейство. Но перед кем? Перед стенами дома? За все эти годы к ним не пришел ни один человек, и она не понимала, для чего нужен гостевой третий этаж, куда никто и никогда не поднимался. И она сама, и каждый из ее родителей маялся в этом доме, не зная, чем себя занять. Отец часами один гонял шары на бильярде, мать пыталась что-то читать, а она сама просиживала у компьютера. Вечером полагалось собраться у камина, но беседы не получалось, и они просто смотрели телевизионные программы, иногда перебрасываясь ничего не значащими репликами.