Азия. Время красоты - Ольга Янаева Страница 6

— Какая крепкая девочка! — восхищенно повторяла Зиночка. — Это надо же, так разбираться в жизни в семнадцать лет!

— Как жаль. Зин, может, она еще вырвется из купеческих лап?

— Не думаю, вряд ли. И этот прокурор у нее ручной будет. Она и так уже помидорная королева. А скоро она такое большое наследство получит. Зачем Господь дал ей такую внешнюю хрупкость, такие нежные глаза, такие длинные красивые ноги? Такой лик ангела? Для прокурора? За нее еще не один мордобой в поселке будет. А она такая сильная девочка! Мне бы ее характер… Она бабушек жалеет. Не уедет от них никуда.

Мы возвращались с Зиночкой на пароме домой. Зиночка задремала. Но я заметила, как у нее из закрытых глаз выкатились слезы. Может быть, Зиночка представляла, как где-то в Париже или Милане гордо и смело шествует по подиуму знаменитая, счастливая Нина.

Обо мне в столице не забыли — пришло приглашение на мою первую, настоящую съемку для популярного глянцевого журнала! Родители и Зиночка соглашаются отпустить меня в столицу одну. Зиночка приболела, высоченная температура. Я уже была в столице на конкурсе, хорошо ориентируюсь в метро. Съемка состоится в студии где-то в центре. Найду без проблем. Зиночка разрабатывает мое расписание до съемки по часам.

Она напоминает в сотый раз: не опаздывать на съемку! Никогда и нигде! Тем более это мой первый опыт. Сотни моделей мечтают попасть в журналы. А выбрали на этот раз мою персону. Я счастлива.

Приезжаю на вокзал. Раннее утро. По расписанию Зиночки иду в «Макдоналдс». Зеленый чай, маленькая картошка и (никто не видит!) одно мороженое без наполнителей. Наглядное предупреждение о том, как вреден фаст-фуд (если часто и в большом количестве), — воробьи на открытой террасе, неповоротливые толстые шарики на последней стадии ожирения, им трудно уже перелетать со стола на стол. Они сидят, не двигаясь, высовывают на секунды голову и снова превращаются в шарики.

Умываюсь переодеваюсь. Сдаю на вокзале большую сумку в багажное отделение. В рюкзачке остается все необходимое на целый рабочий день. Дежурный спрашивает, хорошо ли я продумала, какие вещи взять, а что оставить. Иначе придется платить еще раз, если что-то понадобится. Я мысленно «сканирую» сумки. Вроде все в полном порядке…

Еду в центр. Два раза путаю похожие дома. Наконец нахожу заветный двор. Нужный дом только что построен. На нем еще нет таблички. Следы стройки и ремонта разбросаны по двору. В подъезде пахнет краской, новенький лифт. Белая дверь с табличкой «Фотостудия». Я нажимаю на желтую кнопку. Дверь издает стон. Открывается. Я, заранее улыбаясь, захожу. Никого нет… Серый ковролин, узкий коридорчик, все внутренние двери закрыты. Кто же мне открыл? Я попадаю на кухню. На столике чашечки с остатками кофе, три пепельницы. На тарелке сухое печенье… Где же народ? Попадаю в темное помещение. В полнейшем мраке размеры определить невозможно. Сзади слышу щелчок. Зажигается свет. Я стою в большой фотостудии. Вижу женщину лет шестидесяти, в перчатках, с ведром и метелкой.

— Доброе утро.

— Здравствуйте. Так это ты звонила? А я ищу тебя… Модель?

Я киваю.

— Здесь каждый день красавицы фотографируются. И сколько же вас, красавиц? В наше время тоже были красавицы. Но не в таком количестве. Выйду в город сейчас — одни красавицы. А в наше время все симпатяшки были наперечет. Человек десять на весь город. А я секретарем в Министерстве труда работала. Сейчас здесь тружусь, чистоту навожу… Может, кофе хочешь? Чаю? Не стесняйся…

— Нет, спасибо, мне уже нельзя перед съемкой, а то живот будет выпирать…

— Садись, отдыхай, вот сюда, за столик. Тут журналы всякие. Подружки твои…

Женщина убирает студию. Кто-то еще приходит, исчезает за дверями комнаты. И вот уже несколько человек приветствуют друг друга, делятся впечатлениями от прожитого вечера… В студии с веселым шумом появляются молодые девушки, парни…

— А вот и наша модель, — уверенно приветствуют меня. — Ты видела свои фото на конкурсе?

— Нет, еще не видела. Само шоу выйдет на ТВ через месяц.

— Посмотри, тебе должно быть интересно…

Еще бы. У меня слегка дрожат руки. Беру большие фото. Я на подиуме, разные выходы. Навожу критический фокус: дышу правильно, лицо живое, глаза не похожи на щепочки. Нога поставлена верно, колено вовнутрь… Девушки-стилисты приглашают меня в гримерку. Делают прическу, макияж. Я — водяная дева. Платье просто сказка. Дунешь — улетит. Как лепесток.

Слышу, как все притихли. Пришел фотограф. Меня зовут в студию. Сейчас она розовая с серым. Я понимаю — это раннее утро, рассвет водяная дева на берегу. Настоящая коряга, настоящий песок…

— Присядь. — приглашает меня девушка-стилист.

Из света направленных на меня софитов, ламп, отражателей выходит ко мне фотограф. Это Дима! Я знаю его по конкурсу. Как хорошо, что на моей первой съемке меня будет снимать знакомый фотограф! Он уже делал мне тесты на конкурс, знает мои слабые и сильные ракурсы… Но Дима словно не узнает меня. Он сейчас отрешенно ходит вокруг меня кругами, подперев подбородок кулаком. То присаживается, то наклоняется, то отходит в сторону. В студии тихо. Все молчат, боятся шевельнуться.

— Вот так, — размышляет Дима. — Если у модели маленький рост, но длинные руки и высокие колени, то визуально потянет на метр семьдесят пять. Нужны ракурсы, ракурсы важны. Тяжеловатый подбородок. Губы не скульптурны. Будем искать…

Краска стыда пощипывает мое лицо, заливает щеки. Глаза предательски наполняются слезами. Но я внимательно поворачиваюсь за фотографом, усердно слушаю его размышления по поводу моих недостатков. От усилий у меня уже косят глаза. Я буду согласно кивать ему, даже если он заявит, что я просто лягушка!

Фотографы — это боги.

Мы работаем весь день. Выхожу на улицу — уже темно. Последний вечерний поезд до моего городка уже ушел. Хорошо, что я не взяла билет. Дима сзади щелкает зажигалкой.

— Как самочувствие, Саша? Тяжеловато с непривычки?

Признал меня, наконец, за живую девочку. Но это его стиль.

— Нет, я не устала. Готова сниматься на все двенадцать журналов в году. На все обложки и «фешен стори»…

— Ты молодец, а сейчас куда?

— Поеду к бабушке знакомой в загородный район. Зиночка там ночевала.

Я показываю записку Зиночки с адресом.

— Это же очень далеко! Это я виноват заигрался, не спросил, когда у тебя поезд… Извини.

— Ничего, — вздыхаю я мысленно топая по темным тропинкам бабулечкиного района, проваливаясь в ямки на дороге, вздрагивая от лая собак.

— Саша, я приглашаю тебя ко мне в гости. Переночуешь у меня. Я живу один. Тут недалеко. Я не могу тебя отпустить на окраину. Это опасно. Если хочешь, я уеду на ночь к другу.

Не хватало еще чтобы известный фотограф, уставший, голодный, уезжал поздно вечером из собственного дома.