Женского рода - Екатерина Минорская Страница 6

…На кухню вошел друг Лизиной сестры, кажется, его звали Антон. Он был старше обеих сестер, вместе взятых, и работал в каком-то эзотерическом журнале. Такие люди любят мистику, потому что она кажется им интересней реальности, увлекаются наукой, чтобы потом от нее пуб­лично отрекаться, и ищут спасение от всего в противопо­ложном поле. В лице Лизиной сестры Антон нашел благо­дарного слушателя и преданную поклонницу.

В тот вечер Кирш видела Антона второй и, скорей все­го, последний раз в жизни, если у них и есть шанс пере­сечься на старости лет, они вряд ли вспомнят друг друга. Ее раздражала манера Антона литературно изъясняться, она испытывала дискомфорт от того, с какой легкостью этот человек путешествует в каких-то непонятных измере­ниях, не используя при этом никакого допинга. Кирш во­обще легко забыла бы про Антона, если бы не состоялся тот короткий разговор на кухне. Женщины не любят рас­суждать о своей неполноценной природе, не разглядев за ней источник загадочной силы. Странный приятель Лизи­ной сестры дал подсказку, которая показалась Ли Лит эффектной, а Кирш — убийственной.

— Позволите к вам присоединиться, дамы? Совершен­но непонятно, почему все присутствующие так активно из­бегают мужского общества…

Ли Лит присела на диванчик-«уголок» и положила ногу на ногу.

— А у нас как на Лысой Горе!

Антон сел на другой край диванчика и достал из че­хольчика курительную трубку,

— О да, женщины опасны!

Кирш, устроившись на подоконнике, сощурилась на Антона:

— Ничего себе… Знаешь, если не будить в женщине ведьму, она вполне безобидное существо! А мужчина все­гда активен, а значит, совершает больше ошибок и опасен более, чем она.

Антон вздохнул.

— Зато у мужчины все свое, заработанное. Он более предсказуем и имеет индивидуальный порог подлости. А женщина – существо бездонное, поэтому если что — под­нимает из своих глубин всю мирскую гниль!

Кирш недовольно цокнула, Ли Лит с любопытством подалась вперед:

– Это что за «если что»? Если — что?

Антон закурил— по кухне разлился приятный запах черносливовой «Амфоры».

— Хотите маленькую зарисовку, дамы? С одной сторо­ны, она — сидящая у колыбели, поет тихую-тихую песню, за ушком — завиток, в руках — вязание. И вот она перево­дит взгляд за окно: там просто дождь и ветер гнет деревья. А она понимает, что хочет что-то сказать, что-то сказать… Но что она может? Ведь она— существо несвободное. — Антон снова попыхтел трубкой и продолжил: — Это Адам появился на Земле отдельно от всего, с разумом, способ­ным развиваться, а она… Брошенная на землю кость, став­шая диковинным растением, вросшая всем существом в дре­во познания и не способная оценить того, что проходит через нее. Если она будет молчать, качать колыбель и петь тихую песню, может быть, она будет слышать проходящую через нее Вселенную. Но если созерцать и чувствовать ей мало…

Стоит ей захотеть говорить, действовать «по велению ее разума», мир перевернется, сама она тут же станет су­ществом с комплексом «ребра Адама», а те недра, к кото­рым она допущена (в отличие от того же Адама) взорвут­ся, как лаборатория химика-самоучки. А до тех пор, пока она поет тихую-тихую песню, Вселенная пост ее голосом. Разве этого мало?!

Антон широко улыбнулся и задумчиво пососал труб­ку, обнимая ее правой ладонью.

— М-да… — Ли Лит, не встречавшая ранее Антона, смотрела на него с удивлением.

— Типичный мужской взгляд, — холодно отрезала Кирш, — Впрочем, похоже на правду. Я, с вашего позво­ления, пойду к народу.

Кирш вышла с кухни, оставив Ли Лит с философству­ющим собеседником.

…В комнате сразу почувствовалась накаленная атмос­фера: гости шептались по углам. Кирш глазами нашла Лизу: та сидела рядом с креслом на ковре и была очевид­но пьяна. Быстро подойдя к подруге, Кирш резко подняла ее за руку и потянула за собой в маленькую комнату. «На­пилась-таки, дура!»

Лиза не стояла на йогах, Кирш уложила ее на кровать И вышла, чтобы молча взять бокал и вернуться. Она сто­яла над Лизой с каменным лицом и нервно глотала терп­кий коктейль.

— Мне плохо, Кирш, — жалобно прошептала Лиза. Под глазами у Лизы обозначились синие круги, глаза закатывались, она теряла сознание.

— Тебя к унитазу тащить или тазик сюда принести? — Кирш присела на корточки возле кровати. — Два пальца в рот — и никаких проблем, проверено.

Глядя на закрытую дверь, Стелла вздохнула и объяс­нила окружающим:

— Последствия: они вчера поссорились, кажется.,.

Лизина сестра молчала в углу, удивляясь, как можно было так опьянеть с одного бокала: видимо, действитель­но сказался заложенный в их генах алкоголизм… Кирш открыла окно.

— Сейчас таз притащу.

Лиза попыталась замотать головой и, протянув к Кнрш руку, тут же уронила ее и прошептала:

— Спать буду,,.

Кирш вышла, хлопнув дверью. Гости услышали толь­ко ее злое: «Блин!»

Когда Лизина сестра и еще одна сердобольная девушка решились пойти посмотреть, как там пьяная именинница, остальные гости уже почти забыли о ее существовании, толь­ко Кирш пыталась найти по всем полками стенного шкафа какой-нибудь безобидный абсорбент, вроде «Полифепана».

Дверь снова хлопнула: сердобольная девушка пробе­жала мимо Кирш в туалет, а Лизина сестра тихо констати­ровала:

— Лиза, кажется, умерла… — Съехала по стене и об­хватила плечи руками, глядя в пространство перед собой,

Было непонятно: кто вызвал милицию, почему подо­зревают Кирш и откуда взялся героин. Впрочем, все это позже разъяснилось и стало неважным. Непонятным и абсурдным для Кирш осталось одно: смерть. Почему ей позволено являться так некстати, вкрадываться так тихо и забываться так по-будничному?

С этого происшествия для Кирш началась новая жизнь, в которой Лизе уже не было места. Лизина смерть стала грустным трамплином, перекинувшим Кирш в иное изме­рение…

В тог день, когда Рэй зашла в компьютерный клуб и отправила свое грустное послание Кирш, она еще не зна­ла, что ждет ее вечером.

Рэй работала лаборантом в институте. В этой работе ее раздражало все: белый халат в пятнах от химикатов, жужжащий электрический свет в неуютном помещении, пробирки и престарелые тетки-ученые, подчеркнуто об­ращающиеся к Рэй: «Елена Степановна».

Рэй, как обычно, повесила свой халат на гвоздик и, сме­нив сандалии на ботинки, поспешила домой: отмыться от этих запахов, переодеться и вздохнуть легче в знакомой компании, где никто не удивится, если она скажет: «Я — Рэй — клевый парень!»

— Опять пива?— Из ларька высунулась улыбающая­ся голова.

— Как всегда. — угрюмо подтвердила Рэй.

Едва открыв входную дверь, она услышала голоса: отец разговаривал с каким-то мужчиной. Из кухни доносились обрывки фраз: «…Да ясное дело— просто мужика нор­мального не было», «Да никакого не было!»… На стук вход­ной двери в коридор вышел отец, из-за его спины выгля­дывал какой-то молодой громила.