Охотник на лис - Марк Шульц Страница 6

Уверенность Дэйва в собственных силах возрастала по мере его успехов в борьбе. А я пошел другим путем. Я не испытывал счастья в жизни. Мои медали за гимнастику казались пустыми цацками. Потерянный, не понимающий самого себя и мучающийся вопросом о том, кто я и кем стану, я вступал в споры с отцом и подумывал о прекращении занятий гимнастикой.

Где-то в глубине души я понимал, в чем моя проблема. Она заключалась в самолюбии. Хотя я преуспевал в гимнастике, мой брат добивался еще больших успехов в борьбе. Он получал больше внимания, и люди, искавшие студентов для университетов, просто слюни пускали от мысли о том, что смогут залучить Дэйва к себе. Однажды я пожаловался на это отцу, а тот залепил мне пощечину.

Отец думал, что после того, как я выиграл чемпионат Северной Калифорнии, гимнастика станет моим пропуском в высшее учебное заведение. Так думал и я. Но я перестал заниматься спортом и не знал, чем буду заниматься дальше.

В возрасте 15 лет я снова переехал в Эшленд к матери, потому что начал покуривать марихуану, отец узнал об этом и начал вмешиваться в мою жизнь настолько энергично, что я почувствовал: меня лишают свободы.

Возвращение к матери означало, что мне придется жить с матерью, ее дружком и моими сводными братом и сестрой. Мы были так бедны, что в школе мне пришлось пойти в отдел потерянных и найденных вещей и взять там куртку, в которой я ходил в холода. Я начал регулярно подпадать под дурные влияния, особенно со стороны одного соседского мальчишки, с которым я курил марихуану и который кончил печально: он умер от передозировки наркотика.

Одного из парней, с которыми я болтался, арестовали за кражу чека из машины, подделку подписи владельца чекового счета и попытку получить по этому чеку наличные. Он не предлагал мне денег, и ничего плохого я не совершил, но меня арестовали как соучастника или пособника преступления. Меня выпустили на поруки и предупредили, чтобы я держался подальше от всяких неприятностей. Я получил урок: не водись с плохими людьми. Мне следовало сказать тому парню, чтобы он не пытался обналичить чек, хотя я понимал, что он не стал бы меня слушать. Ему надо было проверить, с ним ли я или не с ним.

Арест заставил меня провести небольшой анализ своих действий, и я понял две вещи. Во-первых, я сам себе не нравлюсь. Во-вторых, единственный способ обрести счастье – получить способность одолеть любого в мире. Последнее желание нельзя отбрасывать просто как размышление пятнадцатилетнего подростка. Это желание двигало мною вплоть до последних в моей жизни спортивных соревнований, последней схватки, состоявшейся в 1996 году.

И то же самое желание подтвердило, закрепило мое решение бросить гимнастику. Я был хорошим гимнастом, но воспоминание о том, как Дэйв защищал и себя, и меня на игровой площадке, заставляло меня понять, что надо найти другой путь к физическому совершенству, которым я хотел прославиться.

В то время был популярен Брюс Ли, и, глядя, как он вышибает дух из двадцати парней в фильмах вроде «Кулак ярости», я пришел к убеждению, что контактные боевые искусства – то, что мне надо. Но близ Эшленда не было студии Брюса Ли, поэтому я остановил выбор на школе тансудо Чака Норриса, которая находилась в Медфорде. Занятия гимнастикой дали мне преимущество – я мог держать ногу почти над головой в самом буквальном смысле этих слов.

Занятия проходили в додзё, выглядевшем как танцевальная студия. Там были деревянные полы, а на стенах – огромные зеркала. Первые четыре месяца я усердно занимался в этой школе. То, что я отдавал время тренировкам, оградило меня от дурных влияний, и я чувствовал, что становлюсь более дисциплинированным. У меня было ощущение того, что я нашел свое призвание, и это ощущение не оставляло меня до тех пор, пока осенью на мой день рождения не пожаловал Дэйв. Мы подрались – не помню даже, из-за чего. Обычно когда мы с Дэйвом проводили время вместе, он говорил что-то такое, что било по одному из моих больных мест, и тогда мы начинали схватку.

Я считал, что благодаря четырем месяцам занятий боевыми искусствами в школе тансудо я готов дать взбучку Дэйву и преподать ему урок.

Мы вышли на передний двор матушкиного дома. Я встал в стойку и начал подступать к Дэйву. Сблизившись на расстояние удара, я размахнулся изо всех сил, но Дэйв поднырнул под мои руки, быстро повалил меня на землю, уселся на меня и стал бить меня по голове и лицу так, как он расправлялся с другими на моих глазах. (Поверьте мне, с позиции поверженного это выглядело гораздо хуже.) Вид Дэйва, вершившего надо мной кулачное правосудие, заставил меня понять, что большинство схваток заканчивается на земле и умение бороться в таких ситуациях приходится кстати.

Я хотел стать великим бойцом потому, что мне недоставало уверенности в себе и меня запугивали. Надо мной издевались. У меня не клеилось с девчонками. Единственным решением моих проблем было стать самым крепким парнем в мире.

Я бросил школу тансудо и через две недели после этого попытался попасть в команду борцов Эшлендской старшей школы.

Когда я впервые пришел в зал на тренировку, я напевал тупую песенку собственного сочинения. «Борьба – для борцов», – эту строчку я повторял снова и снова. Думаю, так я внушал себе, что собираюсь стать борцом. Стать борцом или костьми лечь в попытках стать им.

Каждый день я стремился дойти до пределов моих физических возможностей. Я не любил бегать, но бегал до изнеможения, до тошноты. Я изучал правила и любые приемы, какие мог узнать. Я стремился к железной уверенности в том, что никто в команде не может работать дольше, чем я.

Я понял, что борьба на самом деле – простой вид спорта. Не легкий, но простой. И этот вид спорта не для людей, слабых физически или в психологическом отношении.

В концепции борьбы нет ничего слишком сложного: кладешь противника на лопатки, и ты – победитель. Зачетное касание пола, известное также как фол, происходит тогда, когда ты валишь противника на ковер, переворачиваешь его и прижимаешь его лопатки к ковру. В вольной и греко-римской борьбе контакт лопаток с ковром называют касанием. Когда я боролся, все, что надо было сделать, это на мгновение прижать лопатки противника к ковру. В юношеской борьбе лопатки противника надо было прижимать к ковру в течение секунды.

Если схватка заканчивалась, но никто из соперников так и не укладывал противника на лопатки, победителем называли борца, набравшего в схватке больше баллов. Приемы, за проведение которых начисляли баллы, менялись от одного вида борьбы к другому. Но, говоря вообще, способы заработать баллы включали броски противника на ковер из положения стоя (такие броски назывались тейкдаунами), выход из-под контроля противника (освобождение), переворачивание противника из положения под ним с последующим установлением контроля над ним (переворот), неполное прижимание лопаток противника к ковру (неполный фол). А снимали баллы за разные нарушения, допущенные при борьбе. Назову лишь некоторые из таких нарушений – неспортивное поведение, незаконные захваты и пассивное ведение схватки (уклонение от борьбы).

Повторю, что все это общая характеристика. В вольной борьбе, например, не дают баллов за освобождение. К тому же в те времена, когда боролся я, в вольной борьбе перестали снимать баллы за уклонение противника от борьбы (пассивное ведение поединка). Когда за пассивность одного начисляли баллы другому, в вольной и студенческой борьбе были даже разные методы начисления баллов. Команды прекратить борьбу из-за уклонения одного из соперников отдавали судьи, что давало огромную власть рефери (судье на ковре), порой – слишком большую власть.